Темная лошадка. Начало пути - Архангельская Мария Владимировна (книги регистрация онлайн .TXT, .FB2) 📗
Планета в системе Дейнеба невидимого с Земли созвездия Тора, с которой происходил если не сам Ульрих, то его предки, была, как это ни странно, одной из первых планет, колонизированной людьми. Странность заключалась в том, что от Земли она находилась весьма далеко, и позже были открыты множество пригодных для заселения планет, расположенных куда ближе. Дальность перелёта, а также несовершенство тогдашних кораблей и средств связи привели к тому, что колония с самого начала оказалась фактически автономной. Позже, в эпоху Великой Разрухи и первых межзвёздных войн, связь с ней и вовсе прервалась. Тогда дейнебам пришлось очень трудно, но они выжили, сохранив не самые добрые воспоминания о бросившей их родине. Выжили и в свою очередь начали колонизацию ближайших к ним миров. Так что когда полтора столетия спустя дейнебы и земляне снова встретились, это были уже фактически две разные расы, имевшие общие корни, но разные интересы.
Разница в интересах порой приводила к конфликтам, но в целом Дейнеб и Федерация вполне уживались друг с другом – до тех пор, пока лет двадцать назад молодой и амбициозный дейнебский вождь не решил, что настала пора кардинального передела обитаемой Галактики. Придя к власти не самым законным путём, он сразу же начал подготовку к большим завоеваниям. Война начиналась так постепенно и исподволь, что люди далеко не сразу сообразили, что она уже идёт. Сперва атакам подвергались лишь отдалённые, слабозаселённые миры, не входившие в Федерацию и считавшиеся захолустьем даже среди Внешних планет. Но когда вождь решил, что его волки уже достаточно отточили зубы и распробовали вкус крови, он повёл их на добычу покрупнее. И всё же даже начало большой войны не встревожило Федерацию, ведь от дейнебов пока страдали исключительно Внешние планеты. Границы Федерации оставались нетронутыми.
Атакованные миры взывали о помощи, самые дальновидные политики из числа федералов твердили, что, покончив с Внешними планетами, дейнебы не остановятся, самые жалостливые из граждан кричали, что нельзя оставаться в стороне, пока гибнут люди – но тогдашний президент и большинство в Парламенте заняли выжидательную позицию. В их отношении к происходящему странным образом смешалось самоуверенное «они не посмеют» и осторожное «как бы чего не вышло». Рауль тогда тоже полагал, что правительство совершает ошибку, но его мнения никто не спрашивал.
Однако если Севье просто пассивно осуждал, то кое-кто переходил от слов к делу. Чем ожесточённее шла война, чем большую жестокость проявляли завоеватели, тем шире становилось движение, которое проправительственные СМИ насмешливо окрестили «Движением крестоносцев». Название привилось. Иные из «крестоносцев», самые храбрые и нетерпеливые, без долгих слов, группами или поодиночке, шли воевать на Внешние планеты, которые перед лицом общей угрозы спешно объединились в Альянс. Менее радикальные организовали сбор и доставку гуманитарных грузов, помогали беженцам, устраивали госпитали для раненых. Власти эту деятельность не запрещали и не поощряли, к уходившим же на фронт относились с умеренным осуждением. А в оппозиционных кругах даже стало модным устраивать благотворительные акции в помощь «нашей храброй молодёжи, бескорыстно проливающей свою кровь». Что ж, сколько бы пиара не было в этих акциях, во лжи их устроителей упрекнуть было нельзя: свою кровь «крестоносцы» действительно проливали совершенно бескорыстно.
Тогда-то и взошла звезда Симона Конверса. Одарённый псионик пятого разряда, проходивший службу в Пси-Корпусе, он, как говорили, стоял у истоков всего «Крестоносного» движения. Кое-чего ему даже удалось добиться – когда наступление дейнебов ещё только набирало силу, группе молодых офицеров из Корпуса и флота удалось пробить идею разведывательного рейда по местам боевых действий. Сам Конверс со своим ближайшим другом Александром Игеном вошли в число разведчиков. Увы, собранные ими сведения послужили поводом не для вмешательства, как надеялись организаторы рейда, а как раз наоборот. Война явно обещала быть тяжёлой и кровопролитной, и власти Федерации решили, что участвовать в ней будет себе дороже.
В отставку многообещающего псионика также не отпустили, и тогда Конверс, отчаявшись докричаться до своего руководства, ушёл сам. Бросив Корпус, фактически дезертировав. Его неразлучный друг Иген ушёл вместе с ним, и их дурному, но заразительному примеру последовали десятки молодых офицеров, как из Корпуса, так и из армии с флотом. Сложись обстоятельства иначе, и это Конверсу, безусловно, ещё припомнили бы. Но вскоре выяснилось, что он был одарён не только псиспособностями.
Спустя три года Конверс уже командовал сводным флотом Альянса, медленно, но верно вытесняя дейнебов с территории Внешних планет. До победы было ещё далеко, но в войне явно наметился перелом. Дейнебы тоже это почувствовали. Трудно сказать, на что надеялся их вождь, принимая решение, но однажды силы Дейнеба, оставив в покое огрызающийся Альянс, всей своей тяжестью обрушились на Федерацию. И оказалось, что опасения Парламента имели под собой кое-какие основания – перед лицом такого врага Федерация оказалась практически беззащитной.
Сперва СМИ дружно взвыли, хором обвиняя всё того же Конверса в том, что это его необдуманные действия спровоцировали нападение. Однако вой очень быстро смолк. Потому как, кто бы там ни был виноват, а положение на всех фронтах складывалось прямо-таки катастрофическое. И Федерация на коленях поползла ко вчерашнему дезертиру и чуть ли не мятежнику, умоляя о помощи. К чести Конверса – он не стал ломаться. Флот Альянса вцепился дейнебам в хвост, выручая незадачливых соседей и принимая удар на себя. Говорили, что многие соратники молодого адмирала были недовольны тем, как тот жертвует своими людьми, спасая Федерацию, не так давно и пальцем не шевелившую, чтобы помочь другим. Что ж, в битве при Одине Альянс отыгрался за всё. Именно флот Федерации был хладнокровно подставлен Конверсом под первый, самый страшный удар, и когда Альянс сомкнул клещи и раздавил дейнебов, от федеральных эскадр уже мало что осталось.
И всё же сражение при Одине решило судьбу всей войны – дейнебы были разгромлены, что стало с вождём, было в точности неизвестно, но, судя по всему, он погиб вместе со своим флотом. Чтобы добить остатки, потребовалось ещё какое-то время, но уже через несколько месяцев всё было кончено. Победителей не судят, и слава Симона Конверса взлетела до небес. Он был объявлен героем и спасителем Отечества (и совершенно справедливо, кстати, объявлен), удостоен многочисленных наград. Славу и почести, в числе которых был и орден «Вечной Славы», с ним разделили его неизменный заместитель Александр Иген, а также командовавшая всеми наземными операциями генерал Линда Барток. Этих троих носили на руках, их портреты глядели со всех стен. И кто ж тогда мог подумать, что всё так обернётся, не пройдёт и пяти лет…
Вспыхнул свет – в комнату вошёл вернувшийся с ночного дежурства Антонио. Его приход означал, что всем остальным пора вставать. Начинался их третий день службы в доме господина Халса.
– Слушай, а где ты работал до войны? – спросил Рауль Райана, когда они вдвоём вышли в душ.
– В какой-то фирме… торговой, кажется. У меня, как ты, возможно, знаешь, с памятью не очень.
– И кем ты там был?
– Ну… Я много ездил по делам. Встречался с людьми…
– А, коммивояжёр, значит… Ты мне вот что скажи. Ладно, быть может, Мортимер действительно находится здесь. Но почему она всё ещё в доме? Над нами болтается целый флот Альянса, её уже тридцать три раза могли бы отправить к ним.
– Ну, – Райан потёр переносицу, – могу предположить, что Халс хочет получить максимальную выгоду. Видимо, продать телепата выйдет дороже, чем просто сдать, даже за вознаграждение.
– Ну и продал бы туда, – Рауль ткнул пальцем в потолок.
– Рауль, работорговля в Альянсе запрещена. Законодательно. Так что если правительство или командование чем-то таким и занимается, то так, чтобы правая рука ни в коем случае не проведала, что делает левая. Кто бы там ни занимался скупкой псиоников, это не рядовые офицеры. И даже не адмиралы. Покупатель, безусловно, уже извещён и летит сюда – но какое-то время у нас ещё есть.
