Крепче брони - Толстобров Павел Петрович (книги полные версии бесплатно без регистрации .TXT) 📗
…119-й гвардейский стрелковый полк готовился к очередной операции по освобождению станицы Сиротинской, когда командира полка подполковника И. И. Блажевича позвали к телефону. Звонил комдив генерал А. И. Пастревич:
— Предлагаю один батальон вывести к хутору Дубовому. Задача — овладеть высотой 180,9… Письменное распоряжение получите…
— Но мы же готовимся… — пытался объяснить комдиву Блажевич.
— Знаю, пока отложите. Выполняйте что сказал.
— Есть вывести батальон?..
И вскоре в землянке Ивана Ивановича Блажевича сидели, склонившись над картами, заместитель командира полка майор Я. М. Орлов, военком, старший батальонный комиссар Г. А. Золотых, командир 1-го батальона капитан А. А. Кузнецов и батальонный комиссар А. И. Куклин…
Вернувшись от командира полка, Кузнецов приказал старшему лейтенанту Бакулину срочно вызвать командиров подразделений и политработников, а сам опять склонился над картой.
Он понимал сложность задачи. Высоту не раз пытались захватить подразделения 111-го гвардейского полка, и ничего не получилось. Правда, у фашистов потери немалые. Почувствовав, что им противостоят кадровые, хорошо обученные войска, они подтягивают сюда новые и новые резервы.
Да, одним героизмом и храбростью мало что сделаешь.
Размышляя о предстоящем бое, Кузнецов незаметно для себя тихо засвистел. Старая привычка, от которой никак не может отвыкнуть. Товарищи иногда подсмеиваются над ним, но что поделаешь… Так лучше думается.
Подошел Куклин.
— Посвистываешь, комбат?
— Думаю. Как бы поменьше потерь…
— Да, потери… Но без них не обойдешься. Это ведь высота…
— Захватить бы их врасплох… И ударить!
В общем-то комбат уже принял решение. Оно пришло еще там, у командира полка. Надо только уточнить детали.
Под ветвистым вязом собрались командиры и политработники батальона. Сидели на траве, курили, переговаривались.
Капитан обвел собравшихся внимательным взглядом, поздоровался и, повернувшись к старшему лейтенанту Бакулину, спросил:
— Все?
— Все, товарищ гвардии капитан. Можно начинать.
Кузнецов сразу приступил к делу. Объяснил боевую задачу, сложность ее выполнения. Помолчал. Воспользовавшись паузой, младший лейтенант Шадчнев спросил:
— А как с Сиротинской? Мы готовились наступать на нее…
— Об этом спросите у генерала Пастревича… А сейчас слушайте внимательно. Карты у всех? Итак, выступаем, как только стемнеет. Пункт сосредоточения вот в этой балке, на северо-западном скате. — Капитан назвал на карте квадрат. — Подходим незаметно. Затем рассредоточиваемся поротно в цепь и штурмуем высоту… И чтоб ни одного звука! Проследите за подгонкой амуниции и оружия. Для отличия своих в темноте — у каждого на рукаве левой руки повязка из марли. И, повторяю, ни одного звука!.. Когда вплотную подойдем к окопам — громкое «ура» и стремительная атака. И чтобы все, что может стрелять, стреляло… От внезапности атаки, от нашей организованности и решительности будет зависеть успех… Все ясно? Вопросы есть?
Вопросов не было. Но расходиться офицеры не спешили.
— Бой предстоит жаркий. Может быть, такой, какого мы еще не вели, — сказал батальонный комиссар Куклин. — Гитлеровцы будут драться за высоту жестоко. Берегите людей… Поговорите со всеми коммунистами и комсомольцами — это я политработникам. Собрания и митинги проводить времени нет. Используйте его для личных бесед с бойцами.
— Все! Расходитесь по подразделениям, — заключил комбат. — Старший лейтенант Бакулин, оформите всю документацию. Мы с комиссаром будем в подразделениях.
Подходя к штабному вагончику, Александр встретил полкового почтальона. Тот вытянулся, звонко поздоровался, словно на смотре отдавая рапорт:
— Здравия желаю, товарищ гвардии капитан! Газеты положил в штабе…
— А писем мне нет?
— Никак нет, товарищ гвардии капитан.
Александр знал, что писем и не должно быть.
Он даже своего нового адреса не успел никому сообщить.
— Знаешь что, друг, подожди меня пять минут.
Достав из полевой сумки командирский блокнот, он тут же, присев на пень, стал быстро писать:
«Здравствуй, мама!
Извини, что долго не писал. Живу хорошо, нахожусь на фронте. Уже участвовал в боях. Сообщаю в этой писульке мой адрес. Прошу тебя, опиши, где находятся братья и как чувствуешь себя ты… Желаю тебе счастья!..»
Задумался. Что же еще? И дописал: «Передай привет знакомым. Жму твою руку. Твой Саша!» И поставил дату: 20.8.1942.
Вырвав листок, сделал из него треугольник и написал адрес:
«Вологодская область, гор. Великий Устюг…
Кузнецовой Александре Степановне».
И отдал почтальону:
— Отошли, пожалуйста, а то все забываю.
Черная ночь и глубокий овраг надежно укрыли батальон. Подразделения 110-го полка, занимавшие оборону на склоне высоты, предупреждены заранее. Капитан Кузнецов уточнил с командирами подразделений задачу, порядок движения для сближения с противником, сигналы, сообщил о своем месте нахождения, снова предупредил: «Ни одного звука до самой атаки!..» И приказал начать штурм высоты.
Десантники, обученные ночным действиям еще на тактических занятиях, молча взбирались на каменистую кручу. Каждый думал об одном: как перехитрить врага, застать его врасплох…
Впереди на фоне звездного неба различаются неровные очертания гребня высоты.
Капитан со своим неразлучным ординарцем Павлом Шкарутиным находится в центре батальона. Он, чуть пригнувшись, вместе со всеми поднимается в гору. Слева и справа слышится тяжелое дыхание людей. Но ни одного металлического звука. «Молодцы!» — думает командир батальона.
На своих бойцов он надеялся. Только руководи ими — все сделают. И не струсят. Да и пообстрелялись за эти дни. Первое боевое крещение батальону пришлось принять сразу же по выходе на правый берег Дона, у Новогригорьевской. Вражеские бомбардировщики долго висели над головами бойцов. А когда ушли самолеты, появилась немецкая мотопехота с двадцатью танками. И, впервые встретившись с врагом, батальон выстоял. Никто не дрогнул, не растерялся. Хорошо показали себя и командиры. Враг, оставив на поле боя восемь горящих танков и несколько автомашин, откатился обратно. В боях за Сиротинскую бойцы показали себя тоже смелыми и отважными гвардейцами. Конечно, сказывается кое-где неопытность. Кроме того, у немцев было превосходство, особенно в танках и самолетах…
Когда добрались примерно до половины склона, в небо неожиданно взвилась ракета, осветив холодным, мертвенным светом все вокруг.
— Ложи-и-ись! — негромко, но внятно скомандовал комбат.
Неужели обнаружили?
Все, однако, обошлось благополучно. Ракета рассыпалась и погасла. Батальон снова двинулся вперед. Чем выше, тем круче. Ноги скользят по каменистому грунту.
На гребне высоты то в одном, то в другом месте нет-нет да застрочит пулемет, прошивая темноту светящимися пунктирами. Этот огонь не опасен: немцы стреляют наобум. Но комбат примечает, откуда бьют пулеметы…
До переднего края противника остается все меньше и меньше. Здесь, на высоте, стало светлее. Гитлеровцы еще ничего не подозревают. Но надо быть особенно бдительными.
Слева опять ракета. И длинная пулеметная очередь.
И на этот раз тревога ложная.
— Это спросонок фрицы, — заметил Шкарутин.
Капитан промолчал.
Невдалеке от вражеской траншеи батальон сделал передышку. Перед атакой людям надо отдышаться, подтянуться.
Еще несколько десятков метров на кручу. И вот последний, решительный бросок.
Комбат скомандовал:
— В атаку, впере-о-од!
— Вперед, герои! Ура-а-а! — крикнул комиссар Куклин.
— Ур-ра-а! — разорвав тишину, разнесся по высоте дружный и многоголосый клич. Гвардейцы пошли в атаку.
Но внезапности не получилось. Противник оказался настороже. Сразу ударили его пулеметы, автоматы. В небо взвились ракеты. У самых вражеских окопов пришлось залечь.
— Вот тебе и «спросонок», — прижимаясь к земле и думая о том, что же сейчас предпринять, буркнул капитан Кузнецов ординарцу. — Тоже мне — стратег!