Пока пройдет гнев твой - Ларссон Оса (смотреть онлайн бесплатно книга .TXT) 📗

И никаких улучшений не наблюдается. С некоторых пор она стесняется спросить коллег, собираются ли они на обед. Все чаще она в середине рабочего дня приезжает домой наскоро перекусить порцией мюсли с простоквашей. Все чаще она звонит с работы Роберту просто оттого, что ей не с кем поговорить. Или же придумывает в таких случаях какое-нибудь дело: «Ты не забыл дать Густаву запасную пару варежек в детский сад?» Или: «Ты можешь заехать в магазин после работы?»

Анни Аутио жила на берегу озера в одиноком розовом доме, гравийная площадка перед которым была тщательно расчищена от снега. Железные перила на коричневом крыльце выкрашены в черный цвет. На входной двери прибита табличка — ламинированный листок бумаги, на котором от руки написано:

Анна-Мария позвонила и приготовилась ждать. Стайка ворон, черных и величественных на фоне голубого неба, кружила в термическом потоке над озером. Далеко разносились их крики. Одна из них описывала в воздухе спираль. Вот кто по-настоящему счастлив!

Анна-Мария стояла на крыльце и чувствовала, как все ее существо протестует против этой встречи с чужим горем. Больше всего на свете ей хотелось сейчас вернуться в машину и уехать отсюда.

Гулявшая по двору кошка при виде незнакомого человека убежала прочь. Анна-Мария вспомнила Свена-Эрика. Он любил кошек. И еще он умел сказать человеку о самом страшном, а потом обнять и утешить.

«Черт с ним», — отмахнулась Анна-Мария.

— Черт! — воскликнула она вслух, чтобы отогнать тоскливые мысли.

И в этот момент послышались шаги. Показалась тщедушная старушка восьмидесяти с лишним лет, обеими руками вцепившаяся в дверную ручку. Седые волосы заплетены в тоненькую косичку. На простенькое голубое платье с множеством пуговиц надета объемная мужская кофта. На ногах тапки из оленьей кожи с загибающимися вверх носками и плотные нейлоновые чулки.

— Простите, — смущенно улыбнулась Анна-Мария, — я тут задумалась о своем.

— Да, да, — приветливо закивала хозяйка. — Рада, что вы меня дождались. Ведь у многих не хватает терпения, несмотря на то что я здесь написала. И тогда, добравшись наконец до дверей, мне остается лишь проводить глазами очередной автомобиль. В таких случаях у меня возникает желание послать им вслед автоматную очередь. Представьте себе: я радуюсь любой возможности поговорить с человеком, а тут такое разочарование… Вот Свидетели Иеговы всегда меня дожидаются… — Старушка рассмеялась. — Я не привередлива, общаюсь и с ними. Но вы ведь не из секты? Или вы продаете лотерейные билеты?

— Инспектор Мелла из полиции Кируны, — представилась Анна-Мария. — А вы Анни Аутио?

Вмиг с лица старой женщины исчезла улыбка.

— Вы нашли Вильму, — догадалась она.

Продвигаясь впереди Анны-Марии в сторону кухни, Анни Аутио держалась за стены и расставленные в стратегическом порядке стулья. В прихожей, большую часть которой занимала неимоверных размеров гудящая морозильная камера, гостья сняла зимние ботинки и с благодарностью приняла предложение хозяйки выпить чашечку кофе.

Похоже, кухня в доме Анни Аутио не ремонтировалась годов с пятидесятых. Когда старушка попыталась наполнить кофейник водой, кран затрясло. Буфет цвета лесной хвои доходил почти до потолка. Стены увешаны семейными фотографиями, листками со стихами Эдит Сёдергран [4] и Нильса Ферлина [5]; изображениями птиц и засушенными веточками в рамочках; детскими рисунками тушью, выцветшими настолько, что уже невозможно определить, что именно на них было изображено.

— Мы еще не говорили с ее мамой, — продолжала Анна-Мария, — но, согласно документам, Вильма жила у вас, и в заявлении о ее исчезновении именно вы значитесь ее ближайшей родственницей. Она была вашей внучкой?

— Правнучкой, — поправила старушка.

Пока Анна-Мария рассказывала Анни Аутио о том, как нашли Вильму, та хлопотала у плиты и время от времени приподнимала крышку кофейника, используя в качестве прихватки сложенную тряпку.

— Что я могу для вас сделать? — закончила свой монолог инспектор Мелла.

В ответ пожилая женщина замахала руками.

— Ничего, если я закурю? — в свою очередь спросила она гостью, присаживаясь к столу, и вытащила из кармана пачку сигарет с ментолом.

— Я знаю, это была чистая смерть, — продолжала Анни Аутио. — Вот мне в январе исполнилось восемьдесят, и я всегда курила. А ведь есть люди, которые заботятся о своем здоровье… Но жизнь не подчиняется никаким правилам… Жизнь несправедлива.

Она погасила сигарету в стеклянной банке, которую использовала в качестве пепельницы, и вытерла слезы тыльной стороной ладони.

— Простите, — закончила она.

— Поплачьте, — вздохнула Анна-Мария.

Именно это говорил в таких случаях Свен-Эрик.

— Ей шел восемнадцатый год, — всхлипывала Анни, — и она была такая юная. А я слишком стара, чтобы пережить ее смерть. — Тут она сердито посмотрела на гостью: — Я похоронила почти всех своих ровесниц, а теперь настал черед молодых. Я так устала от всего этого!

— Почему она жила с вами? — спросила Анна-Мария, скорее для того, чтобы отвлечь старушку от горестных размышлений.

— Сначала Вильма жила в Худдинге со своей мамой, моей внучкой. Училась в гимназии. Однако дома у нее не было условий для занятий, и вот накануне прошлого Рождества она решила переехать ко мне. Потом подрабатывала на туристической базе Марты Андерссон и там познакомилась с Симоном. Он родственник Кюро, который живет в той красной избушке, — Анни махнула рукой в сторону упомянутого дома. — Симон влюбился в Вильму по уши, — старушка многозначительно посмотрела на гостью. — Ни я, ни мои дочери, ни сестра ни с кем здесь, в поселке, особенно не общались, да и желания такого ни у кого не возникало. Однако благодаря Вильме я почувствовала себя свободной, если можно так выразиться. Вот взять, к примеру, мою сестру Кертту. Ей как будто везло в жизни больше. Она вышла замуж за Исака Крекула, у которого свое бюро перевозок.

— Названия не припомните? — перебила Анна-Мария.

— Да, они знакомы с полицией не понаслышке, — оживилась старушка, не обращая внимания на вопрос. — Теперь фирмой заправляют его сыновья. Иногда Кертту меня раздражает. Она часто говорит о деньгах и о бизнесе и о разных известных людях, с которыми встречаются ее мальчики. Но Вильма говорила мне на это: «Оставь. Если деньги делают ее счастливой — ради бога. Что тебе с того?» Да, все так просто. Но прошлым летом… Ах, я никогда не чувствовала себя такой молодой и свободной. Вы можете думать что хотите, Анна-Бритт…

— Анна-Мария.

— …но я вам скажу: Вильма была самым близким мне человеком. Да, мы дружили, семнадцатилетняя девушка и восьмидесятилетняя старуха. Хотя она и не считала меня таковой.

Стояла середина августа, пора черники. Симон вел машину по лесной дороге, Вильма сидела рядом с ним, Анни — на заднем сиденье с роллатором на коленях. Вот они прибыли на место. Здесь много черники и клюквы почти у самой дороги. Анни сама вылезла из машины. Симон помог ей вынести роллатор и ведро. Погода была прекрасная. Светило солнце, в воздухе витали лесные ароматы.

— Я впервые в этих местах, — сказала Анни.

Симон сочувственно посмотрел на нее и роллатор. Еще бы!

— Можем составить вам компанию, — предложил он. — Я понесу ведро.

— Оставь, — сказала Вильма.

Анни повторила по-фински «ala» [6] и махнула рукой, словно отгоняя муху. Вильма понимала: старушке надо побыть одной, в тишине. Даже если она не положит в ведро ни одной ягоды — это не имеет никакого значения. Ей будет достаточно просто посидеть на камне.

— Мы заберем тебя через три часа, — предложила Вильма, после чего многозначительно улыбнулась Симону: — Я знаю, чем нам занять себя на это время.