Штурмовики над Днепром - Пальмов Василий Васильевич (лучшие бесплатные книги TXT) 📗
И ели, чтобы не свалиться с ног. Дивизия готовилась к прорыву, и надо было иметь силы, чтобы выносить с поля боя раненых. Когда шли тяжелые бои на Калининском фронте, взводу приходилось спасать по 200 – 300 человек. Во время прорыва Маша была ранена второй раз Снова госпиталь. Врачи удивлялись, откуда силы берутся у этой хрупкой девушки, которая столько вынесла за два с половиной года войны! Когда ее вылечили, главный хирург госпиталя решил:
– Вот что. Маша… Отвоевала ты свое в пехоте. Направим тебя в авиацию…
В ответ она заплакала. Жаль было расставаться с теми, с кем столько пережито, с людьми, которые, как никто, знали цену жизни и дружбы, которые любили ее и которых любила она. Но хирург был неумолим. Говорили, что его дочь тоже где-то в пехоте командовала санитарным взводом. А жестокая статистика войны утверждала: в этих взводах самый большой процент погибших. Так лейтенант Мария Бугера оказалась на одном из полевых аэродромов Прибалтики. Работала военным фельдшером в батальоне аэродромного обслуживания. Вначале ей показалось, что здесь глубокий тыл. Нигде не стреляют, можно спать раздевшись. Вместо кирзовых сапог она носила теперь хромовые. Но вскоре Маша убедилась: здесь тоже идет война, не менее жестокая, хотя и не всем видимая. Выруливает на старт, уходит на задание шестерка самолетов, а возвращаются четыре или три. Остальные сгорели в небе. Часто молодые, веселые ребята, которые полчаса тому назад приветливо улыбались симпатичному военфельдшеру, больше никогда не возвращались на свой аэродром. И снова, как и раньше при виде смертельно раненого пехотинца, щемило и болело сердце…
На аэродроме приземлился новый полк истребителей. Маша обратила внимание: один из летчиков как-то необычно поднимался и вылезал из кабины. Сразу решила – раненый! Схватила санитарную сумку. Но руководитель полетов упредил:
– Не спешите. С летчиком все в порядке.
Маша долгим обеспокоенным взглядом провожала коренастую фигуру истребителя. Вначале он шагал так, будто шел по тонкому льду, потом шаги его стали увереннее. Под вечер военфельдшера попросили захватить санитарную сумку и зайти в общежитие, где размещались летчики.
– Кто болен, товарищи? – спросила Маша, перешагнув порог.
Навстречу поднялся тот самый летчик, которого она уже приметила. У него оказался богатейший чуб, открытое лицо, выразительные глаза.
– Я просил бы вас помочь обработать потертости. После полета очень уж беспокоят…
Пока летчик раздевался, Маша копошилась в сумке. Подняла голову и чуть не обомлела – минуту тому прочно стоявший на земле парень оказался… без ног. Рядом с кроватью лежали протезы… Собрав всю силу воли, чтобы не показать охватившее ее волнение. Маша приступила к работе. Когда закончила ее, тепло попрощалась, пообещав завтра снова прийти после полетов. Только за порогом спало огромное напряжение и из глаз хлынули слезы. Многое перевидела девушка в свои девятнадцать лет: на ее руках умирали раненые, она бинтовала исколотых штыками бойцов, отправляла в тыл обожженных детей. Казалось, от горя запеклось, обуглилось сердце. Но нет, живо в нем чувство сострадания! Правда, сейчас слезы были вызваны иным – чувством восторга перед человеком, который летал без ног и сражался с врагами! А вечером летчики устроили танцы. Полковой врач, который уже рассказал Маше о необычной судьбе летчика, посоветовал:
– Обязательно сходите на танцы. Вы увидите там кое-что необычное…
Танцы были в каком-то невзрачном помещении. Мужчинам надоело танцевать друг с другом, а девчат было мало. Поэтому, хоть Маша и стала в сторонке, ее сразу приметили. Только баянист заиграл вальс, как сразу несколько кавалеров бросились к симпатичной девушке. Но она увидела, как через весь зал к ней шел он, Алеша. И перед ним все расступились. Смущаясь, он спросил:
– Разрешите…
От волнения Маша не могла сдвинуться с места, словно ее новые сапожки кто-то к полу гвоздями приколотил. Но, преодолев себя, она подала руку и с трудом сделала первый шаг. Как он мягко и красиво танцевал, как легко вел партнершу! Не верилось, что у летчика вместо ног протезы. Утром полк улетел.
Больше не удалось Маше встретить Алексея. Только после войны, прочитав книгу Бориса Полевого «Повесть о настоящем человеке», она узнала в ее герое знакомого летчика – Алексея Маресьева. Он стал для Маши Настоящим Человеком на всю жизнь.
После истребителей на этот аэродром сел наш полк, где и состоялась моя первая встреча с военфельдшером Машей Бугерой. Вскоре наши фронтовые пути разошлись.
Вторая встреча стала возможной лишь в 1946 году. С тех пор мы на одной фамилии.
Когда наступил новый, 1945 год, мы не смогли отсалютовать ему даже из ракетниц. Дома, в которых стояла дивизия, были в основном деревянными, и поэтому подполковник Рыбаков категорически запретил всякие салюты. Пришлось отложить салюты до победы. В первых числах января поступил приказ вывести наш полк из боев и приступить к тренировке и вводу в строй молодых летчиков.
– У вас есть бывшие инструкторы училищ, – говорил мне комдив. – Подключите их и постарайтесь быстрее справиться с задачей. Вот тогда и будем вести речь об участии полка в новых боях.
Это для меня явилось неожиданностью. В условиях прибалтийской зимы, в прифронтовой зоне предстояло обучать летное пополнение групповой слетанности и боевому применению. Вот где пригодились мне навыки командира эскадрильи, опыт работы с молодыми летчиками. Был такой опыт у Карпова и у других командиров. И мы дружно взялись за дело.
Очень мешала нам погода. В конце января началась оттепель с дождем. Потом за ночь мороз сковал летное поле, и оно превратилось в каток. Взлететь и сесть можно, но тормозить и не думай, выкатишься без остановки за все ограничительные знаки. Что делать? Нельзя же приостанавливать учебу! Решили с помощью местного населения посыпать взлетную полосу песком, как тротуар в городе во время гололеда. И полеты продолжались.
Не обошлось без курьезов. Один из молодых летчиков нежданно-негаданно для себя слетал за линию фронта. Отрабатывая в зоне индивидуальный пилотаж, он потерял из виду свой аэродром. И вдруг увидел пару «илов». Решив, что они из нашего полка, пошел за ними следом. Летит и летит, а аэродрома все нет и нет. Что делать? Вот уже и береговая черта Балтийского моря. «Илы» делают разворот и заходят на цель. Пришлось пикировать и молодому летчику, хотя и вхолостую. Зато «илы» привели его «домой», на соседний с нами аэродром. С тех пор к фамилии молодого летчика, который по случайности участвовал в штурме окрестностей Мемеля, ради шутки «прикипела» приставка «Мемельский».
