Опытный аэродром: Волшебство моего ремесла. - Шелест Игорь Иванович (первая книга TXT) 📗
— Да, понимаю вас. И это лишь усложняет дело… Если, конечно, вы, Хасан, по-прежнему убеждены, что до кнопки на рукояти управления в момент отцепки не дотрагивались?..
— Я же сказал вам: кнопку не трогал! — выпалил Хасан. В нём бушевало пламя.
— Тогда, Юрий Антоныч, продолжайте искать причину. Полагаю, вам понятно: не выяснив, почему произошла отцепка, мы в следующий полет идти не можем. — Главный осторожно, будто над пепельницей, стоящей на белой скатерти, стряхнул пепел с сигареты. Майков молча кивнул.
— А вы, Хасан, можете пока отдыхать. Если понадобитесь, мы вас пригласим.
Когда Крымов опять остался наедине с Рюриковым, тот, не проронивший при докладе лётчика ни слова, заговорил вдруг темпераментно и жёстко:
— Борис Иваныч! Да разве вам не ясно, что Хасан с поистине восточным упорством не хочет признаться, что раньше времени снял предохранительный колпачок, а потом нечаянно задел пальцем в перчатке злополучную кнопку!.. И ведь каков?! Даже проделав сейчас сто включений, не решается заявить открыто: «Да, я сам виноват!»
Крымов затянулся и опять осторожно стряхнул пепел.
— Александр Владимирович, нам нужно ещё некоторое время, чтобы прийти к бесспорному выводу… Он-то и поможет нам со всей очевидностью убедиться в искренности Хасана.
Рюриков, с трудом скрывая раздражение, взглянул на часы:
— Ба! Без десяти двенадцать!.. Чёрт возьми… У меня запланирован телефонный разговор с заместителем министра. Вы поедете со мной?
— Я покуда останусь здесь, вернусь к обеду. Обедать, как обычно, будем в час?
— Да, да, Борис Иваныч, я не хочу нарушать вашего порядка.
Рюриков энергично направился к чёрной «Волге», но шофёр, наблюдавший за ним, подкатил навстречу. Мягко щёлкнула, закрывшись, дверца, и, взвизгнув резиной на крутом повороте, машина умчалась по рулежной дорожке.
Стремнину потребовалось немного времени, чтобы войти в курс обстоятельств происшествия. Майков рассказал ему о результатах стократной проверки тумблера разблокировки, в исправности которого убедился сам Хасан, не вылезая из кабины после полёта. Эта проверка укрепила в непогрешимости электромонтажа. Ещё Майков сказал, что главного проверка не удовлетворила, поскольку Хасан стоит на своём, и Крымов приказал искать неисправность.
— Ты-то, Юрий Антоныч, сам что думаешь? — спросил Стремнин.
— Не знаю, что и сказать… Не верить Хасану не имею права, а проверка пока ничего не даёт… Полезай-ка сам, Сергей Афанасьевич, в кабину, подумай.
— Будто я, стоя на земле, не могу думать! — невесело усмехнулся Стремнин. Сам все же подошёл к аналогу и неторопливо забрался в кабину. Долго сидел потупясь, никто ему не мешал. Потом вылез, очевидно заметив Хасана, пошёл навстречу. Майков тоже решил к ним подойти, и видел, как Стремнин обнял Хасана и как они двинули друг друга по спине. При этом Хасан даже чуть подпрыгнул.
Приблизившись, Майков услышал такой разговор:
— Мне надоело это, Серёга!.. Пожалуй, скажу, чтоб отвязались, что это я сам нечаянно нажал кнопку… Иначе ведь не отстанут… — Хасан исподлобья глянул на Майкова. — К чертям собачьим все это! И пойдём наконец обедать, а?..
Стремнин даже немного отшатнулся:
— Да ты что, сдурел?
Хасан зло отгрыз мундштук «беломорины» и сплюнул в сторону.
— Ты ведь твёрдо помнишь, что не нажимал? — Стремнин обнял его за плечи. — Я-то тебе верю как себе.
— Да совершенно твёрдо, клянусь своей матерью!
— Тогда как же ты, стервец, на себя такой поклёп возводить вздумал?
— А что ты предлагаешь, когда на мне сосредоточилась вся эта канитель, и я вижу, что все подозревают меня во враньё!..
— А потом все повторится с тобой, или со мной, или с кем ещё? — покачал головой Стремнин. — А может, и того хуже… Понял?
Хасан снова остервенело сплюнул кусок мундштука. Наклонившись, он как-то мучительно, что ли, затянулся дымом папиросы, которую по привычке прятал в кулаке. Буркнул:
— Понял!
Покончив с курением, все трое направились к аналогу и поднялись на стремянки: Стремнин — справа, Майков — слева, Хасан забрался в кабину. Несколько минут молчали, не сговариваясь смотрели на колпачок на ручке управления, под которым находилась красная кнопка отцепки. Наклонившись низко к Хасану, Стремнин осторожно откинул колпачок, проговорил тихо: «Кнопка как кнопка».
Майков, тоже низко склонившись, покрутил пальцами кнопку, не нажимая на неё. Она немного провернулась. Ещё какое-то время все трое не проронили ни слова. Потом Майков сказал:
— Давай ещё разок попробуем включить тумблер разблокировки.
Хасан потянулся левой рукой к пульту и поддел пальцем тумблер. В этот же миг они вздрогнули от неожиданности: аналог сорвался с подвески и, «упав» с ничтожной высоты, качнулся на амортизационных стойках шасси.
— Вот так да! — уставились они друг на друга в изумлении.
Выпрямляясь, Стремнин проговорил:
— Выходит… выходит, в полёте кнопка провернулась от вибрации и почему-то сконтачила сама собой!.. В ней какой-то производственный дефект, это несомненно. Юра, зови электриков, пусть при нас разберут. Посмотрим.
Через пять минут, разобрав кнопку, заметили в ней ничтожный наплыв олова. Он-то при провороте штифта кнопки и мог являться замыкающим ток элементом.
А ещё через десять минут, узнав по какому-то «беспроволочному телеграфу», что аналог сорвался с замка, примчались Крымов и Рюриков: пришлось им прервать обед. Стремнин доложил, как происходило дело. Крымов спокойно выслушал и с лёгкой улыбкой сказал Рюрикову:
— Ну вот, и слава богу, Александр Владимирыч. Всегда радуюсь, когда удаётся докопаться до самого корня дефекта…
— Да, конечно, — кивнул Рюриков. — Необходимо выявить виновных такой небрежной пайки и строжайшим образом наказать! — проговорил он скороговоркой и жёстко.
— Ну за это я как раз спокоен, — ответил Крымов. — Для этой цели всегда найдутся старательные люди, с этой-то задачей справятся, Александр Владимирыч: виновных выявят и подготовят бумаги. — И, уже обращаясь к Стремнину, добавил: — Только, Сергей Афанасьич, не упустите из вида, а то ведь могут и переусердствовать…
