Познать себя в бою - Покрышкин Александр Иванович (книги онлайн полностью .txt) 📗
– Дмитрий! Почему вы ушли от своей девятки «пешек» и остались над Новороссийском? Кто же должен был бомберов прикрывать?
– Ты же сам видел, мы начали бой с группой «мессеров» и оторвались.
– Это не оправдание. Я тоже мог бросить «пешек» и вступить в бой. Тогда бы бомбардировщиков сбили.
– Саша! Не будем затевать ссору. Замечания правильные. На будущее учту.
– Хорошо! Будем считать вопрос закрытым.
Вскоре последовал еще один боевой вылет в район Мысхако на сопровождение двух девяток Пе-2. Моя группа из шести самолетов назначалась ударной. Нам ставилась задача сковать боем истребителей прикрытия противника. Непосредственное сопровождение было возложено на четверку Д. Глинки.
Над Новороссийском мы встретились с двенадцатою Ме-109. Имея превышение, с ходу атаковали «мессеров». Противник, численно превосходящий нас, принял бой. Схватка разгорелась яростная. Однако пара Искрина сбила двух Ме-109, потом я зажег одного, Фадеев и Труд еще двух. Это поубавило активности у противника. Потеряв еще пару самолетов, группа «мессершмиттов» драпанула. Пикированием к земле покинула район патрулирования.
Мы направились на помощь нашим бомбардировщикам. Они, развернувшись, уже шли обратным курсом. Задача была выполнена. Но тут со стороны моря появилась новая группа вражеских истребителей. Она попыталась прорваться к «петляковым». Отбивая их нападение, Д. Глинка сбил Ме-109. Наша группа подоспела вовремя. Внезапной атакой разогнали остальных. В этом вылете обе наши группы сбили около десяти самолетов, не имея потерь ни бомбардировщиков, ни истребителей.
Во второй половине дня командир снова поставил задачу сопровождать две девятки Пе-2. Моя группа состояла из шести самолетов. На этот раз удача нам изменила. При перестроении ведомый Бережного Сапунов, засмотревшись на появившихся над Новороссийском «мессершмиттов», ударил винтом своего самолета по хвосту истребителя ведущего и отбил ему рули управления. Бережной на парашюте приводнился в центре Цемесской бухты. С берега оказать ему помощь не смогли. Да и не успели бы – мы летали без спасательных жилетов. Летчики группы при виде этой катастрофы разволновались и в беспорядке заметались. Пришлось вмешаться.
– Я – Покрышкин, всем занять свои места!
Боевой порядок восстановился. Я решал: что делать с ведомым? Дать ему команду уходить на аэродром? Опасно. Одного наверняка собьют. Сейчас здесь пекло. Вражеских истребителей как комаров над озером. Лететь с нами на поврежденном самолете трудно. Долго думать не было времени, вот-вот схватимся с «мессерами». Запросил по радио:
– Сапунов, как ваш самолет?
– Все в порядке! – слышу в ответ. По тону чувствую – сильно переживает, удручен.
– Успокойся и пристраивайся к моей паре. На этот раз вылет прошел без серьезных схваток. Вскоре пошли на свой аэродром. После посадки подошел к самолету Сапунова. Он сидел в кабине и рыдал. С трудом удалось успокоить его. Конечно, очень тяжело быть виновником гибели боевого товарища. У меня тоже на душе скребли кошки. Владимир Бережной был моим воспитанником, способным летчиком.
В последующие дни в небе над Малой землей наших сил прибавилось. Вступили в бой летчики прибывшего на Кубань 3-го авиационного корпуса. На это соединение и была возложена задача по прикрытию района. Командовал им Е. Я. Савицкий. А наш полк обеспечивал боевые действия бомбардировщиков и штурмовиков. Один из вылетов в район Малой земли чуть было не оказался для меня последним.
В тот раз мы вылетели четверкой на сопровождение штурмовиков Ил-2 в середине дня. После взлета обнаружил, что на моем самолете отказал радиоприемник. По инструкции должен был прекратить полет и сесть. Однако оставлять без ведущего группу в составе трех истребителей опасно. Решил продолжать полет на боевое задание.
При пересечении Цемесской бухты я переходил на скорости с левой стороны группы штурмовиков на правую. Впереди был Новороссийск. Как раз в эти секунды меня и ведомого атаковала пара Ме-109. Ершов предупредил о противнике по радио и закрутился с «мессером». Я, естественно, его сигнала не слышал. Ведущий же Ме-109 успел пристроиться в хвост моего самолета. Интуиция заставила меня оглянуться назад. Ме-109 висел в хвосте в пятидесяти метрах.
Резко бросил самолет с полностью данными рулями в косой переворот. Опередил врага на какое-то мгновение – вся трасса огня трехпушечного «мессершмитта» прошла ниже крыла. Враг был так близко, что сквозь шум мотора я услышал эту пушечную очередь. По-видимому, летчик Ме-109 посчитал меня сбитым и не теряя времени направился к штурмовикам. Меня охватила ярость. Да и мой ведомый действовал в этом полете не лучшим образом. Резко вывел свой самолет из косого переворота и ринулся за Ме-109, явно упоенным своим успехом. Еще миг – и противник у меня в прицеле. Наверное, в эти секунды фашист и заметил смертельную опасность. Энергичным переворотом он уходит из моего прицела и вертикально пикирует к воде. Я за ним. Малая высота, на которой проходил бой, не позволила ему оторваться. На выходе из пикирования он снова попал мне в прицел. Две хорошие очереди сразили наповал Ме-109, и тот пошел на дно бухты, куда всего лишь две минуты назад собирался отправить меня.
Боевым разворотом вновь набираю высоту. Только в этот момент почувствовал, что весь мокрый от пота. Да, нелегко достается победа…
Пристроив к себе Ершова, мы парой пошли сопровождать «илов». В тот вылет они нанесли мощный штурмовой удар по скоплению гитлеровских войск.
20 апреля противник предпринял отчаянные попытки уничтожить наш десант. В воздухе обстановка еще больше накалилась.
В первый вылет на сопровождение группы Пе-2 взлетели тройкой. У ведущего второй пары отказала матчасть. В этом полете нам удалось отразить все атаки «мессершмиттов», но ведение боя усложнял идущий ниже своей группы одиночный Пе-2, поврежденный зениткой.
На обратном маршруте, уже подходя к Новороссийску, увидел, как в хвост ему заходят два «Фокке-Вульфа-190». Я и мой ведомый, Иван Савин, пикированием свалились на них. Атака была молниеносной. Мы сразу же сбили обоих. По-видимому, вражеские пилоты не заметили, как сами превратились в мишень. После этого я горкой выскочил к группе наших бомбардировщиков, а Савин остался прикрывать подбитый Пе-2. Тот шел на аэродром к Геленджику. Обеспечив безопасную посадку бомбардировщика, Савин, несмотря на мое строгое распоряжение сесть на этом аэродроме, решил нас догнать.
Но практикой десятки раз подтверждено: одиночный самолет – верная цель. К несчастью, так и получилось. Савина вскоре атаковала пара «охотников» и сбила в предгорьях севернее Геленджика. Так мы потеряли еще одного очень способного молодого летчика.
На другой день вновь сопровождали две девятки Пе-2. Вылетали шестеркой. Заев приказал включить в нашу группу Паскеева с ведомым Степаном Вербицким и назначил их верхней парой в боевом порядке. После бомбометания бомбардировщики на траверзе Анапы начали разворачиваться в сторону моря. Пара Паскеева несколько оторвалась от нашей четверки и летела ближе к берегу. Я дал команду Паскееву подойти к нашей группе, и тут же увидел четверку Ме-109: выскочив из облаков, они шли в атаку.
– Паскеев! Сзади «мессеры»! Разворот на них и атакуйте в лоб! – дал команду и сразу пошел на помощь.
Вербицкий, выполняя приказ, ринулся на четверку «мессершмиттов». Паскеев же со снижением нырнул под нашу группу. Четверка «мессеров» накинулась на одиночный самолет, быстро подожгла его и скрылась за облаками. На наших глазах ветром сносило Вербицкого на парашюте в открытое море. Мы ничем не могли ему помочь…
После посадки командир части, выслушав мой доклад о ходе боя, спросил:
– Что будем делать?
Еще когда летели домой, у меня не выходил из головы этот случай. Чем объяснить, что летчик, боевой в прошлом, так ведет себя? Ведь Паскеев до того, как его сбили, храбро сражался.
– Может быть, его медики проверят? Хоть поступок и отвратителен, но надо разобраться со всех сторон.
