Прощай, Германия - Прокудин Николай Николаевич (читать хорошую книгу полностью txt, fb2) 📗

Командиром танкового полка был коренной москвич, выпускник московской «кузницы генеральских кадров» имени Верховного Совета СССР полковник Кудасов. Этот военачальник был абсолютно бессердечен, бессовестный и прожженный циник, к тому же очень жёсткий в обращении с подчинёнными. Полковник ежемесячно откомандировывал одного, а то и двух прапорщиков в Россию, для перегона приобретенных им машин, и помимо самих автомобилей, набивал полные салоны вещами и продуктами. Подчинённые теряли в результате этих поездок в деньгах (с момента пересечения границы и до возвращения обратно немецкие марки в получку не начислялись), но выполняли распоряжения и безропотно гнали транспорт. А что делать, кому хочется досрочно уехать во внутренний округ? Честно говоря, об этом Кудасова в книге и писать не хочется, но слов из песни не выкинешь. Упоминаю о нём лишь, чтобы подчеркнуть, что отцы-командиры делали всё для личного обогащения, прикрываясь высокопарными и пламенными речами о патриотизме. Сами хапали без меры, но чуть что, за малейшую провинности или не подчинение, угрожали подчинённых выслать в Союз.

Когда Громобоев приехал в новый полк, радуясь возможности послужить ещё некоторое время за границей, то комбат Дубае сразу же в первый день рассеял все иллюзии:

— Эдуард, особо можешь не радоваться, месяца через четыре мы все за Серёгой Власовым последуем, наша дивизия стоит в плане первой на вывод в Гвардейской танковой армии…

«Ну, что же тут поделаешь, знать такова судьба, быть вечно невезучим, опять попал не в тот батальон», — взгрустнул на минуту Громобоев, но тотчас отогнал упадочническое настроение, ведь он мог в данный момент уже давно укатить в эшелоне в сторону Бреста, а вместо этого продолжает попивать немецкое пиво! А значит, это известие можно перефразировать иначе, оптимистичнее, не всего четыре месяца — наоборот, целых четыре месяца сытой и комфортной службы. Четыре месяца — это четыре оклада, на которые можно купить приличную машину и ещё немного прибарахлиться.

Эдик давно мечтал встретиться с афганскими друзьями-приятелями, которые служили неподалёку в пехотном полку в Галле. По достоверным сведениям в этом гарнизоне находился его бывший фронтовой комбат Владимир Пустырник, ротный Игорёк Лукашенко и минометчиком Витька Степашкин. Рядом, то оно рядом, да ехать недосуг — служба! И вот однажды, буквально через месяц после переезда в Цайц, замполит полка направил Громобоева в штаб армии на сборы. На обратном пути капитан сделал небольшой крюк и заскочил в этот самый образцово-показательный полк.

Громобоев заранее запасся у Ивана Червинского несколькими чистыми проездными билетами (зачем платить немцам в бюджет, если можно сэкономить!) соскочил на станции со своего поезда, сделал пересадку на другой, доехал до города Галле, и там нашёл нужную часть. Спросил на КПП как найти Пустырника, дежурный подсказал и велел быстрее проходить, в полку ждали комиссию из Ставки западного направления. Вокруг полка и на его территории действительно наблюдалась какая-то нервная суета. Эдик разыскал казарму первого батальона, но своих боевых товарищей не нашёл. На вопрос где сейчас комбат, злющий начальник штаба, взъерошенный и нервный майор пояснил, что и сам бы не прочь знать, где же он!

— Третий день на службе не появляется!

— Что, всё так плохо? — спросил Эдик.

— Хуже не бывает, я устал уже его покрывать. Который день куролесит. Перед бойцами неудобно, ведь боевой командир, орденоносец, совсем недавно вывел батальон в передовое подразделение, мы были лучшими в дивизии и даже в армии! А сейчас… он даже днём порою не по форме и в тапочках в казарму забредает…

— Всё понятно, узнаю стиль руководства, первый год всех отодрать, отлюбить, застроить, приручить, а второй год почивать на лаврах, пользоваться плодами былых трудов и держаться на плаву былой славой.

— Вот-вот, — буркнул майор. — Вся слава в прошлом…

— Как мне найти Петровича?

— Может быть, дома спит с бодуна, а возможно пьёт с афганскими дружками-собутыльниками.

— Лука тоже запил?

— Ага! И Степашкин тоже. Говорят, что этот бесценный кадр жену на днях топором по подъезду гонял. А тебе капитан, что за дело до них? Кто таков?

— Скажем так — боевой друг. Я его бывший замполит батальона Эдуард Громобоев.

— А-а-а… Ну, всё ясно, наслышан, не раз рассказывал о тебе как чуток подольёт. Нахваливал, расписывал какая ты героическая личность, выращенная им. Эх, знать ты выведешь их из строя окончательно и надолго.

— Что ты, честное слово, обещаю не пить. Может, и всю компанию вытяну из запоя.

— А вот это маловероятно, — усомнился майор.

Громобоеву с таким спитым не дееспособным коллективом пересекаться не хотелось, хрен вырвешься от них живым, а коль удастся ускользнуть, то не раньше чем через неделю. Но попытка не пытка, может быть, есть шанс, что Владимир Петрович отсыпается в своей квартире?

Эдуард пошёл по указанному майором адресу, однако боевого друга дома не было, а вместо него встретился с хмурой супругой. Жена комбата сразу вспомнила Эдика, он ведь заезжал к ним домой проездом через Ташкент. Не смотря на обстоятельства нынешней встречи, обрадовалась, передала привет от старушки мамы, которой Эдик в прошлый трехлетней давности приезд из Кабула очень понравился. Тогда Громобоев частенько бывал гостем у тёщи, когда лечился в госпитале. Если удавалось вырваться, приходил чаёвничать, и нахваливал её героического зятя.

Жена комбата пригласила разуться-раздеться, усадила капитана пить чай с вареньем и мёдом, разложила военные фотографии.

— И где эта шайка прячется? — спросил Эдик прихлёбывая из кружки кипяток. — Где их логово?

Лариса Васильевна даже всхлипнула, но быстро взяла себя в руки и утёрла платочком слёзы.

— Кто их знает, думаю, пьют у какой-нибудь бабы. Таскаются, кобели, где не попадя, себя и нас, жён позорят. Ну да ничего, осталось недолго гулеванить, пара месяцев и домой.

— Бросьте, какие там пара месяцев? Это мы намбургцы вскоре выводимся, а вам служить, да служить…

Лариса Васильевна с удивлением посмотрела на Громобоева и спросила:

— Ты разве не в курсе? И в полку начштаба не сказал ничего?

— Нет, а что стряслось? Народ бегает, суетится, комиссию какую-то ждут.

— Ох, допрыгается Вова! Высокие начальники приедут, а комбата на месте нет! Лишится своих любимых усищ! У нас ведь жуткое ЧП — сбежал командир Айзенахского полка.

— Куда бежал? Кто сбежал? — не понял Эдик.

— Ладно, расскажу по порядку, это ведь уже не военная тайна, — усмехнулась Лариса Васильевна. — Тем более завтра-после, это событие станет достоянием гласности и вам доведут приказ.

Полчаса она рассказывала о происшествии в армии, и с каждой минутой Эдик всё более шалел от услышанного.

Дело обстояло так. Командир соседнего полка, по фамилии он даже недостоин упоминания, сорокалетний офицер в звании полковника, нрава был крутого и служака отменный. Он был дюже принципиален, въедлив, суров, часто даже подл. Впрочем, не хуже и не лучше других: обогащался, как мог, покупал и продавал машины, вроде бы вместе с зампотылом, приторговывал топливом, стройматериалами, углем. Обо всём этом ходили, конечно, лишь сплетни и слухи, но как говорится, нет дыма без огня. Позавчера этот комполка объявил сбор по тревоге, выстроил всёх на плацу и велел начальнику штаба провести проверку, дескать, я чуть позже подойду. Проверились раз, другой, стоят, ждут. Прошло примерно полчаса, а полковник не идёт. Начштаба решил пойти и лично доложить о готовности, заходит в кабинет — комполка нет на месте. Спрашивает у дежурного — тот говорит, не знаю где командир, он взял пакеты, что вскрываются на случай войны, все шифры, кодировки, чемодан с секретными документами и ушёл.

«Как ушёл? Куда ушёл?» — недоумевает начштаба. Дежурный лишь пожимает плечами. Начштаба побежал на плац, думает, возможно, они как-то случайно разминулись? Но на плацу командира как не было, так и нет. Замполит тоже в растерянности, но все продолжают стоять и чего-то ждать, а вдруг командиру что-то в голову взбрело этакое самодурское? Потоптались немного, потом позвонили домой, но и дома его нет. Тут идёт дежурный по парку в столовую, спрашивает у своих сослуживцев, чего стоят? Ему объясняют, что ждут командира.