Сладостно и почетно - Слепухин Юрий Григорьевич (читать хорошую книгу полностью TXT) 📗
— Так, — сказал Эрих уже заинтересованно.
— Я видел Вернера на прошлой неделе, и он показался мне крайне обеспокоенным… или угнетенным какой-то мыслью. На мой вопрос он сначала сказал, что нет, ничего, это он просто устал, но потом все же признался, что находится в чрезвычайном затруднении: на днях его посетил один из адъютантов Геринга и сказал, что рейхсмаршал хочет знать — допускает ли он, доктор Гейзенберг, что американцы уже производят урановое оружие? Дело в том, что якобы на неких тайных переговорах, имевших место в Лиссабоне, нам предложили капитулировать в шестинедельный срок. Если по истечении этого срока вермахт будет продолжать боевые действия, американцы сбросят на Дрезден урановую бомбу.
— Куда? — не сразу переспросил Эрих. — На Дрезден?
Розе развел руками — за что, мол, купил, за то и продаю.
— Я поначалу тоже удивился, — сказал он, — а потом подумал, что логика в этом есть. Первый случай применения уранового оружия — если допустить, что оно действительно уже создано, — будет несомненно носить демонстрационный, устрашающий характер. Здесь, следовательно, важен правильный выбор цели. Ну подумайте сами — какой смысл бросить новую бомбу, скажем, на Гамбург? Там уже и без того все разрушено старым добрым способом. А сокрушить одним ударом город совершенно неповрежденный, целенький, да еще знаменитый своими архитектурными красотами — вот это будет эффект! Дрезден, боюсь, единственный сегодня город, отвечающий этим требованиям. Второго такого в Германии уже просто не найти.
— Не знаю, — отозвался Эрих. — Тактическое применение урановой бомбы на решающем участке фронта гораздо более вероятно. Я не высокого мнения о гуманности наших противников, но все же допустить, что они в целях рекламы могут атомизировать тыловой город…
— Хотелось бы и мне так думать, — вздохнул Розе. — Беда в том, что мир сошел с ума, а безумие заразительно, из какой бы страны оно ни начало распространяться. Впрочем, все это, разумеется, совершенно недостоверно. Мы не знаем, в конце концов, не блефуют ли американцы в Лиссабоне, не разыграл ли Геринг Гейзенберга…
— И не разыгрывает ли Гейзенберг Пауля Розе.
— Нет, нет, он говорил совершенно серьезно, можете мне поверить. Но вообразите его положение!
— Так что же он все-таки ответил Герингу?
— Ну что он мог ответить? Ответил уклончиво, не сказав ни «да», ни «нет». Сказал, что считает наличие у американцев такого оружия крайне маловероятным, но не абсолютно невозможным.
— Чепуха, — сказал Эрих. — Он просто перестраховывается! Гейзенберг — да вы и сами знаете — осторожен до трусости. Это ведь и впрямь огромная ответственность — заверить правительство в том, что противник не располагает новым оружием. Лично я уверен, что не располагает. Я не допускаю мысли, чтобы они там настолько продвинулись в этой области. Найти принципиальное решение — может быть; но создать боеспособное оружие, наладить производство? Нет, не могу поверить.
— Вы забываете, кто там сейчас работает.
— Нисколько не забываю. Я ведь сказал, что теоретическое решение проблемы вполне вероятно; но этого мало, согласитесь, формулы в бомбовый отсек не погрузишь, а чтобы воплотить идею в металле, нужно совсем другое. Ни Ферми, ни Сциллард не станут ее воплощать, они не производственники, а где найти таких производственников? Это ведь надо построить заводы, разработать технологию, создать совершенно новую отрасль промышленности…
— Дай бог, — вздохнул Розе. Пошарив в бумагах, он протянул Эриху листок с машинописным текстом. — Но теперь почитайте вот это. Это перевод заметки, напечатанной в «Стокгольме тиднинген» неделю назад… Читайте, читайте вслух…
— «В Соединенных Штатах, — начал читать Эрих, — проводятся исследования с новым типом бомбы. Материалом служит уран, и, когда высвобождаются связанные в этом элементе силы, может быть получено взрывное действие ни с чем не сравнимой мощи. Одна 5-килограммовая бомба делает воронку глубиною в 1 км и радиусом в 40 км. В окружности 150 км все крепкие постройки превращаются в развалины…» Что за собачий бред! И это вы находите достойным внимания? Я не понимаю вас, Пауль. Пусть шведские домохозяйки щекочут себе нервы подобными «сенсациями» — там, мне говорили, вообще обожают читать про ужасы войны, благо Швеции она уже не грозит. Но вы-то должны видеть, что это типичная утка невежественного писаки! Он, видите ли, уже не только измерил воронку, но и бомбу взвесил…
— Да, да, — закивал Розе, — невежество тут налицо, согласен, и дешевая сенсационность тоже, все верно. Но вообще…
— Что «вообще»?
— Вы знаете, я звонил Арденне. Так вот, он тоже обратил внимание на эту заметку и не склонен считать ее полным вздором. Почему-то про нас такой сенсации не состряпают, а? То, что американцы над бомбой работают, не может вызывать сомнений, вопрос лишь — как далеко они нас опередили. Тем более, тут еще эта история с ультиматумом… Может, и совпадение, конечно. Словом, я сам не очень верю, но… чем черт ни шутит, У вас ведь есть в Дрездене близкие? Хотя бы та девушка, чьи бумаги вы мне дали на сохранение. Посоветуйте им уехать на время.
— За пределы ста пятидесяти километров? — Эрих невесело усмехнулся. — Кстати, эти бумаги я, пожалуй, у вас сегодня заберу.
— Пожалуйста, они тут в сейфе, сейчас достанем.
— Или погодите… Нет, пока не надо, пусть еще полежат.
Он задумался, держа в руке листок с переводом. Розе раскрыл тумбу письменного стола, достал глиняную бутылку голландского «болса», два стаканчика.
— Давайте-ка… Я этим лечусь, хорошо помогает.
— Что? Да-да, спасибо. Пауль, скажите мне вот что… Есть у вас какой-нибудь знакомый коммунист?
— Найдем, коли надо. А что это вам вдруг коммунисты понадобились?
— Есть одно дело… Вы бы нас познакомили, если можно? Или даже… пожалуй, мне самому и не обязательно. Вам, наверное, удобнее будет договориться, сейчас я все объясню…
ГЛАВА 8
Условную телеграмму принесли в субботу пятнадцатого, уже поздно вечером.
— Это мне, — сказала Людмила, прочитав текст: «Встречайте воскресенье одиннадцать». — Можно, я завтра уеду, фрау Ильзе?
