Марафон длиной в неделю - Самбук Ростислав Феодосьевич (смотреть онлайн бесплатно книга TXT) 📗
— У вас дома телефон есть? — первое, что спросил Бобренок.
— Откуда? — пожала она плечами, и у майора немного отлегло от сердца: значит, рассказать Гаркуше не успела.
— Знаете майора Гаркушу?
Лицо Ященко расплылось в счастливой улыбке, и она ответила с гордостью:
— Это мой будущий муж!
— Где он?
— У меня. Где же еще?
— Дома?
— Конечно, ждет меня.
Майор вздохнул облегченно — теперь имел возможность хоть немного рассмотреть Ященко. Женщине за тридцать, пожалуй, даже под сорок, однако еще сохранилась, не очень красивая, но хорошо сложена. Лицо скуластое, тяжелая коса закручена на затылке. Она словно оттягивала голову назад, и от этого Ященко казалась выше и выглядела гордячкой. Высокомерие майор уловил и во взгляде, брошенном женщиной на него, и вдруг понял, откуда все это в Ященко. Еще вчера была самой обыкновенной официанткой, каких много, без определенного положения и особых перспектив, одинокая женщина, которой под сорок. Но отныне Ященко чувствует себя совсем иначе — офицерская жена, «пани майорова», как говорят во Львове. Это сразу поставило ее на несколько ступеней выше всех официанток.
На какое-то мгновение Бобренку стало жаль Стефанию Ященко, но лишь на мгновение: не было времени на сантименты и копание в женской психологии.
— Ваш адрес? — спросил он.
— Улица Костельная, тридцать семь. Пятнадцатая квартира.
— На каком этаже?
— Пятый. Но зачем это вам?
— Узнаете, уважаемая Стефания, как вас по отчеству? Васильевна? В свое время обо всем узнаете. Квартира отдельная?
— Да, — ответила заносчиво. — Отдельная двухкомнатная. А что с Федором? Как погиб?
Наконец она вспомнила о Гроше, но без тревоги и особого сочувствия, и майор подумал, что Ященко женщина эгоистичная, а может, поглощена своими чувствами и отгородилась ими от окружающего мира.
— Вот так вот, погиб... — ответил неопределенно и спросил: — Когда Гаркуша вас ждет?
— Через полчаса заканчиваю.
Бобренок представил, что Гаркуша мог просто переночевать у официантки и уже дал деру, может, ему нужна была только ночевка, но вряд ли: закрутил голову женщине, пообещал жениться, чтобы отсидеться в ее квартире, замести следы. Однако в любом случае следовало поторопиться, и он сказал тоном, исключающим возражения:
— Сейчас мы с вами, Стефания Васильевна, подскочим к вам на Костельную. У нас дело к майору Гаркуше.
— Рабочий день не кончился...
— Начальство отпустит, ведь так? — Майор взглянул на интенданта, и тот согласно кивнул. — Вот видите, все в порядке, прошу в машину. — Он подмигнул Толкунову, капитан понял его и ушел с женщиной, а Бобренок набрал номер телефона Карего. Выразительно посмотрел на начальника столовой, и тот вышел. Майор доложил Карему о новых обстоятельствах в розыске.
— Костельная, тридцать семь? — переспросил полковник. — Высылаю в помощь Сулимова с пятью солдатами. Дом окружите. Как собираетесь брать?
— Одолжим ключи у официантки.
— Ее в квартиру не пускайте.
— Конечно, Вадим Федотович. Сулимова ждем на Костельной в двух кварталах от дома. Этот Гаркуша, наверно, матерый волк, и брать придется аккуратно.
— Я выеду сам.
— Нет, — возразил Бобренок несколько фамильярно, в конце концов, они с Карим съели пуд соли вместе и мог иногда это позволить себе, — не полковничье дело — брать шпионов.
— Считаете?.. — не совсем уверенно сказал Карий. — Что ж, действуйте, майор.
Дом на Костельной стоял в ряду таких же каменных исполинов, вплотную к другим, был, правда, на этаж выше соседних и вроде как гордился этим — уставился в самое небо красной крутой черепичной крышей. Через полчаса он был незаметно окружен, и Бобренок, взяв ключи у Ященко, оставил ее в машине на соседней улице под присмотром Виктора. Узнав, что из ее квартиры есть только один выход, майор вместе с Толкуновым медленно поднимался по лестнице.
24
Стефания ушла в столовую на рассвете. Гаркуша пробежался босиком к выходу, проверил, хорошо ли заперта дверь, и снова влез в теплую постель.
Окончательно проснулся Гаркуша уже после девяти, разморенный теплой постелью и сладкими снами. Пружинисто поднялся, прошелся по квартире, прислушиваясь, но не уловил ничего тревожного.
Сделал зарядку до пота и изнеможения — привык держаться в форме и не давал себе никакого послабления. Потом принял холодный душ и с удовольствием растерся чистым полотенцем, вынутым из комода Стефанией.
Гаркуша усмехнулся, вспомнив, как она хлопотала вчера, увидев его. Типичная наседка. Но чистюля, все в квартире вылизано, а простыни накрахмалены и пахнут приятно.
Главное же: у нее совсем отдельная квартира, о которой знал только Федор. Однако Федора нет, и никто не может навести на Гаркушу чекистов.
При воспоминании о чекистах у него начало портиться настроение. Это же надо, они вместе с гауптштурмфюрером Кранке продумали все варианты. Казалось, их группа во Львове законспирирована так, что Смершу никогда не дотянуться до нее, — и вот провал за провалом.
Сначала Грыжовская, потом Федор и Рубас. В самом деле, можно поверить, что энкавэдистам помогает сам черт.
Но до этой квартиры им никак не добраться...
А в случае чего, подумал Гаркуша, нахмурившись, и он тут, как в «мышеловке». Пятый этаж — не выпрыгнешь...
Повесил полотенце и принялся бриться. Привык соблюдать гигиену, сам стирал себе белье и брился ежедневно. Конечно, если были для этого условия.
После бритья освежался одеколоном, постоял еще перед зеркалом, любуясь своим отражением. Как-никак, а у этой Стефании губа не дура, вокруг такого мужика да еще с майорскими погонами можно и потанцевать. Тем более женщине уже около сорока и не из первых красавиц, тело, правда, роскошное, и в кровати активна. Вспомнив ночь, Гаркуша потянулся, как кот, ощутив во всем теле приятную истому, но тотчас одернул себя: не расслабляться. Тут, во Львове, он не для любовных утех. Его сообщений уже второй день ждут в «Цеппелине», а он скалит зубы собственному отражению в зеркале.
Однако что поделаешь, обстоятельства бывают выше человека. Теперь он без связи, и единственный выход — пробиваться через линию фронта. Переждать здесь, у Стефании, несколько дней, пока энкавэдисты совсем не успокоятся, а там пусть о нем заботится Палкив. У этого бандеровского куренного есть связи и явки. Перейти же фронт в Карпатах не так трудно.
Гаркуша еще несколько раз присел, ощущая, как играют мускулы, — силы ему не занимать, и энкавэдистам с ним будет трудновато. Но мысль о Смерше снова навела его на тягостные раздумья. Он подставил скамеечку к узкому, с матовым стеклом окошку в ванной. Видно, его давно не открывали. Поднатужившись, Гаркуша распахнул его и высунулся наружу.
Окно выходило куда-то во двор, наверно, на другую улицу, в узкий каменный мешок, типичный для старинных городов. В нескольких метрах от оконца — острая черепичная крыша соседнего четырехэтажного дома, дальше еще крыши — крыши чуть ли не до горизонта, и всюду люди, много тысяч людей, среди которых он, Игорь Гаркуша, должен чувствовать себя в полной безопасности.
Должен бы, но не чувствует себя так... Взгляд Гаркуши зацепился за узкий карниз, опоясывающий дом под окнами. Его соорудили, чтобы цеплять водосточные трубы. Вдруг вспомнил кадры из какого-то авантюристического фильма, когда герой вынужден удирать от преследователей по узкому карнизу, представил себя в таком положении, ужаснулся и решительно закрыл оконце.
Чистое самоубийство, эти трюки проходят лишь в кино. Он бы сорвался через два шага.
Гаркуша сердито хлопнул дверью и вышел в узкий коридорчик, соединяющий ванную с кухней. Завтрак Стефания оставила на столе: котлеты и жареная картошка, соленые огурцы, хлеб, масло и сладкий чай — не так уж плохо.
Настроение у Гаркуши сразу улучшилось — стал разогревать картошку и котлеты, поставил на огонь чайник.
Позавтракав, Гаркуша, как был, в тапочках и трусах, еще раз обошел квартиру, не открывая окон, выглянул на улицу. Отсюда можно было увидеть лишь часть мостовой и противоположный тротуар — ничего особенного, лишь несколько озабоченных прохожих спешат куда-то, неподалеку — очередь у продовольственного магазина.
