Берег холодных ветров (СИ) - Корнилова Веда (читаем книги онлайн .TXT) 📗
Помнится, еще недавно ее ларец был чуть ли не доверху заполнен подарками мужа, причем (в этом Айлин не сомневалась ни мгновения) Тариану доставляло огромное удовольствие видеть радость на лице жены при виде того, как из очередной поездки он привозит ей какой-либо подарок, причем нередко этими подарками как раз и были дорогие украшения… Айлин даже поругивала мужа за излишние траты, но тот лишь отмахивался — мне просто нравится видеть, как ты радуешься, а деньги как приходят, так и уходят!.. Тогда Айлин даже смеялась: если и дальше так дело пойдет, то мне придется заводить себе еще один ларец, только вот размерами побольше, а потом, возможно, и еще один…
Правда, до второго ларца дело дойти не успело, не говоря о третьем, а те драгоценности, что ранее были у Айлин — их у нее просто отобрали: бывшая свекровь предусмотрительно унесла ларец к себе домой в то время, когда отношения в семье сына стали рушится окончательно и бесповоротно. Естественно, Шайхула опасалась того, что при разводе бывшая невестка оставит у себя все подарки мужа, а допускать подобного она никак не собиралась. Конечно, будь на то воля Шайхулы, то она сдернула бы с Айлин и те немногие драгоценности, что еще оставались при ней, но тут даже бывшая свекровь понимала, что подобное — это уже, скажем так, немного чересчур. Во всяком случае, теперь у Шайхулы появилась возможность утверждать со спокойной совестью, что бывшая жена ее сына покинула дом не просто так, а едва ли не обвешанная драгоценностями с головы до ног.
Сейчас же тот ларец с драгоценностями Тариан наверняка собирается подарить своей новой избраннице. Вообще-то Айлин не исключала и того, что сестры ее бывшего мужа успели забрать себе оттуда по нескольку тех дорогих и изящных вещиц, на которые они уже давно положили глаз, считая, что им эти украшения подходят куда больше, чем той выскочке и голодранке, которую их брат привел в семью…
А впрочем, не стоит сейчас вспоминать о чем-то подобном — оно того не стоит, в семейства бывшего мужа и без нее разберутся, кому достанутся эти дорогие безделушки. Куда важнее другое; как себя сейчас чувствует Кириан? В течение дня женщина запрещала себе даже думать о сыне — дорога и без того тяжелая, а если при том вспоминать и ребенке, то станет еще тяжелее. Однако сейчас, когда наступил недолгий отдых, мысли об оставленном в монастыре сыне стали терзать с новой силой.
— О чем задумалась? — как видно, Мейлард наблюдал на ней.
— Да так… Кириана вспомнила.
— Понимаю, но ты не беспокойся: зная свою родственницу, могу с уверенностью сказать одно — сейчас с парнишки глаз не спустят. Говорю же: мы с тетушкой ежемесячно пишем друг другу письма, так что ее характер я себе хорошо представляю.
— Если я правильно поняла, то настоятельница — сестра твоей матери?
— Да, младшая сестра.
— Мейлард, ты, конечно, извини меня за бестактный вопрос, но что случилось с твоей матерью? Ты упоминал, что она покончила с собой, но что явилось тому причиной? Нет, я не настаиваю — если не хочешь, то и не отвечай!
— Почему же, можно и сказать… — Мейлард немного помолчал. — Причину, по которой мать ушла из жизни, понять так и не смогли. У нас была прекрасная семья, можно сказать, образцовая, родители были искренне привязаны друг к другу, все шло хорошо, мать незадолго до своей смерти обрадовала всех известием о том, что ждет еще одного ребенка — и вдруг такое! Она отравилась… В предсмертной записке была всего пара слов, адресованных отцу «Милый, прости…». Мать всегда так обращалась к отцу, когда хотела ему сообщить что-то очень неприятное. Еще рядом с ней валялся пустой пузырек из-под яда… Все это случилось в нашем столичном доме, и, наверное, потому, после похорон матери отец не желал там оставаться. Он мотался по всем нашим имениям, занимаясь хозяйством лучше любого управляющего — я уже говорил, что у нашей семьи имеются обширные земельные угодья, где хватает и леса, и пушнины, и небольших шахт… Отец постоянно таскал меня за собой, не желая расставаться со мной ни на день, и словно опасаясь, что и меня скоро не будет на свете. Ты спрашивала меня, откуда я знаю многое из того, чего столичному щеголю знать не стоит? Так вот, в тех самых лесных местах я и нахватался много чего…
— Я понимаю.
— Сомневаюсь… — чуть скривил губы парень. — Сколько лет прошло с того страшного дня, когда мать нашли мертвой, а я все еще не могу равнодушно говорить об этом. Да и мой отец до последних дней своей жизни так и не смог примириться с произошедшим — он очень любил мать. Так и не женился вновь… А еще он так и не понял причины, по которой его жена решилась уйти из жизни. Мне же по сей день кажется, что в основании этой истории лежит что-то не то. Моя мать относилась к числу людей, у которых нет врагом — добрая, внимательная, с легким характером, никогда не была любительницей интриг…
— Сочувствую.
— Спасибо. Знаешь, в моих воспоминаниях, несмотря ни на что, мать по-прежнему остается доброй, нежной и прекрасной. Конечно, ее облик уже несколько стерся из моей памяти — все же фамильные портреты на стене и миниатюры в медальонах не передают полного обличья человека, и потому мы со временем дорисовываем недостающее в своем воображении. Наверное, потому и я, увидев Глерниту, решил, что она здорово смахивает на мою мать — такая же милая, кроткая и беззащитная. А уж эта игрушечная собачка, которую она постоянно таскала с собой, ее детский лепет и постоянно распахнутые наивные глаза — все это окончательно создало у меня убеждение, что лучше и чище этой девушки нет никого на свете.
Мейлард не сказал, но Айлин и без того поняла, что парень бессознательно перенес воспоминания о безвременно ушедшей матери на ту, которая внешне чем-то напоминала его любимую мать. Наверное, именно из-за того же Мейлард так долго отмахивался от бесспорных фактов и нестыковок, касающихся его невесты, и не желал признавать очевидное, то, что было ясно любому стороннему наблюдателю, и чему уже было множество доказательств.
— Кажется, ты упоминал и о том, что у тебя не только мать, но и бабушка покончила с собой…
— Верно… — вздохнул парень. — Только это была бабушка со стороны отца. Моему отцу от роду не было и нескольких месяцев, когда повесилась его мать. Кстати, повторно дед женился чуть ли не через месяц после смерти своей жены, нарушив подобным поступком все мылимые и немыслимые правила приличия.
Это верно… — подумалось Айлин. По негласным правилам, установленным среди знати, после смерти одного из супругов другому положено заниматься поисками нового спутника жизни не ранее, чем через год после того трагического события. Вступить в брак через месяц после похорон — подобное выглядит, по меньшей мере, бестактно.
— Твой дед — он что, настолько любил свою вторую жену, раз пошел на столь вызывающее нарушение правил?
— Сомневаюсь. И вообще, это был странный брак.
— Почему странный?
— Ну, прежде всего, отношения у деда с его второй женой были, можно сказать, напряженные. По сути, это были два разных человека, каждый из них жил своей жизнью, стараясь не соприкасаться друг с другом. Они даже обитали порознь, каждый в своем доме. Дед и его вторая жена вместе были только тогда, когда присутствовали на каком-то официальном событии, не посетить которое было просто невозможно, и где по протоколу требовалось появляться вместе. Даже своего второго сына, то бишь отца Лилронда, дед не любил, а уж Лилронда, внука, даже на дух не выносил.
— А кто она была, вторая жена твоего деда? Может, настолько красива или обаятельна, что дед не смог устоять?
— Я бы не сказал… — Мейлард пожал плечами. — Обычная женщина, симпатичная, но не более того, происходила из довольно-таки захудалого рода, точнее, из небогатых мелкопоместных дворян. Нас с отцом она терпеть не могла, хотя изо всех сил пыталась быть любезной. Ну, мы к ней тоже не питали особо нежных чувств.
— Твоя бабушка — та, которая повесилась… Что явилось причиной такого ужасного поступка? Она оставила какую-то записку?
