Новый год с детективом - Устинова Татьяна (читаем книги онлайн бесплатно .TXT, .FB2) 📗
Боже, как она была наивна. Как она путалась в самых нелепых представлениях о возникшей проблеме, о драматических и психологических преодолениях. Ее смешные рассуждения просто никого не интересовали. Она больше не могла никого остановить. К Виктории пришли с диктатом и приговором. В случае неповиновения – казнь.
Разговор Роман начал со справки, как претендент на ключевой пост в экономике. Изложил, каким капиталом обладает, какая у него недвижимость, в каких советах банков и финансовых компаний он состоит. Называл всем известные фамилии своих деловых партнеров и покровителей. Виктория слушала с растущим недоумением. Следующий пункт его речи заставил кровь застыть в жилах. Роман сообщил, что сдал тест на отцовство, получил подтверждение, решил признать сына, официально его усыновить, сделать наследником. Для начала он намерен предложить Виктории совместную опеку на переходный период. Но цель – отказ Виктории от родительских прав, Антон будет жить в семье родного отца и его жены. Вопросы встреч Виктории с сыном обсуждаются, конечно, но она должна понять, что это фактор напряжения для ребенка.
– Вика, это все для благополучия Антона. Если ты справишься с эгоистическими чувствами, ты оценишь переспективу. Маленький ребенок может мириться с жалким существованием с не слишком устроенной матерью-одиночкой. Но он будет расти, сравнивать свою жизнь с тем, как живут другие сверстники. И если тебе удастся разрушить мой план, сын может тебя не простить. – Роман говорил с ней почти сочувственно. – Разумеется, я не оставлю тебя без поддержки и помощи, если что.
– Я так долго молчу, – произнесла Виктория, – потому что раздавлена чудовищным и агрессивным абсурдом того, что слышу. Не могу поверить, что ты это все придумал всерьез. Я хочу, чтобы ты и твой адвокат, роли которого я не понимаю, покинули наш дом.
– Не горячитесь, дорогуша, – пророкотала низким голосом Инна Аркадьевна. – Дело в том, что мы предвидели такую реакцию. И на этот случай у нас есть прекрасный план Б. Вот мой иск, вот заключение экспертов. Это будет запущено мгновенно, если вам не хватит благоразумия. И тот факт, что его у вас может не хватить, окончательно продемонстрирует, что для вас важнее: собственный эгоизм или интересы и будущее ребенка.
Она разложила на столе перед Викторией бумаги. Та пыталась что-то читать, но взгляд зацепился за одну фразу: «Лишение материнских прав», все поплыло перед глазами, предательская тошнота поднялась к горлу, ей показалось, что она теряет сознание. Эти люди сидели молча и спокойно смотрели на попытки Виктории справиться со слабостью и дурнотой и что-то произнести окаменевшими губами. А затем они поднялись.
– Вика, не торопись и не волнуйся. Это копии, мы оставляем все тебе. Прочитаешь и подумаешь одна, в спокойной обстановке, – произнес Роман. – А дальше самое простое – сделать правильный выбор. Ты можешь даже с кем-то посоветоваться, чтобы понять: это не шантаж, не угрозы. Твои риски на самом деле реальны. Жертва – собственный сын.
И они ушли. Виктория не шевельнулась, чтобы закрыть за ними дверь изнутри. Не имело смысла: стены ее дома, ее крепости зашатались, как при землетрясении. Она слышала приближающийся треск и дальний грохот обвала. И не могла шевельнуться. А нужно было поднять себя, спрятать эти страшные бумаги и пойти к сыну. Как-то утешить его, что-то объяснить. Нет, объяснять пока ничего невозможно. Можно лишь хвататься за одну надежду: еще есть шансы все спасти, враждебные планы разрушить.
И они прожили свой, почти обычный, привычно теплый, пронизанный родством и взаимной преданностью вечер. Виктория вдохнула прелесть и аромат своего засыпающего сокровища, почувствовала прилив храбрости. Вышла из детской и набрала телефон Кольцова.
– Сережа, ты мне нужен срочно. У меня враги и война. Необходим план защиты и нападения. А я даже сама не могу понять, насколько это опасно и может ли все это быть на самом деле.
Она ждала его, и мысли постепенно выстраивались в порядок в воспаленном мозгу. Кольцов юрист, криминалист, он поможет сейчас найти несомненные точки опоры. Где-то все это должно быть прописано. Она мать, есть закон и справедливость… Это не могут изменить даже деньги и связи Романа. К бумагам она не могла прикоснуться. Прочитает вместе с Сергеем.
Кольцов приехал, попросил чашку крепкого кофе. Сначала выслушал Викторию. Потом просмотрел бумаги.
– Вика, ты это читала?
– Нет, пока не смогла. Там какой-то бред про лишение материнских прав.
– Это не бред, к сожалению. Большая подлость, но это другой вопрос. Это иск биологического отца Антона, основанный на его предположении, что жизни ребенка угрожает опасность, связанная с халатностью и беспечностью матери. И куча документов, связанных с травмой и госпитализацией Антона после инцидента во дворе. Они нашли каких-то свидетельниц, которые показали, что ты постоянно приводишь ребенка в самое опасное место двора – там «бешеные инфицированные кошки», с одной стороны, машины – с другой. Очевидцы происшествия утверждают, что ребенка даже не держали за руку, когда на него мчалась машина. Он упал головой на грабли, которые взрослый человек не мог не заметить. И справка из больницы: чудом не задеты жизненно важные центры… Ну и все такое прочее. Дальше: ты отказалась от заявления на водителя.
– Но это же…
– Да, это умело искаженная, перевернутая информация, но суд будет рассматривать «факты» на бумаге. Трактовки купленных свидетелей, вырванные из контекста выводы врача и слова участкового. Виктория, ты правильно сказала: это война. И ее правила, бесправие, методы и самые агрессивные атаки, к сожалению, давно отработаны. И если одна сторона – это так называемый влиятельный человек, результат практически предопределен. Может получиться. К тому же именно сейчас появился законопроект о том, что если доказано, что у родного родителя, родителей для ребенка существует опасность для жизни, он может до решения суда быть изъят принудительно в течение двадцати четырех часов. Это в любую минуту может стать законом. Продвигают очень серьезные люди. И это уже работает иногда без отдельного закона. Особенно если, как в нашем случае, куплено экспертное заключение. Вот оно. И печаль тут в том, что действительно иногда существует такая необходимость: ребенок с отцом-садистом, насильником, которого пока не поймали с поличным. С матерью – алкоголичкой, психопаткой… Необходимость существует, но до трагедии такое никому не нужно. Это в «плане профилактики» может быть запущено лишь там, где есть связи и деньги. Беда в том, что, когда есть бумажки и, главное, протекция, никто не будет ничего перепроверять. Особенно сейчас на дистанционке, карантине, при нехватке людей.
– Что делать? – спросила Виктория белыми губами. – Исключено, чтобы я отказалась от Антона в пользу Романа с его женой.
– Да, исключено. Что делать? Пока только думать и быть готовыми ко всему. Вика, все, что я могу сказать тебе утешительного: против лома есть приемы, но их нужно тщательно и глубоко искать. Чем я и займусь сейчас. Погуляю по жизни и биографии Романа Григорьева и его домочадцев. А ты пока ешь, спи, старайся не терять силы и разум. Как только будет информация, срочно звони.
– Сережа, у меня есть деньги. Я откладываю… Не знаю, на что, но давай я тебе их переведу.
– Сочтемся славою. Забудь об этом пока. Кстати, у тебя есть знакомые журналисты не гламурного плана, а такие, которые пишут на социальные темы?
– Есть. Лена Горячева. Я читала ее материалы как раз о родительских войнах.
– Позвони ей. Завтра. А пока постарайся отдохнуть, я сделал фото документов. До связи.
Лена Горячева приехала утром, через час после звонка Виктории. Сначала выслушала Вику, потом долго и внимательно читала документы.
– Это беда, Вика. У меня уже давно появилось ощущение, что существует коллектив юристов-крючкотворов, которые оказывают дорогие услуги богатым папам в борьбе против мам за полную опеку над детьми. Иногда мотив – тупо месть жене или любовнице, а дети просто инструмент. Но в твоем случае, похоже, другое: идея наследника, проект создания идеального сына вместо неудачного, который погиб. От этого попахивает манией, что само по себе бетонная стена, неуязвимая для уговоров и убеждений. Я пишу такие материалы, газета инициирует процессы, матери и я рвем сердца, доказывая и надеясь… А потом практически всегда поражения. Это может тянуться годами, пока у матери хватает здоровья и денег для борьбы. Одна моя подзащитная мать, у которой бывший муж отбирает сына, увезла его в Израиль. Так он там умудрился завести дело, ее с ребенком экстрадировали в Москву, и я сейчас видела в аэропорту, как ребенка оторвали от матери «космонавты» в форме. Кстати, в этом случае «опасность для жизни ребенка» папашей и оплаченной им опекой была обнаружена в холодильнике. Они там при обыске обнаружили молоко, масло, творог, короче, еду. А папаша – веган, считает, что кормить ребенка нужно только сеном. Он веган и скотина. У тебя есть кто-то, кто может поддержать?
