Штурманок прокладывает курс - Анненков Юлий Лазаревич (читать хорошую книгу .TXT) 📗
— Это не женщина, это сыпнотифозная вошь. Пойдем скорее!
— Счастливого пути! — сказал мастер. — Всё в порядке.
Мы приехали на Вальштрассе в пять минут шестого. Дежурный уже ждал меня на улице у служебной машины.
— Что случилось, герр Вегнер? Мы волновались. Звонили в отель фрау Ирме, там никто не отвечает.
— Фрау Ирма здесь. Я задержался с Динглингером, пришлось заехать за фрау на его машине, а по дороге скисло зажигание. Ну, давайте моих людей, а «фиат» пусть отгонят в гараж.
Мы пересели в служебную машину. Анни — впереди, я — сзади, рядом с Пелевиным и Ковровым. На откидных местах — два эсэсовца. За три минуты до срока мы были у контрольного поста военного аэродрома. Я достал сигарету. Пальцы чуть дрожали. Ровно в восемнадцать часов подошел к окошечку:
— Вегнер. Спецрейс В-13. Со мной трое, без документов. Все вписаны в мое предписание. Кроме того, шофер и охрана.
После проверки машину пропустили прямо на старт, к трапу десантного «Юнкерс-52». Динглингер был уже в самолете, вместе с двумя мрачными личностями в штатском.
— Ну, как доехал? — спросил он.
— Как видишь, прибыли все.
— Я не о том! — Он заметил Анни и прищурился: — Погоди, погоди, так это ее ты возил по набережной? Знал бы об этом шеф...
— Готфрид, она же умирала с тоски. Одна — и собака.
— А мне что? — засмеялся он. — Мы с вами почти знакомы, вернее, этот нахал не удосужился нас познакомить.
Анни решительно протянула руку в перчатке:
— Ирма. Вернее, была ею. Сейчас уже Мария Строганова.
— Никогда не подумал бы, что вы так прелестны, — сказал он. — И молоды! Почему-то считал вас блондинкой лет тридцати.
Анни погрозила ему пальцем:
— Вам доступны все тайны разведки, герр Динглингер, но не дамские тайны. До сегодняшнего дня я была блондинкой. Ну, а возраст — это мой секрет. Благодарю за комплимент...
Я поспешил прервать этот разговор:
— Твои картины, Готфрид, — в сейфе за кроватью.
Он был счастлив, обнял меня:
— Я не останусь в долгу, Макс!
Взревели все три мотора, и «юнкере» тяжело покатился по взлетной полосе. Слева внизу остались стальной росчерк Эльбы и каменный город Дрезден. Самолет лег на курс зюйд-ост, а мы с Анни продолжали идти своим курсом, невидимым здесь никому.
— А знаешь, — тихо сказала Анни, — все-таки жаль, что тебе не удалось посмотреть Дрезденскую галерею.
Глава четырнадцатая
БОЛЬШАЯ ИГРА
Начальник службы безопасности в Констанце, подполковник Ральф, глянцевитый и негнущийся, как козырек его высокой фуражки, принял Готфрида с почетом.
— Очень, оч-чень рад, герр Динглингер, вашему появлению в этом отвратительном городе!
Готфрид представил меня как офицера по особым поручениям штаба «Цеппелин» и допросил выполнять все мои пожелания незамедлительно. Нам предстояло провести тут неделю. Оказалось, что высадка моей группы у поселка Кулеви, в районе Поти, отложена. Теперь ждут сообщения от агента Жоржа с указанием новой точки и времени высадки.
— Ну, а герр Динглингер, видимо, не спешит? — спросил Ральф, пододвигая Готфриду коробку сигар.
— Спасибо, я курю сигареты, — ответил он. — Полагаю, отправимся одним кораблем с Вегнером.
— Слушаюсь! — сказал Ральф. Он был старше по чину, но явно заискивал перед Готфридом.
Мне стало ясно, что Ральф знает о делах Готфрида значительно меньше, чем я. Скорцени тут как будто не появлялся. Может быть, он уже в Тегеране?
Готфриду и мне предоставили номера в гостинице «Карол». Там уже поселился косой Франц, который встретил нас на аэродроме. Мою группу решено было оставить в здании СД.
— А будет ли там удобно фрау Ирме? — спросил я. — Она чистокровная немка, а не какая-нибудь перебежчица. Шеф особо выделяет ее как весьма ценного агента.
— Да, да, конечно! — подтвердил Готфрид. — Казарма — не место для дамы, даже если она агент секретной службы.
Ральф тут же позвонил по телефону, и Анни поселили в гостинице «Карол», рядом со мной.
Когда Готфрид ушел по своим делам, Ральф положил передо мной три тоненькие папки:
— Вам нужен еще один человек из моряков? Посмотрите пока документы. Если подойдут — прикажу доставить людей.
Оказалось, двое из них — уголовники, а третий — рыбак с Азовского моря. У меня были все основания для отказа.
— Нет, герр подполковник, такого дерьма хватает в лагерях в рейхе. Нужны настоящие моряки. Может быть, пошарим в карманах у абвера? Фон Ригер санкционировал мою беседу с майором Лемпом, начальником ялтинской абвергруппы. Нельзя ли запросить управление порта о попутных кораблях в Крым?
Ральф поговорил с кем-то по телефону и заулыбался:
— В Ялту вы, конечно, сможете съездить, но, по-видимому, Лемп сегодня здесь. Вы знаете, куда я звонил?
— Полагаю, в абвер или в штаб кригсмарине.
— Ничего подобного! В казино. Здесь одно из богатейших заведений в Европе, почти Монте-Карло. И ваш знакомый нередко посещает его. Сегодня будет большая игра.
Я вышел на улицу. В Германии уже поздняя осень, а здесь почти лето. Ноябрь выдался на редкость теплый, и хотя море штормило, а солнце грело не очень жарко, на клумбах было полно цветов. Садовники в черных шляпах, как два года назад, неторопливо поливали канерозии и георгины.
Снова Констанца. Круг замкнулся, но теперь не надо ни от кого прятаться. Румынские моряки с надписью «Marina militara» на бескозырках старательно отдавали мне честь. Даже старшие по званию офицеры-румыны спешили приветствовать первыми.
Кучка людей сбилась у пестрой будочки. Тот самый лотерейщик, которого мы с Васей Головановым видели в позапрошлом году, вертел свой прозрачный бочонок. Заметив немецкого офицера, люди расступились. Лотерейщик выбежал из будки:
— Вам угодно испытать счастье, герр корветен-капитан?
— Да, попробую!
Мимо проезжал извозчик на дутых шинах. Я остановил его:
— На улицу Мангалия!
В магазине «Лувр» народу было немного. Ко мне подбежали две продавщицы с ресницами невероятной длины. Они залопотали по-немецки, снимая с вешалок один костюм за другим:
— Вот этот, парижский, герр офицер, очень вам подойдет.
— Может быть, итальянский? Изящно и дешево!
Мне не подошел ни один костюм. Я потребовал вызвать старшего продавца. Оказалось, что домнул Дмитреску уехал за товаром в Бухарест. Связи пока нет. Но не могу же я везти этих бандитов, Пелевина и Коврова, на советскую землю, не предупредив, чтобы нам устроили соответствующую встречу!
— Пожалуйста, заходите, герр корветен-капитан! Завтра у нас будет новый товар.
Я сказал, что непременно зайду, и пошел пешком к кафедральному собору. Вот и переулок, где жил русский румын Степан со своей женой Марицей. Теперь зеркальца на окне не было. Не оказалось и Степана. В квартире жили другие люди.
Вечерело. Пока я дошел до берега моря, совсем стемнело. У самого уреза воды сияло всеми окнами вычурное здание, которое я видел с палубы лидера «Ростов».
В казино действительно шла большая игра. Все места за широкими зелеными столами были заняты. Мужчины и женщины. Старые и молодые. Румынская и немецкая форма. Черные пиджаки. Голые плечи. Дробно сверкали бесчисленные хрустальные подвески на люстрах, поблескивали неестественной величины драгоценные камни в ушах, у влажных шей, на запястьях женщин, на галстуках и манжетах мужчин.
Я подошел к ближайшему столу. С той стороны, где сидел крупье во фраке, с лопаточкой на длинной рукоятке, вертелась вдавленная в стол плоская чаша. В ней то летел по кругу, то останавливался блестящий шарик. Казалось, он движется под давлением взглядов — исступленных, умоляющих, ненавидящих, отчаянно жаждущих выигрыша. Крупье загребал лопаточкой кучки денег, падали на стол фишки, мелькали цифры на ободе лежащего навзничь колеса счастья.
