Инфер 3 - Михайлов Дем (читать книги без сокращений .TXT) 📗

Дем Михайлов

Инфер 3

Когда она вошла, я встретил ее также ласково, как и ее бывший третий муж, ныне покойный – двумя выстрелами в живот. Замерев на месте, схватившись за живот, она медленно подняла лицо и уставилась на меня – сидящего в ее любимом старинном кресле с высокой изогнутой спинкой и широкими мягким подлокотниками. Боли на ее красивом лице не было – пробитая второй пулей личная носимая аптечка сработала отлично, успев впрыснуть немалую дозу лекарств еще до того, как она успела почувствовать обжигающую боль. А судя по прерывистому писку, аптечка еще кое-как функционировала. Значит, продолжала подавать лекарства в организм. А заодно наверняка подняла тревогу.

Меня не волновало ни первое, ни второе. Пули были особыми, лечи не лечи – ей не жить. Спасут разве что в госпитале, если решительная бригада врачей оперативно удалит половину внутренних органов, заменив их временными имплантами. А охрана… охрана не придет.

– Нет, – покачал я головой и озвучил то, что знал я, но на что все еще надеялась она. – Охрана не придет. Жить тебе еще минут пятнадцать. Без аптечки пять. Но так и так через пару минут ты свалишься в кому, откуда уже не выйдешь.

Умный взгляд женщины, что выглядела подтянутой спортивной современной бабушкой лет на шестьдесят, а на самом деле готовилась распечатать тринадцатый десяток, чуть вздрогнул, чуть поплыл. Она оценивала мои слова… чутье и опыт подсказали ей – я не лгу. Это конец.

Сделав осторожный шаг, она медленно, по-прежнему не отпуская рук от пробитого живота и пострадавшей аптечки, опустилась во второе кресло, что стояло в паре метров от меня. Секунд двадцать мы мерились взглядами, а затем она, поняв, что я просто наблюдаю и жду, спросила сама, начав с самого неправильного вопроса.

– Кто платит тебе?

Все же я переоценил ее интуицию.

Я промолчал, но качнул головой, давая ответ и заодно давая шанс задать правильный вопрос. Она снова не поняла и повторила, заодно попытавшись начать торговлю:

– Кто заказал меня? Я заплачу в десять раз больше. Заплачу прямо сейчас – за антидот от той заразы, что ты вбил пулями в мое тело.

Вот в чем дело… она решила, что раз я сразу не прострелил ей голову, то только потому, что жду от нее выгодных деловых предложений. Она еще не верит, что это на самом деле конец. Придется ее разочаровать:

– Это не заказ, – мирно улыбнулся я, глядя на старый револьвер в моей руке. Старый, но в идеальном состоянии. Оружию давно уже исполнилось два века, а мне оно досталось по наследству от одного старого черного засранца, что обитал под навесом на крыше не менее старого небоскреба, на добрую треть ушедшего в океан. – Это личное. От меня – тебе.

Вот теперь она поняла. В ее лице что-то неуловимо изменилось. Откинувшись на спинку кресла, она убрала руки с покрасневшего живота, мокрый от крови шелк облепил ее плоский живот, все еще полные бедра и едва заметный прямоугольник ультрасовременной аптечки.

Понимая, что ее время уходит, и одновременно понимая, что я не солгал и торговли не будет, но явно все еще надеясь на охрану, что почему-то не спешила спасать ее драгоценную жизнь, она, убрав руки на подлокотники, задала, пожалуй, самый главный вопрос. И на этот раз она не ошиблась:

– За что?

– Львиная лапа, – едва заметно улыбнулся я. – Так называется один ныне вымерший вроде бы цветок…

– Цветок, что рос в высоких горах… Эдельвейс…

– В высоких горах и среди океанских волн, если верить легендам морских племен, – добавил я, и во мне снова всколыхнулся отголосок застарелой и почти уже умершей ненависти. – Не прикидывайтесь. Вы не можете не помнить старую жилую башню, что в дни своего расцвета была окрашена в белоснежный цвет.

– Благородно-белый… – едва слышно произнесла она, и в ее глазах зажглось понимание.

А следом появилась обреченность. Она поняла – не сторговаться. Особенно с тем, кто забрался так далеко и высоко только ради лишь старой полузабытой истории…

– Да, – согласился я. – Все верно. Благородно-белый в переводе с немецкого. Эдельвейс. Поэтому чаще всего тот старый небоскреб называли Белой Башней. Но в поздние времена башня уже не была белой… А когда башню забросило правительство, и там обосновались независимые общины и беженцы, башня еще не раз меняла названия – с каждым новым царьком, что мечтал увековечить свое никчемное имя. Но старое название никто не забывал. Белая Башня… Смешно, да? Я рожден в Белой Башне, а занимаюсь такими делами как отстрел старушек посреди вечной ночи. Может, мне стоило родиться в Темной Башне? Как считаете, благородная леди?

– Ты… ты один из тех, кто выжил… был ребенком?

– Да, – кивнул я, не сводя взгляда с ее начавшего мертветь лица. – Я один из тех, кто выжил после той тотальной зачистки… Вы послали по наши души целый отряд наемников и дали им всего один приказ – убить всех! И они постарались…

– Я… у меня была причина так поступить!

– Да, – снова кивнул я. – Не спорю. Может и была… Ваш любимый сын, единственный, что был зачат и рожден естественным путем, не считая пятерых других, пробирочных… он упал в океан неподалеку от Белой Башни. Был подобран рыбаками-сборщиками…

– А затем был убит! Убит без причины! Потехи ради!

– Ну… мне опять нечего возразить. Вы были в своем праве, – медленно произнес я. – Кровная месть придумана давно. И мало кто в этом мире будет страшнее матери, мстящей за свое убиенное дитя. Пусть дитяте давно за восемьдесят, и он успел прожить длинную полноценную роскошную жизнь… он все еще остается ребенком для своей мамочки, да? Да… Так и есть. Я бы даже понял это… Но вы… вы отдали приказ убить всех до единого. И наемники выполнили приказ. Мы… мы перестали существовать…

– Я имела право! Мой сын!

– У нас тоже были дети… Настоящие дети, а не моложавые старики. И я был одним из тех детей, кто жил впроголодь на верхних этажах старой башни. Прибывшие наемники учинили резню! Спастись удалось очень немногим. Большинство из выживших были дети – мы знали родную небесную башню как пять собственных пальцев. Каждый ее укромный уголок. Каждую щель, куда не протиснуться взрослому. Но в места, куда не могли попасть наемники, легко пролазили стволы их автоматов и огнеметов. Туда удивительно легко залетали осколочные гранаты… Мы пытались дать отпор. Но получилось, откровенно говоря, прямо вот хреново… Я выжил чудом. Выжило еще несколько детей и парочка едва дышащих взрослых. А затем, спустя пять суток после того, как последний наемник покинул горящую башню, за нами прилетел эвакуационный транспорт, посланный одной из тех организаций, что хоть как-то пытались помочь бедноте по всему миру. А затем нас раскидало по всяким приютам и богадельням. Мы стали никому не нужными сиротами. Вы… да в жопу вежливость… ты уничтожила мой мир, старуха. Спустя многие годы я вернулся в обгорелую и заброшенную Белую Башню. И там, взорвав пару плит и вскрыв убежище, что в прошлом сохранило жизнь тощему пацану, я нашел вот этот старый револьвер… Люблю револьверы с тех самых пор, как та сука-наемница получила пулю в смеющийся рот и заляпала мозгами шлем. Один выстрел – и смех как отрезало. Мораль сей истории? Она проста – топча тело дохлого чернокожего старика, не поднимай заляпанное его кровью забрало, чтобы хлебнуть водки из бутылки…

– Я не сожалею!

– Ну еще бы, – хмыкнул я. – Конечно, не сожалеешь. Я вижу это. Ты отомстила и успокоилась. Регулярно отсылаешь целые охапки любимых цветов на могилку сынули – белые огромные колокольчики. Такие же ненастоящие, как и твоя молодость… ты ведьма… старая и почти всемогущая ведьма. Неприкасаемая, недосягаемая, повелевающая миллионами жизней и целыми денежными океанами, живущая там, куда не попасть обычным смертным вроде меня.

– Но тебе удалось… как?

– Это было одним из условий сделки, подписанной кровью. – тихо рассмеялся я. – Одно из моих требований – возможность получить голову старой ведьмы, что живет так высоко. Или здесь, в космосе, уже нет понятия высоко и низко? Космическая ведьма в звездном замке… и я добрался до тебя! На это потребовались годы… но я добрался. Я убил многих ради этого момента – и вот я здесь.