Поджигатели (Книга 1) - Шпанов Николай Николаевич "К. Краспинк" (читать книги онлайн бесплатно полностью .TXT) 📗
— Экселенц…
— Если коммунисты будут иметь возможность действовать именем Тельмана, я спрошу с вас!.. — Геринг обернулся к Кроне: — Хоть бы вы взяли это дело на себя. Я уверен, вы придумали бы что-нибудь! — Он кивнул чиновнику: — Идите… Если вы окажетесь банкротом, я действительно поручу это дело господину фон Кроне. Он покажет вам, как нужно работать!
— Надеюсь справиться, экселенц. — Чиновник щёлкнул каблуками.
— Послушайте, вы! — спохватился Геринг. — Не натворите чего-нибудь… неподобающего. Не то снова подымутся крики, что мы убийцы. На это можно было наплевать, пока вы действовали как штурмовик. Но теперь, когда вы чиновник правительства, нужно работать тонко и чисто.
— Я вас понял, экселенц!
Когда дверь за чиновником затворилась, Геринг встал, взял стоявшую на столе большую пёструю коробку и протянул её Кроне.
— Курите! Эти папиросы прислал мне болгарский царь. Наверно, хороши!.. — Он прошёлся у стола. — Если бы вы знали, милый Кроне, как трудно работать, когда узда приличий заставляет думать о том, что можно и чего нельзя.
— Да, это очень стеснительно, экселенц.
Геринг шумно вздохнул:
— Если бы я знал наверняка, что думают по этому поводу по ту сторону канала!
— Вас беспокоят англичане? — Кроне пренебрежительно скривил губы.
— Если бы вы были на моем месте, Кроне, они беспокоили бы и вас. Насчёт американцев-то я спокоен, — уверенно проговорил Геринг. — Они достаточно деловые люди, чтобы понимать: до тех пор, пока не уничтожены живые носители коммунистической идеи, янки не могут быть спокойны за деньги, вкладываемые в оздоровление нашей промышленности…
— Вы совершенно правы, экселенц, — проговорил Кроне. — Янки трезвые люди… Впрочем, говоря откровенно, я думаю, что и англичане достаточные реалисты.
— Знаете что? — Геринг сделал глубокую затяжку. — Если бы вы могли выяснить, что думают на этот счёт англичане…
— Думают или подумают?
Геринг расхохотался:
— Вы золотой человек, Кроне, сущее золото! Если бы у нас было побольше таких голов… Попомните моё слово: вы сделаете карьеру… держитесь около меня.
— Меньше всего я думаю о карьере, экселенц.
— Ого! Такие ответы не часто приходится слышать от наших людей! — Возвращаясь к прежней мысли, Геринг вдруг спросил: — А что же, по-вашему, делать с Тельманом? Печать разных стран проявляет слишком много интереса к его фигуре.
— И чем дальше, тем этот интерес делается назойливей, — заметил Кроне.
— Если не пресечь его источник?..
Геринг остановился напротив собеседника, широко расставив толстые ноги и заложив руки за спину. Наклонив голову, он выжидательно смотрел на Кроне.
Тот заговорил негромко:
— Подумайте, экселенц, какое впечатление произвело бы на мир… отречение Тельмана!
Геринг вынул изо рта папиросу. Веко над его левым глазом нервно дёргалось.
— Отречение… Тельмана?
— Что же невероятного, экселенц? — Кроне пожал плечами. — Вы же вполне удачно проделали это с Торглером.
— Торглер!.. Но чего вы рассчитываете добиться от Тельмана?
— Разве вы не намерены после процесса Димитрова организовать процесс Тельмана? Разве вам не нужно доказать, что коммунисты замышляли государственный переворот и работали на Москву?
— Конечно!
— Так пусть же Тельман предоставит вам возможность защищать его от этого обвинения. Пусть он только не мешает нам самим доказать, что вся его борьба с нами была ошибкой. И следующим его неизбежным шагом будет приход к нам!
— Тельман?.. — с сомнением покачал головою Геринг.
— Разве не таков был путь многих социал-демократов? Да что говорить, когда перед нами даже пример бывших коммунистов: Рут Фишер и Маслова в Германии, Дорио и Деа во Франции? Наконец Троцкий!
— Честное слово, это мне нравится… хотя и кажется почти неисполнимым.
— Вы сами должны побывать у него.
— Я?.. У него?..
— Вы!
Геринг вернулся к своему креслу и грузно опустился в него.
— Вы отдаёте себе отчёт, Кроне: я — в камере Тельмана?!
Геринг долго смотрел на Кроне, подперев голову кулаком.
— Из этого ничего не выйдет, Кроне, — уныло проговорил он наконец.
— Посмотрим! Тельману следует показать, что будет, если он не внемлет вашему голосу. Подземная камера без света, в которой можно только лежать, не блестящая перспектива.
— Мы уже пробовали. Он объявил голодовку.
— Примените искусственное питание, но заставьте его почувствовать, что такое могила. Пригрозите продержать его на искусственном питании столько времени, сколько человек может выжить без света. Посмотрим, откажется ли он после этого слушать вас!
Мутные глаза Геринга оживились.
— Пожалуй, Кроне, это покрепче того, что мы делали до сих пор… Но пока он выдерживал все. Из чего они сделаны, эти коммунисты?.. Они не такие же люди, как мы, Кроне.
— Другие, экселенц…
— Другие?.. Пока я буду занят на лейпцигском процессе, его заставят до конца понять, что значит быть похороненным заживо! Я сломлю его! Сломлю, чего бы это ни стоило!..
Геринг сжал кулак и хотел ударить по столу, но движение вышло вялым, лишённым силы. Голова его стала клониться на грудь. Он поднял на Кроне помутившийся взгляд.
— Извините… я… на минуту…
Он с усилием встал и, волоча ноги, поплёлся к маленькой двери в дальней стене кабинета.
Кроне сквозь дым папиросы посмотрел на широкую ссутулившуюся спину Геринга. Закинув ногу на ногу, он пустил к потолку несколько правильных колец дыма и, прищурившись, следил за тем, как кольца поднимались, делались все шире, расплывчатей, потом тонкой стремительной струйкой пронзил сразу несколько колец. Ещё мгновение полюбовался тем, как они расходятся в неподвижном воздухе, и ленивым движением руки разогнал дым.
Его взгляд остановился на маленькой двери, за которой скрылся Геринг. Почему-то с особенной яркостью стояла перед глазами его спина: ссутулившаяся, во внезапно обвисшем, ставшем непомерно широким, как пустой мешок, мундире… Странно, как это раньше Кроне не приходило в голову: ведь сама судьба даёт ему в руки могучее средство воздействия на психику Геринга. Разве нет на свете каких-нибудь более совершенных наркотиков, чем кокаин, которым злоупотребляет «наци No 2»?.. Разве нельзя прибрать его к рукам, дав ему нечто, от чего наркоману так же трудно отказаться, как от опия человеку, втянувшемуся в этот порок?..
