Немеренные версты (записки комдива) - Джанджгава Владимир Николаевич (книги без сокращений .txt) 📗
Выйдя на оперативный простор несколько западнее Белой Церкви, 2-й моторизованный корпус танковой группы Клейста создал угрозу прорыва в тылы Юго-Западного фронта. 17-я немецкая армия после ожесточенных боев продвинулась в район Жмеринки.
Все три советские армии — 6-я, 12-я и 18-я отходили от самой границы с тяжелыми боями и оказались сильно измотанными. В своем распоряжении фронт имел лишь единственный резерв — 2-й механизированный корпус в составе трех дивизий. Ему-то и предстояло оказать помощь 6-й и 12-й армиям.
В боях под Уманью
Завершив 150-километровый марш, дивизия сосредоточилась в лесу неподалеку от Умани. В город была направлена группа разведчиков. Разведчики вернулись необычайно быстро. Их командир, молодой, слегка прихрамывающий на левую ногу светловолосый сержант, пришел в штаб, доложил полковнику М. И. Мындро:
— В Умани фашисты, примерно до роты мотоциклистов. Располагаются в бывшем военном городке.
— Это точно? — недоверчиво спросил комдив.
— Точно, товарищ полковник. Собственными глазами видел. Ведут себя так, будто на отдых приехали. Основные силы их дивизии находятся примерно в 30–35 километрах от города.
Полковник Мындро сразу же принял решение — атаковать военный городок и уничтожить фашистских наглецов.
В бой пошла танковая рота младшего лейтенанта Мустафы Маметова. Поначалу фашистские мотоциклисты несколько растерялись, так как советские танки появились неожиданно, но вскоре опомнились и стали из-за укрытий забрасывать их гранатами. В скоротечной и жестокой схватке погибли командир танковой роты младший лейтенант Мустафа Маметов, политрук роты Виталий Дьячков, командир танка младший лейтенант Иван Обухов, механик-водитель сержант Александр Холминов, стрелок ефрейтор Иван Ревичев. Несколько танкистов получили серьезные ранения. Но враг жестоко поплатился за это. Немецкие мотоциклисты были уничтожены.
Сразу же после разгрома мотоциклетного отряда поступил приказ 16-й и 11-й танковым и 15-й мотострелковой Сивашской дивизии нанести контрудар по прорвавшемуся со стороны Белой Церкви противнику и во взаимодействии с 26-й армией генерал-лейтенанта Костенко уничтожить немецкую группировку, дав возможность нашим 6-й и 12-й армиям отойти на новый рубеж.
Не задерживаясь, дивизии двинулись на северо-запад. Тылы 16-й танковой дивизии остались на восточном берегу реки Синюхи. Поскольку большой запас горючего имелся в военном городке Умани, подтягивать тыловые подразделения ближе комдив посчитал нецелесообразным. Мне было приказано следовать вместе со штабом, чтобы координировать работу тылов, сообразуясь с обстановкой.
В первый день полки преодолели большое расстояние. Противника не встретили. Поблизости ни одного выстрела, словно и нет войны. На ночь расположились неподалеку от небольшой деревеньки, разведали ближайшие окрестности, выставили усиленную охрану.
Ночь прошла спокойно. А на рассвете снова двинулись в путь. Километров через пятнадцать, у деревеньки Харьковка, произошла первая стычка с танками врага. Как вскоре выяснилось, это были части 2-го моторизованного корпуса группы Клейста, оснащенные большим количеством мощных по тому времени машин. Фашисты лезли напролом. В ход были пущены артиллерия, минометы, авиация. Советские танкисты и пехотинцы стояли насмерть. Героизм был массовым. Это привело в замешательство даже высшее немецкое командование.
Вот, например, одна из записей, которую сделал в своем дневнике 22 июля тогдашний начальник генерального штаба сухопутных войск вермахта генерал Франц Гальдер:
«В районе Умани 16-я и 11-я танковые дивизии (1-я танковая группа Клейста. — Прим. автора) ведут упорные бои с крупными силами танков противника. По-видимому, противник бросил против нашего танкового клина соединения, отведенные с фронта, чтобы прикрыть отвод своих войск, еще действующих, западнее… из под угрозы окружения. Это, конечно, может поставить наши соединения, действующие в районе Умани, в тяжелое положение, тем более, что характер боев с 26-й русской армией не дает оснований надеяться на быстрое достижение успеха» [3].
Бои продолжались с нарастающей ожесточенностью. Немецко-фашистское командование вводило в бой свежие подкрепления. Советские танкисты продолжали сражаться до последней возможности. В бою за деревню Роги красноармеец Петр Смушков при появлении вражеских танков первым пополз навстречу со связкой гранат. Хорошо зная уязвимые места танка, он подбил один из них, а выскочивших из горящей машины гитлеровцев уничтожил из автомата инструктор политотдела Александр Резяпкин. Два других танка повернули в сторону и подорвались на минах. Их экипажи также были истреблены.
Немецко-фашистская авиация порой беспрепятственно бомбила наши боевые порядки и тылы, поскольку дивизия располагала минимальными средствами противовоздушной обороны. Зверской бомбежке подвергся медсанбат, располагавшийся в больничном городке на окраине Умани. Тяжелая бомба угодила в операционный корпус. Погибли раненые, врачи, медсестры. В результате одной из бомбардировок Умани взорвались цистерны с горючим. Теперь горючее для танков приходилось подвозить из-за реки Синюхи. А это — расстояние немалое. Подтягивать тылы ближе было опасно.
Командование дивизии беспрерывно требовало подвоза горючего, боеприпасов, продовольствия. Работники тыла делали все возможное для выполнения этих требований, однако подвоз затруднялся беспрерывными налетами вражеской авиации. К тому же дороги, и без того не идеальные, в результате бомбежек и участившихся ливней становились во многих местах непроезжими. Машины с боеприпасами, горючим, продовольствием доходили до переднего края с большим трудом.
Водители автомашин сутками работали без отдыха. Чтобы быстрее доставить срочные грузы в полки, машины, следовавшие в район боев, нередко сопровождались либо помощником командира дивизии по материально-техническому обеспечению подполковником В. С. Самуйловым, либо командирами автобатальона и авторот. Особенно запомнился командир автороты 149-го танкового полка старший лейтенант А. Ф. Ларин. Андрей Фомич был смелым, волевым и очень находчивым командиром. Много раз попадал он с грузами в опасные ситуации и выходил из них благополучно.
Положение на фронте между тем с каждым днем все больше обострялось. Войскам 2-го мехкорпуса, действовавшим на направлении Христиновка, Умань, и 18-й армии, сдерживавшей продвижение противника южнее — на рубеже Копай-Город, Гайсин, Ободовка, удалось открыть довольно широкие ворота для выхода из окружения ряду советских частей, но эту возможность они использовать не смогли. Части, попавшие в окружение, плохо знали общую обстановку, были сильно измотаны в многодневных кровопролитных боях и, ко всему, не имели оперативной связи с вышестоящими штабами.
К 31 июля стало известно, что вражеским танковым соединениям удалось вклиниться в расположение 6-й и 12-й советских армий, к тому времени уже сведенным в одну группу под общим командованием генерал-майора П. Г. Понеделина. А 2 августа до дивизии дошли слухи, что фашистские танки прорвались к Первомайску, в тыл группе Понеделина. В результате часть сил 6-й и 12-й советских армий, не сумевшая своевременно отойти из района Умани, оказалась в окружении. Остальные соединения этих армий отступили к Первомайску.
В трудном положении оказались к тому времени и части 2-го механизированного корпуса. Они, правда, еще вели бои, отражали атаки противника и сами порой переходили в контратаки. Однако их силы подходили к концу. Штаб 16-й танковой дивизии уже не имел телефонной связи с полками и батальонами, не ладилась и все чаще нарушалась также радиосвязь. Чтобы как-то продолжать управлять дивизией, полковник М. И. Мындро и подполковник А. Г. Земляной время от времени посылали в подразделения танки с командирами связи. Связные уезжали и во многих случаях не возвращались — либо погибали в пути, либо попадали в плен.
