«Зарево» на высочине (Документальная повесть) - Мечетный Борис Трифонович (читать книги без регистрации полные .txt) 📗
Спустились на равнину, растянулись цепочкой вдоль молчаливого, застывшего под снегом леса. Прошли уже около десятка километров.
Вдруг Кадлец, идущий вслед за Фаустовым, воскликнул:
— Командир, смотри! Аэродром!
Сквозь поредевшую лесную чащу было видно обширное поле, вдали стояли самолеты, а ближе к лесу двигались темные фигуры немецких солдат, волочивших что-то тяжелое.
— Куда ты нас привел? — глаза Фаустова стали синими-синими от ярости. Стражмистр вдруг бросился бежать к аэродрому, но его настигли два партизана и повалили в снег.
— Самек, Курасов! Увести палача в сторону. Только без шума, — жестко бросил командир.
Отряд свернул в сторону от аэродрома, но не успел пройти трех-четырех километров, как послышался далеко сзади противный вой сирены, затем почти рядом на дороге зарычали автомашины. Фаустов остановился, насторожился.
— Неужели погоня?
Капитан был прав. Оставшиеся в доме Гроуды жандармы подняли тревогу, и гитлеровцы бросились в облаву, охватывая обширную местность полукольцом.
Фаустов бросился вверх по крутому склону горы к перевалу. За ним с трудом поднимались бойцы с тяжелыми тюками взрывчатки. Сыпались камни вниз, с хрипом вырывался из груди воздух. Командир чувствовал, что с каждой минутой у товарищей иссякают силы, но по-прежнему продолжал быстро идти вперед.
Вот и перевал. Начался спуск. Сзади, на дороге, слышались редкие выстрелы, гул моторов.
Фаустов бежал даже когда вступили в лес и начали проваливаться в глубоком снегу. Бойцы уже шатались от усталости. Первым сдался Иван Тетерин.
— Командир, я больше не могу, — глухо проговорил он, опускаясь в снег.
— Что? — чуть ли не зарычал капитан. — Ты что, размазня или партизан? Вставай…
— Не могу, командир…
— Неужели не понимаешь, дурень, что осталось совсем немного? — уже мирным, чуть ли не ласковым голосом сказал капитан. — Скоро будем у Франты Бенеша, лесника… Это наша явочная квартира. Там отдохнем…
И тут, увидев осунувшееся, залитое потом лицо Юрия, проговорил:
— Юрка, радист, не отставать! Еще немного, ребята…
Фаустов тоже задыхался, с трудом вытаскивал ноги из глубокого снега, но шел вперед, прокладывая след.
Юрий уже не представлял, сколько они шли. Перед глазами все плыло, качалось, а рация сбоку, взрывчатка сзади, автомат, спереди давили вниз, к земле.
Странная перемена произошла сегодня с пани Матеновой. Ведь с первых же дней, как здесь в Округлике объявился Франта Бенеш с семьей, она невзлюбила его жену Божену и всю силу своего воинственного характера направила на то, чтобы, как она говорила, «поставить бабенку на место». Все не нравилось ей в этой женщине — и как она моет пол, как воспитывает дочку, как кормит птицу и даже когда встает. «Да разве так хорошая хозяйка да порядочная жена делает?» — то и дело ворчала она. Правда, старик Матена заметил, что его супруга в последнее время ворчит на Божену больше из-за своего упрямства, или по привычке. Она никак не хотела поставить жену младшего лесничего вровень с собой.
Женские перебранки не мешали старшему лесничему дружить со своим помощником Франтишеком Бенешом, и они не раз посмеивались над «кухонными баталиями» между их подругами.
И вдруг — странное дело — сегодня в кухне Бенешевой половины дома появилась дородная пани Матенова и как ни в чем не бывало дружелюбно сказала Божене:
— Ну что же ты, дорогая, не зовешь соседку на помощь? Разве управиться с такой работой одной женщине, да еще молодой! Давай вместе. Я сейчас яичек принесу, сала…
Молодая женщина с минуту удивленно смотрела на соседку, потом радостно улыбнулась. Она не знала, что перед таким удивительным перевоплощением произошел интересный разговор между стариком Матеной и его женой.
— Знаешь, дорогая, кто пришел в гости к Бенешам? — спросил он еще с порога, раздеваясь и вешая форменную фуражку.
— Почему я должна знать? И знать не хочу, — отрезала она. — Каких-то двух немцев — чтоб им провалиться — видела в окно. Пускай другие радуются таким гостям.
— Какие там немцы! Франтишек мне сейчас сказал, что это… это… — Матена наклонился к самому плечу жены, придал как можно больше значительности своим жиденьким усам, — это партизаны…
— Да ну?
— Настоящие партизаны. Русские. Понимаешь, советские партизаны!
Женщина всплеснула руками.
— Почему же они к нам не пришли?
— Что ты все заладила, — почему да почему? — рассердился лесник. — Видно, тебя, старую ворчунью, испугались. Ты б лучше помогла Божене. Она уже из сил выбилась, готовя для людей завтрак.
Спустя полчаса старая женщина уже хлопотала на кухне Бенешевой. Вожена прислушивалась к ее советам, всячески старалась угодить ей. И сердце пани Матеновой растаяло. Кто бы мог подумать, что эти женщины еще вчера сторонились друг друга?
— Смотри-ка, Франта, партизаны мир установили между нашими женщинами, — весело сказал старик Франтишеку Бенешу.
В доме, где только было можно устроиться, спали партизаны. Ночной переход, во время которого было пройдено около двадцати пяти километров, так измотал этих молодых ребят, что они свалились тотчас же, как только оказались в тепле уютного дома. Фаустов также улегся на длинной узкой скамье и, подложив под голову планшет, тихо и как будто настороженно посапывал.
Не спал один Валерий Букин. Ему велел командир часок пободрствовать на всякий случай. А потом в соседней комнате он увидел дочку Бенешевых — девочку лет пяти, крупноглазую, с короткими тоненькими черными косичками.
Валерий присел перед ней на корточках, погладил по головке.
— Тебя как зовут?
— Иржичка, — в тоненьком голоске звучало также любопытство. — А ты кто?
— Я просто дядя. Хожу по лесу.
— Как мой папа?
— Ага…
— Тогда, дядя, давай играть! Я буду прятаться, а ты — искать.
Кто знает, может быть, Валерию в эту минуту вспомнилось, как несколько лет назад они с сестренкой бегали по берегу Волги и прятались друг от друга под рыбачьими лодками, как озоровали дома и затем сидели под старым большим столом в ожидании материнского шлепка. Кто знает… Он вдруг подмигнул девочке.
— Прячься быстрее! Считаю до десяти. Раз, два, три…
Иржичка заливалась смехом, видя, как большой дядя ползает на четвереньках. Валерий страшно устал, но он совсем забыл про сон, ему было весело, как когда-то много лет назад с сестренкой.
Девочка, больно ударившись коленкой, заплакала. На лице Букина появилось выражение страдания.
— Иржичка, что с тобой?
— Больно, — еще громче ревела она.
— Ну перестань, дорогая. Сейчас все пройдет. Перестань плакать.
Но Иржичка плакала с таким же усердием, как и недавно смеялась. Валерий, двадцатичетырехлетний парень, не знал, как успокоить ребенка. Конечно, ни конфет, ни сахара у него не было. Он давно их сам не пробовал.
— Вот, Иржичка, возьми игрушку. Хорошая! Смотри какая! — партизан отстегнул от пояса круглую «лимонку», выкрутил запал и протянул ее девочке. Та немедленно замолчала, с любопытством осмотрела гранату и тут же начала катать ее по полу.
Валерий облегченно вздохнул, его усталое смуглое лицо расплылось в улыбке.
В комнату заглянул старый Матена. Увидев в беспорядке стоявшие стулья, отодвинутый стол, пожевал губами, удивленный таким времяпровождением партизана.
— Пан Матена, а мы с дядей играем в прятки!
Старик хотел что-то сказать, но в это время на другой половине дома задребезжал звонок. Матена зашаркал в ту сторону, пробормотав:
— Опять этот телефон не дает покоя.
Букин насторожился:
— Телефон? Разве в доме есть телефон? — спросил он у девочки.
Он быстро вышел из комнаты, появился Юрий Ульев, который тоже, вероятно, услышал телефонный звонок.
Рядом из-за двери послышался неестественно громкий голос старика.
— Алло! Старший лесничий Матена слушает! Да, был на обходе. Пока все в порядке. Партизаны? Разве у нас партизаны появились? Что вы, я обошел каждую ложбинку. И в скалах был. Нигде никаких следов. Да, да, конечно… Не беспокойтесь, господин шеф, если появятся эти бандиты, я сразу же позвоню. Слушаюсь… Так точно! — старик даже щелкнул каблуками. Но когда положил трубку, тихо, неразборчиво выругался.
