Прощайте, любимые - Горулев Николай (книга читать онлайн бесплатно без регистрации TXT) 📗
— А сколько человек вы грузите на такую повозку?
— Не деньги, не считал, — огрызнулся санитар.
«И зачем это ему? — подумал Эдик. — Везут и везут. Читай себе своих „Трех мушкетеров“ да поправляйся от холецистита. А что, если... — Эдик похолодел от мысли, которая неожиданно пришла к нему. — Что, если кто-нибудь проверит, сколько вывезено и сколько похоронено? Надо обязательно сказать Маше, посоветоваться с Кузнецовым — способ спасения выздоравливающих становится весьма рискованным».
В тот день Эдик был угрюм и неразговорчив. Гогия, который возвращался с Мышаковки в хорошем расположении духа, все допытывался:— Что нос повесил, дорогой? Ты считал, — снижал он голос до шепота, — сколько людей спасли мы с тобой под руководством главного врача? Придет время — они нас обязательно вспомнят. Правда, удобств при этом не было, но все-таки... Не забудут нас ребята, обязательно вспомнят.
Эдик сидел на повозке, свесив ноги. Колеса трясло на булыжнике. В другое время Эдик шел бы пешком, а сейчас вопрос Милявского, с которым он обратился к Гогия, лег неожиданной тяжестью. Хотелось отдохнуть и подумать.
А Гогия словно прорвало:
— Представляешь, что кто-нибудь из наших крестников станет за войну известным генералом. Весь мир будет знать, что мы с тобой спасли ему жизнь. Ты спросишь откуда? Он напишет об этом в своих воспоминаниях. Нас разыщут и, наверное, наградят. А?
— Ох, и болтун ты, Гогия!
— Не обижай меня, дорогой. Хотел тебя немножко расшевелить. Но вижу — не помогает...
В больнице Эдика ждали новости еще более тревожные.
Капитан Юров рассказал Маше, что новый больной оказался очень интересным собеседником и по характеру человеком общительным.
— Что между ними произошло?
— Ничего особенного. Милявский перед обедом достал из тумбочки пузырек спирта, поделился с Юровым, рассказал ему о себе, очень хвалил город, в котором жил и работал. Жалел, что война многое разрушила. Спросил Юрова, уцелел ли его дом и на какой улице живет он в Могилеве. Юров ответил, что нет у него, наверное, ни дома, ни семьи, потому что в противном случае к нему давно пришла бы жена. Адреса своего он не назвал, потому что плохо знает город.
— Милявский мог догадаться, что Юров не местный, — предположил Эдик. — А раз не местный, значит, военный, а если военный, то почему в общей палате. Начинается серия вопросов, на которые отвечают только после ареста.
— А что, если ты вообще ошибаешься в этом своем преподавателе? Милявский полюбопытствовал насчет груженой повозки, ты насторожился. Угостил спиртом соседа по палате — ты определил крамолу.
— А почему он, такой здоровый лоб, не был вместе с нами в ополчении? Где он отсиживался, когда Устин Адамович держал с ребятами оборону на валу? А теперь, видите ли, он жалеет, что погибли многие достопримечательности города. Нет, нет, сегодня же расскажу Владимиру Петровичу об этом холецистите. Я думаю, пока он здесь, надо ухо востро держать...
Вечером Эдик и Маша зашли к Сергею. Вера поставила чай, положила на блюдце по хлебному сухарю. Эдик не знал, с чего начать.
— Ой, ребята, как вы похудели! — всплеснула руками Вера.
— Похудеешь... — Проворчал Эдик. — Работы с утра до позднего вечера, а тут еще один наш общий знакомый объявился — вот мы и пришли посоветоваться.
— Кто такой? — спросил Сергей.
— Милявский.
Вера и Сергей переглянулись.
— В истории болезни записался работником городской управы, — сообщила Маша.
Сергей задумался.
— Это не столь важно, — заметил он. — Важно знать, опасен он или не опасен.
— Вот именно, — согласился Эдик.
— Держитесь от него подальше, — вспыхнула Вера. — Такой человек, как он, способен на любую подлость.
Сергей вспомнил:
— Мы с Верой ликвидировали на чердаке его дома диверсанта. Так знаете, что он нам сказал? Что мы это сделали напрасно, потому что, когда город возьмут, у него могут быть из-за этого неприятности.
— Все ясно, — хмуро сказал Эдик. — Лучше всего его убрать.
— Не горячись, — успокоила его Маша. — Я предупредила Кузнецова, попросила Юрова быть осторожнее.
— Может быть, ты и права, — согласился Сергей. — Тут у меня тоже закавыка с одним типом. И пока не знаю, свой он или не свой. Так что потерпим.
— А ты поправилась, — уходя, шепнула Вере Маша. — Боюсь, не ко времени все это... — Волков бояться — в лес не ходить. — Маша крепко пожала Верину руку...
Прошло несколько дней, Милявский не вызывал особых подозрений. Он по-прежнему почитывал своих мушкетеров, иногда болтал со смазливой статисткой из регистратуры, слесарем-водопроводчиком, пробовал поговорить с Юровым о жизни.
По рассказу капитана это выглядело приблизительно так.
—Я несколько лет подряд читал своим студентам всеобщую историю. Естественно, знал ее назубок. И для себя лично сделал один вывод — во все времена и эпохи историю делала сила.
— Например? — интересовался Юров.
— Возьмем французскую революцию 1871 года. Парижская коммуна пала, потому что сила была на стороне Тьера. В Отечественную войну 1812 года Кутузову удалось сохранить свои силы и он победил Наполеона. В Октябрьскую революцию 1917 года Ленин создал превосходство в силе. А вот нынешний вождь проморгал. У Гитлера огромное преимущество? А наша сила где? На одном только Луполове, говорят, более двухсот тысяч. Вот так...
— Значит, все?—спрашивал Юров, сдерживая закипающий гнев.
— Значит, все, — резюмировал Милявский. — Москва и Ленинград пали. Наша песенка спета...
Эдик терпеливо выслушивал Машу.
— Все ясно с Милявским.
— И, кажется, ясно с хирургическим корпусом, — говорила Маша. — Кузнецов сообщил — закрывают его. Кого можно было — списали, остальных переводят в Луполово.
— Это смерть.
— Кузнецов хочет вывезти последнюю партию, Эдик задумался.
— Найди Юрову пузырек спирта, пусть в этот день угощает Милявского, чтоб не торчал у ворот...
Дня через два Милявский выписался, а на третий день пришел кладбищенский сторож дядя Вася и рассказал, что гитлеровцы раскопали последнюю могилу и, обнаружив только два трупа, сделали снимок и уехали.
Эдик нашел в палате Машу и вызвал в коридор,
— Провал, моя маленькая. Немедленно передай Кузнецову, чтобы уходил. Немцы обнаружили, что на кладбище...
Маша как-то съежилась, собралась в комочек, словно зверек, приготовившийся к прыжку.
— Быстрее домой, — сказала она. — Быстрее, Только возьми из тайника комсомольские билеты,
— А ты? — спросил Эдик.
— Я ничего не знаю и к хирургическому корпусу отношения не имею. Быстрее домой. А я к Владимиру Петровичу... там же вычеркнем тебя из числа санитаров больницы. Чтоб никаких следов...
Они торопливо шли по двору,
— Я буду вечером у тебя дома.
— Жди, — бросила Маша, направляясь в контору. — И уходи. Чтобы духу твоего не было...
Светлана Ильинична встретила Эдика настороженно. Она привыкла, что молодые всегда приходили вместе. Тогда она накрывала на стол, садилась на диван за вязанье, а сама краешком глаза наблюдала за Машей и Эдиком.
— Ты что ж это сегодня так рано и один?
— Надоела эта больница до чертиков. Что, я места себе не найду? Возись с больными да покойниками. Сил нет.
Светлана Ильинична внимательно посмотрела на Эдика.
— Ой, что-то ты крутишь... Не случилось ли чего с Машей?
— Ну, что вы!... — воскликнул Эдик, и в голосе его прозвучал испуг. — Вот пришел, чтобы дождаться ее с работы.
— Ну, ну... — успокоилась Светлана Ильинична, — Ужином не угощаю. Вдвоем вам будет веселей.
Эдик вышел на кухню и закурил.
— Да ладно уж, кури в гостиной, — позвала Светлана Ильинична.
Эдик взял на кухне старое блюдце под пепельницу, снял с этажерки первую попавшуюся книгу и сел на диван. Курил, молча листая страницы. Кажется, это были мифы древней Греции.
Светлана Ильинична посмотрела на ходики, потом на Эдика, — Вот так и будем молчать?
Эдик погасил папиросу, встал, положил на этажерку книгу:
