Прокаженная - Мнишек Гелена (книга читать онлайн бесплатно без регистрации .txt) 📗

— Но не полагаете ли вы, что у высшего света гораздо больше шансов, чем у простолюдинов, порождать гениев и развивать их интеллект?

Граф произнес это со злой иронией, с физиономией сатира. Он не обращал внимания на удивленные глаза остальных и ледяной холод во взгляде Вальдемара — хотел во что бы то ни стало смутить Стефу, уязвить. Забыв, что в этом случае его противником неминуемо окажется и майорат, он язвительно спросил, растягивая слова, как истый аристократ:

— Так какой же из слоев общества вы считаете наиболее развитым умственно, этически и эстетически?

Стефа принужденно улыбнулась, но, не желая показывать свои чувства, произнесла абсолютно спокойно:

— Пан граф, мое мнение могло бы быть чересчур односторонним из-за круга, к которому я в данный момент принадлежу, и преждевременным для круга, в который я собираюсь войти. Поэтому наиболее достойно ответить на ваш вопрос можете только вы сами.

В знак окончания разговора она склонила голову и повернулась к сидящему рядом с ней Вальдемару. Выпутаться из затруднительного положения ей удалось блестяще. Обрадованный майорат иронически покосился на графа.

Обе княгини, пан Мачей, пан Рудецкий, даже князь Францишек — все с уважением смотрели на девушку. Видя это, его досточтимая супруга словно превратилась в ледяную статую.

Обескураженный и злой, граф не предпринимал больше попыток вернуться к дискуссии, лишь бросал на Стефу холодные взгляды. Однако в душе он признавал, что девушка оказалась достойным противником и он обязан ее уважать. Глядя, как Стефа весело болтает с майоратом и Брохвичем, граф побелел от злости, но бoльше всего его раздражало нескрываемое удовлетворение, читавшееся на лице панны Риты, иронически посматривавшей на него. Да и Трестка почти в точности копировал Риту.

Когда все встали из-за стола, граф направился в курительную. Там, развалившись на турецкой софе, он дымил сигарой и размышлял о Стефе: чего в ней больше, красоты или чувства юмора? Наконец, решив, что она несравненна во всех отношениях (разумеется, за исключением имени!), он вынужден был сделать вывод:

— Когда она станет Михоровской, будет безупречной светской дамой. Во вкусе майорату не откажешь, что ни говори…

XXII

На замок опустился серый мартовский вечер, укутал изящные башни, размывая их четкие контуры, проник внутрь. Лишь некоторые окна оттолкнули его сиянием электрического света — большинство, остававшиеся темными, покорно уступили. Вместе с ночью пришел ветер, влекущий мрачные тучи. Первый весенний дождь, смешанный с последним снегом, застучал по окнам. Снег разметывал ветер, секли бичи дождя. Кроны деревьев в парке глухим бесом аккомпанировали духовому оркестру ветра. Март вышел на войну с зимой. Дергал ее белесые волосы, вгрызался острыми зубами в ее шубу, немилосердно обжигал дождем, выпустив на нее стаи ветров-убийц.

Сошлись в беспощадной схватке стихии. Погрузился в полумрак и зеркальный кабинетик Стефы. Желтый атлас обивки стен приобрел цвет пепла. Вечерние тени струились по поверхности зеркал, гася их блеск, и они выглядели теперь, словно поблескивающие от влаги стены.

Стефа играла. Ее пальчики лихорадочно сновали по клавишам. Фигура девушки растворялась в полумраке. Гармония струн звучала вразнобой со стихийной музыкой природы.

Стефа беспокоилась за жениха: он уехал в дальние фольварки и до сих пор не вернулся. Дикие отзвуки разыгравшейся битвы стихий угнетали Стефу. Она ускользнула от друзей, чтобы поверить инструменту свою тревогу. Она импровизировала под впечатлением разыгравшейся непогоды. Музыка выдавала все многообразие охвативших ее чувств: шумные вариации, неожиданные, мастерские по исполнению переходы от безмерной тоски к бурной юной страсти, исполненной жизненной силы мелодии. Стефа дарила миру, разбушевавшейся природе золотое руно музыки, переполнявшей ее душу.

Но вот отзвучали последние аккорды, и руки девушки упали на колени. С минуту она сидела неподвижно, слушая эхо собственной песни. И вдруг вскочила — новая атака завывающего вихря и темнота в комнате ужаснули ее. Она подбежала к стене и повернула выключатель. Электрическое сияние морем света пролилось из зеркал, золотом заиграло на стенах. Стоя под пальмой, Стефа удивленно и радостно вскрикнула:

— Ты здесь?!

— Я слушал, как ты играешь, — сказал Вальдемар.

Он подошел к девушке. Стефа подала ему руку:

— Я так беспокоилась…

— К чему? Дождь меня не пугает, и я только выиграл — ты играла так, как мне давно хотелось услышать… Чудесно! Ты сможешь когда-нибудь повторить?

Она улыбнулась:

— Сомневаюсь… Это было мое прощание с Глембовичами, внезапный прилив чувств, импровизация… Я просто играла для себя.

— Ты еще сыграешь приветствие Глембовичам, когда вернешься сюда, чтобы остаться здесь навсегда… Когда ты играла, я словно видел запорожские степи, по ковылям скачут выступившие в поход казаки, позвякивают копья и бунчуки… Значит, играя, ты думала обо мне?

— Да, о тебе… и о счастье, — шепнула Стефа. — Я думала: счастье — редчайший цветок, уникальная орхидея посреди необозримого множества полевых цветов, и потому добыть его неслыханно трудно… но мы его получили. И цветок не подведет нас, правда?

Вальдемар поднес к губам ее руку:

— Мы сумеем позаботиться о нем, главное — иметь это. Лепестки у счастья нежные, его нужно защитить.

Майорат обнял за плечи невесту и привлек ее к себе:

— Я думал когда-то, что непременное условие для счастья и величайшее богатство — это разум, а наибольшее убожество — бедность ума. Теперь я дополню: величайшее счастье в жизни — любовь, молодость и разум!

Стефа, не отрываясь, смотрела в пламенеющие глаза жениха:

— Ты веришь в те три силы, что я назвал? — спросил он тихонько, приблизив губы к ее щеке.

— Конечно. Они могут одолеть весь мир…

Вальдемар попытался поцеловать ее, но она ускользнула и направилась к двери, произнеся сдавленно:

— Спустимся вниз, уже поздно…

Разгоряченный Вальдемар направился следом. Оказавшись у выхода, он вдруг нажал выключатель на стене.

Свет погас.

Стефа вскрикнула. Он схватил ее в объятия и приглушенно прошептал:

— Не вырывайся никогда! Слышишь? Ты моя! Моя!

Голос его дрожал, руки конвульсивно сжали ее талию. Стефа затрепетала, его безумие передалось ей, она чувствовала, что слабеет.

— Вальди… ты же добрый… — умоляюще прошептала она, лишь в этих словах видя защиту.

Опомнившись, Вальдемар отпустил ее и зажег свет. Стефа выпрямилась, подняла руки к затылку, поправляя волосы. Она опустила глаза, покраснела.

Майорат коснулся ее плеча:

— Ты обезоружила меня… чудо мое единственное… Один поцелуй в знак, что ты веришь…

Стефа подняла к нему улыбающееся личико. Их жаркие губы соприкоснулись. Потом они вышли в освещенный коридор.

Маршевые роты мартовских ветров-забияк неистовствовали перед замком. Оконные стекла позвякивали жалобно.