Детектив на исходе века (Российский триллер. Игры капризной дамы) - Трахименок Сергей Александрович
— Не может этого быть.
— Может… Да ты так не переживай. Впрочем, человек не может по своему усмотрению переживать или не переживать. Ты будешь переживать какое-то время, а потом перестанешь… Ты еще молодой и зеленый, а я, брат, перешел ту грань, когда о чем-то надо беспокоиться и за свою жизнь бояться. Мне нет особой разницы — убьют меня здесь, в Каминске, или во время следующей операции в другом городе…
— А ты смелый.
— Нет. Я — усталый. Человек не может долго бояться за свою жизнь, как певец не может долго держать высокую ноту. Наступает время, когда он устает бояться, чувства его тупеют и ему становится все равно, будет он жить или погибнет. Это первый уровень. Затем наступает второй, и человек, уставший от отупения и равнодушия, начинает искать смерти, потому что смерть для него — избавление…
— Избавление от чего?
— От жизни.
— От жизни? Разве есть нормальные, не душевнобольные люди, которые хотят избавиться от жизни?
— Есть, и не так мало, как ты думаешь.
— Чудно.
— Что чудно?
— То, что ты все это мне говоришь. Я никогда не устану от жизни.
— Дай-ка Бог… Ты что смотришь на меня, как на сумасшедшего. Я вполне нормален. Я знаю, ты сейчас думаешь, чего это он разговорился с незнакомым человеком. Так?
— Возможно, — уклонился от прямого ответа Краевский.
— А все объясняется просто. Это я для тебя незнакомый, а ты для меня — нет, потому что я тебя подбирал на эту операцию в Новониколаевске. Так что ты можешь не удивляться моей разговорчивости.
— Интересно, и почему ж ты отдал мне предпочтение перед другими?
Дервиш усмехнулся и ответил:
— Тому были две причины. Первая — ты хочешь жить…
— А вторая?
— Вторую я не хотел бы тебе говорить, но… кто знает, встретимся ли мы еще раз… Ты похож на брата Огнивца. Это тебя не удивляет?
— Нет. Об этом я догадывался.
— Все понятно. Ты не мог об этом сам догадаться. Видимо, Кожан с тобой не очень грамотно поработал, и ты, как парень неглупый, кое-что понял. Ну ладно, не это главное.
— А что?
— Главное тебе — не потерять желание жить. И все, а остальное приложится. В остальном я тебе помогу. А теперь последний инструктаж. По телефону в Новониколаевск не звони, есть предположение, что он контролируется. Можешь написать письмо, якобы в адрес твоего руководства, но в письме ничего не говори об архиве и не спрашивай, как тебе поступить. Все решай сам. Если будет очень туго, заверни левую занавеску в узел, я буду знать, что тебе нужна помощь, да… и переставь кровать к другой стене: там, где она сейчас стоит, — самое простреливаемое со двора место.
— Но комната на втором этаже.
— Это не препятствие для специалиста. И запомни еще одно. Встречаться со мной опасно — и себя сожжешь, и меня. Хотя, пока ты не нашел архив, опасности для тебя не будет: ты всем нужен живой. А вот если архив будет найден и об этом будут знать в отделе, то за твою жизнь я не дам и нитки от моего рубища… Если ты его найдешь, сразу организуй отправку в Новониколаевск. Сразу… В этом случае есть надежда. Поскольку для того, чтобы связаться с бандой, человеку Огнивца потребуется какое-то время. Рассчитай его, и за это время ты должен отправить архив и скрыться…
Дервиш замолчал, потом сорвал с могилы пучок какой-то травы и стал жевать.
— Это для того, чтобы отбить запах, — пояснил он. — И последнее, если кто-нибудь из твоего окружения обмолвится обо мне или, того хуже, предложит взять меня в работу, то дела мои хреновы, но еще не смертельны…
— Почему?
— Потому что это может дать тебе ключ к дверям, за которыми находится человек Огнивца.
— А тебе?
— А мне будет сигналом, что надо сматываться.
— А как ты об этом узнаешь?
— Очень просто. Об этом мне сообщишь ты, завязав в узел правую занавеску в своей комнате. Усвоил? Правую, и не перепутай: левая — опасность для тебя, правая — для меня. Понял?
— Да.
— Ну тогда прощай… тьфу ты… мать твою, до свидания… в Новониколаевске, — сказал Дервиш и вдруг исчез.
— Итак, — начал Проваторов, — ниточка, которая появилась в наших руках, тут же оборвалась.
Он сидел в кресле в своей излюбленной позе, закинув ногу за ногу. Андросов, Краевский и Базыка расположились за столом в кабинете покойного Бороды.
— Что же делать дальше? — спросил Базыка.
— Сначала надо подумать, — ответил Проваторов.
— Какие будут предложения? — сказал Андросов, вспомнивший, что он исполняет обязанности начальника.
— У меня возникла мысль, — произнес Краевский так, как будто не хотел расставаться с этой мыслью.
Пауза затянулась, всем хотелось узнать, что же за мысль возникла у гостя из Новониколаевска. Но тот молчал, уставившись в зеленое сукно стола, как будто на нем было что-то написано.
— Так что за мысль? — спросил Андросов, чувствовавший себя председателем на некоем собрании.
— Я вчера осматривал отдел и заметил одну особенность, — начал Краевский. — Жизнь в отделе течет как бы на двух уровнях. На первом этаже рядовые сотрудники, на втором — начальство. Ко второму уровню я временно отнесу и себя. Мы прямо сейчас разработаем очередную операцию, как обычно с участием представителей всех уровней. Но это будет ложная операция, потому что вместе с ней мы будем проводить истинную операцию, о которой будут знать только четверо, то есть все мы — сотрудники второго уровня. Осуществляя истинную операцию, мы будем искать архив, а ложная операция поможет нам найти канал утечки информации к банде…
— Как мы это сделаем? — спросил Андросов.
— Да? — примкнул к нему Базыка.
Проваторов, чуть усмехнувшись, сказал:
— Идея ясна, и цель ложной операции может быть достигнута, но… при одном условии… Это можно сделать, если мы точно знаем, что ни один из нас не работает на Огнивца.
— Ну вот… опять, — возмутился Андросов, но Краевский поддержал Проваторова.
— Все правильно. — согласился он, — мы будем, исходить из предположения, что ни один человек, из здесь сидящих, не является человеком Огнивца.
— А-я-я, — покачал головой Андросов, которому сама мысль о том, что его могут подозревать в связях с Огнивцом была неприемлема.
— В чем будет заключаться операция? — спросил Проваторов, не обращая внимания на причитания исполняющего обязанности.
— Операция поможет нам убить трех зайцев, продолжал Краевский.
— За двумя зайцами погонишься, — проговорил Базыка, не глядя на Краевского.
На Базыку сурово посмотрел Андросов, и тот замолчал.
— Первый заяц, — продолжал Краевский, — мы найдем архив и камешки…
— Фью, — присвистнул Базыка, но его снова оборвал сердитый взгляд Андросова.
— Второй, — сказал Краевский, все более входя во вкус, — дезинформация банды, и третий — выявление человека Огнивца.
— Да, — задумчиво протянул Андросов, — вот это замах.
— И все это мы начнем делать сейчас же. Прямо после совещания сядем в автобус и поедем по какому-либо адресу, а затем распустим слух, что нашли архив и собираемся его на днях отправить в Корябинск под усиленной охраной. Таким образом, мы выманим банду из урмана и перебьем ее.
— Это понятно, — сказал Базыка, — но как мы найдем настоящий архив?
— А мы не будем его искать, — ответил Краевский.
— Как? — в один голос спросили Андросов и Базыка.
— А так… Ребенку понятно, что налет на Инвалидную, 7 сделал сам Борода. Он решил всех сразу провести, во-первых, и, во-вторых…
— Заставить человека Огнивца проявиться? — спросил Проваторов.
— Да, — ответил Краевский, — и Борода сам мне сказал об этом.
— Так вы знали, что налетчик был Борода? - спросил Андросов, явно обиженный тем, что его водил за нос мальчишка из Новониколаевска.
— Конечно.
— А почему не сказали нам?
— У меня не было уверенности, что кто-то из вас не является человеком Огнивца.
— Ну, — произнес Андросов возмущенно, — это никуда не годится, ведь так и мы можем подумать, что вы — человек Огнивца.
