Воздушная деревня - Верн Жюль Габриэль (чтение книг txt) 📗

Макс Губер оставался парижанином и в дальних краях, куда заносили его превратности судьбы; он не уступал Джону Корту ни в умственных, ни в душевных качествах. Натура менее практичная, он жил, можно сказать, в мире поэзии, тогда как Джон Корт обитал в мире прозы. Темперамент [59] толкал его на поиски необычного, экстраординарного. [60] Так что, как уже заметил читатель, он был способен на прискорбное безрассудство ради своей прихоти и фантазии, и осторожный его товарищ не всегда мог удержать своего друга от подобных поступков. Однако многие вылазки Макса Губера со времени отъезда из Либревиля заканчивались благополучно.

Либревиль — столица Французского Конго. Основанная в 1849 году на левом берегу эстуария [61] реки Габон, она, насчитывает нынче от тысячи пятисот до тысячи шестисот обитателей. Там находится резиденция [62] губернатора колонии, и не стоит искать других внушительных зданий, кроме его собственного дома. Госпиталь, заведение миссионеров, а в части промышленной и торговой — несколько магазинов, угольных и дровяных складов, вот и весь город.

В трех километрах от столицы находится «городок-спутник» — деревня Гласе, где благоденствуют немецкие, английские и американские фактории.

Именно там лет пять-шесть тому назад познакомились и крепко подружились Макс Губер и Джон Корт. Их семьи имели значительный интерес в американской фактории Гласса. Оба друга занимали там высшие должности. Это заведение процветало, ведя торговлю слоновой костью, арахисовым маслом, пальмовым вином и другими местными продуктами, например, орехом гуру, стимулирующим аппетит и энергию человека, ягодой каффа, очень ароматной и живительной. Эти плоды широко вывозятся на рынки Америки и Европы.

А три месяца тому назад Макс Губер и Джон Корт составили план экспедиции в край, который простирается на востоке Французского Конго и Камеруна. Отважные охотники, они не колеблясь присоединились к каравану, который собирался выступить из Либревиля именно в этом направлении. Местность кишела слонами за рекой Бахр-эль-Абьяд, вплоть до границ Багирми и Дарфура. Оба знали начальника каравана, португальца Урдакса родом из Луангу, который по заслугам пользовался репутацией удачливого и ловкого торговца.

Урдакс был в составе группы охотников за слоновой костью, которую Стенли в 1887–1889 годах встретил в Ипото, когда она возвращалась из Северного Конго. Но португалец не разделял плохой репутации своих собратьев, которые в большинстве своем под предлогом охоты на слонов истребляли туземцев, так что привозимая ими кость, по словам бесстрашного исследователя Экваториальной Африки, была окрашена в цвет человеческой крови.

Нет! И француз, и американец могли без колебаний принять общество Урдакса, как и его проводника Кхами, который при любых обстоятельствах был одинаково предан и старателен.

Как уже сказано, экспедиция прошла удачно. Давно привыкнув к местному климату, Макс Губер и Джон Корт с завидной легкостью переносили тяготы долгого пути. Немного похудевшие, они возвращались в добром здравии и хорошем настроении, когда непредвиденная случайность преградила им дорогу домой. И теперь им очень не хватало начальника каравана, его гибель сразу осложнила задачу. Ведь еще свыше двух тысяч километров отделяло их от Либревиля…

"Великий лес", как его называл Урдакс, этот девственный лес Убанги, границу которого они пересекли, вполне оправдывал такое наименование.

В известных нам частях земного шара есть пространства, покрытые миллионами деревьев, и размеры их таковы, что с ними не может сравниться большинство европейских стран.

Среди самых крупных в мире называют четыре лесных массива, расположенных в Северной Америке, в Южной Америке, в Сибири и в Центральной Африке.

Первый тянется в северном направлении до Гудзонова залива и почти до полуострова Лабрадор, покрывает в провинциях Квебек и Онтарио, к северу от Святого Лаврентия, [63] территорию длиной две тысячи семьсот пятьдесят и шириной до тысячи шестисот километров.

Второй занимает долину Амазонки, на северо-западе Бразилии, и простирается на три тысячи сто километров в длину и около двух тысяч в ширину.

Третий огромный массив леса четыре тысячи восемьсот километров на две тысячи семьсот ощетинился высокими, до полутораста футов, елями в южной Сибири, между бассейном Оби на западе и долиной Индигирки на востоке, и этот колоссальный регион орошается реками Енисей, Оленёк, Лена и Яна.

Четвертый тянется от долины Конго до истоков Нила [64] и Замбези, [65] и площадь его, до сих пор точно не определенная, превосходит, по всей вероятности, каждый из предыдущих массивов. Там пролегло воистину громадное пространство неизведанного региона, составляющее эту часть Африки, параллельную экватору, к северу от Огове и Конго, — на целый миллион квадратных километров! Это в два раза больше всей площади Франции…

Нам памятно, что португалец Урдакс никоим образом не желал углубляться в этот лес, а собирался обойти его с северо-западной стороны. Да и то сказать, как бы могла упряжка быков с повозкой передвигаться по этому лабиринту?.. Пускай и ценой продления маршрута на несколько дней, но караван бы следовал вдоль опушки более легкой дорогой, которая привела бы его к правому берегу Убанги, а оттуда уже совсем просто добраться к факториям Либревиля.

Теперь же ситуация изменилась. Нет больше никакой обузы в лице многочисленного персонала, громоздкого багажа. Нет и самой повозки, быков и лагерного инвентаря. Только трое мужчин и ребенок безо всяких средств передвижения, в пятистах лье от побережья Атлантики.

Какое же решение следовало принять? Возвратиться к маршруту, указанному Урдаксом, но в условиях куда менее благоприятных? Или попытаться пешком пересечь лес, рискуя встретиться с кочевыми племенами, зато сокращая расстояние к границам Французского Конго?..

Вот такой главный вопрос нужно было обсудить, а затем и решить, как только Макс Губер и Джон Корт проснутся на заре.

В течение долгих часов Кхами оставался на посту. Ни одно происшествие не обеспокоило сна отдыхающих, не дало и намека на возможное нападение. Много раз проводник с револьвером в руке отходил шагов на пятьдесят, шарил в кустах, когда какой-нибудь звук вызывал у него тревогу. Но это лишь трещали сухие ветки, или, взмахнув крылом, крупная птица зацепилась за листья, или это был топот жвачного животного, пробегавшего мимо, или те смутные лесные шумы, когда под ночным ветерком трепещут верхние слои тропической зелени.

Едва открыв глаза, оба друга тут же вскочили на ноги.

— А что туземцы?.. — спросил Джон Корт.

— Они не появлялись, — ответил Кхами.

— Не осталось ли каких-нибудь следов их пребывания?..

— Очень вероятно, месье Джон, но скорее всего — на опушке…

— Давай поглядим, Кхами!

Все трое в сопровождении Лланги осторожно вышли к долине, откуда вчера спаслись бегством. Здесь обнаружилось немало "вещественных улик": многочисленные следы человеческих ног, примятая трава у подножий деревьев, остатки полусгоревших смолистых ветвей, кучи пепла, где еще мерцали отдельные искорки, полуобгоревший колючий кустарник, чьи самые сухие ветви еще источали легкий дымок… Но ни одного человеческого существа под сенью деревьев или на ветвях, где еще пять-шесть часов назад вспыхивали бродячие огоньки.

— Ушли… — сказал Макс Губер.

— Или, по крайней мере, переместились, — отозвался Кхами. — Мне кажется, нам нечего бояться…

— Если туземцы ушли в другое место, то слоны не последовали их примеру, — заметил Джон Корт.

И действительно, ужасные толстокожие все еще бродили вдоль лесной опушки. Многие с маниакальным [66] упорством продолжали свои наскоки на деревья, с яростью, но безо всякого успеха «бодая» могучие стволы… Что касается живописной группы тамариндовых деревьев, то Кхами и его спутники увидели, что она совершенно исчезла. Лишенный своей тенистой макушки, холм превратился в едва заметное возвышение на равнине.