Побратимы (Партизанская быль) - Луговой Николай Дмитриевич (онлайн книги бесплатно полные TXT) 📗
Мозгов:
— У нас триста пятьдесят человек. Об оружии не говорю. Нет его, но где взять, знаем. А разделить отряд нужно. На два или даже на три. И до зарезу нужны политработники. Два года люди не слышали правды, засыпают вопросами; только и работы, что объясняй и рассказывай. И вот еще: сегодняшний налет фашистских самолетов показывает, что наша вчерашняя разведка донесла верно: немцы собираются напасть на лес. Нам надо спешить Жак:
— У нас воякив мало. Сорок один. Але озброени добре. Давайте задачу. Будемо сполнять. Але треба, чоб словаки воевали в купе з русскими. Без советских судругов нияк не можно, бо словаци дуже насторожени и не мають партизанского опыту. Треба нам буть близко коло партизанов…
Все требуют оружия и кадров. Да чтобы с партизанским опытом.
— Все ваши просьбы, товарищи, ясны и понятны, — говорю комиссарам. — Отвечаю цифрами и фактами. Вчера вечером в бригаде был тысяча восемьдесят один боец. К утру будет полторы тысячи. Да около трех тысяч жителей, которых надо прикрывать. А вооруженных — три сотни (после отправки отряда Котельникова). Следовательно, не достает, по меньшей мере, полторы тысячи винтовок. За прошедшие сутки с Большой земли не получено ни одной: нелетная погода. В боях добыто семьдесят три винтовки и два пулемета. Отсюда, товарищи комиссары и политруки, вывод: в данный момент за оружием надо обращаться к немцам.
— Все ясно? — вступает в разговор секретарь обкома.
Ему не отвечают. Освещенные неровным пламенем костра лица задумчивы. Самой партизанской жизнью эти люди приучены думать о судьбах народа, за честь и свободу которого бьются. А сейчас народ сам пришел в лес. Защити его! Отомсти за его страдания! Как же тут не задуматься! Особенно комиссарам. Ведь они — непосредственные представители партии.
Комиссар Буряк повел широким плечом. Сильной рукой взял обгоревший сук, подсовывает головешки в огонь, и костер трещит, стреляет искрами.
— Петр Романович! — глядя в костер, говорит он тихо. — Нам, может, и ясно. Но как объяснишь все это новичкам? Их семьям? Они ведь прямо говорят: пришли под защиту партизан. Как же им скажешь, что этой защиты нет?
— Партизанская защита, — словно в раздумьи повторяет секретарь обкома. — Два года ощущают ее люди. И как же можно допустить, чтобы сейчас, в решающий момент, они обманулись? Наоборот, они должны удостовериться в несокрушимости партизанских сил, а для этого — понять, что сила партизанская в народе, то есть в них самих. Сейчас в распоряжении леса есть одно единственное средство — нападение. Хочешь вооружиться — нападай: ударь во многих местах, чтобы враг думал: силен лес. Он начнет подтягивать к лесу большие силы, но в день-два не соберет их. Вот и выигрыш времени. А призыв к восстанию! Народ ни в чем так не нуждается, как в живом, зовущем примере, а этот пример — в новых ударах по врагу. Это и есть партизанская подмога наступающей Красной Армии! И в этой обстановке особенно велико значение диверсионных операций. Надо их всемерно умножать. — Словом, так, — заключает секретарь обкома: — рано утром стройте свои ряды и честно рассказывайте народу правду. Да не вздумайте закручивать гайки, приказывать. Пока не дал в руки винтовку и хоть мало-мальски не обучил — подожди с приказом. Объясняйте обстановку. Приглашайте, чтобы думали, а подумав — действовали. Каждый человек должен знать положение на фронте. В каждом лагере, в каждом шалаше чтоб была свежая сводка Совинформбюро. Привлекайте грамотных женщин и подростков. Пусть пишут и говорят от себя: «Партизан! Что ты сделал для освобождения Советской Родины?» Вот вам и политруки…
Комиссары расходятся с тем, чтобы с наступлением утра сразу приняться за дело. Времени у нас в обрез. С рассвета и до ночи небо партизанского края бороздят «штукасы». То тройками, то девятками они идут звено за звеном; бомбят наши лагеря, сбрасывают массу мин — «хлопушек», поливают свинцовым дождем. Предполагаем, что за воздушным нападением последует наземное.
На следующее утро Петр Романович, Егоров и я пришли в отряд Федора Федоренко.
Солнце еще за горами, а партизаны уже в машинах. Впереди советский «ЗИС-5», пригнанный Плешаковым из Симферополя. В кузове — человек двадцать бойцов отряда Федоренко; стоят, плотно прижавшись друг к другу, все в немецкой и румынской форме, с трофейным оружием. К «ЗИСу» пристроились две «татры» со словаками в кузовах.
Ребята оживленно переговариваются, перебрасываются шутками, нетерпеливо спрашивают:
— Чего стоим?!
Федоренко докладывает: объединенный автоотряд отправляется на боевую операцию. Действовать будет под Симферополем, на Феодосийском шоссе.
Советскую группу ведет Иван Семашко, широкоплечий сын Кубани, коммунист, испытанный в огне севастопольской обороны, в симферопольском подполье и в партизанском лесу. А словаками командует Юрай Жак. С ним Ланчарич, Медо, Хоцина, Лилко, Грман, Сегеч и другие словацкие парни. Едут с ними и те трое русских — Николай Еорной, Иван Алексенко и Леонид Иванов, — что с группой Жака прибыли из Больших Копаней. Даем им и разведчика Николая Терновского.
— Учтите, — предупреждаем Семашко и Жака. — Хитринка нашего замысла — это удар под самым Симферополем: там не ждут.
Жмем руки, желаем успеха, и только когда партизаны бегут к машинам, замечаем: каждую машину осеняет Красное Знамя.
— Семашко! Жак! — кричу командирам вдогонку. — Знамена-то зачем?
Жак, остановившись, прижимает руку к сердцу.
— Товарищ командир бригады! Не велите убирать. Мы только на лесе будем со штандартами.
— Ладно. Езжайте.
Машины двинулись. Полощется на ветру алый стяг, далеко по лесу разносится партизанская песня.
…В низине, что лежит между Мазанкой и животноводческим комбинатом, маневрируют две группы солдат. Они то идут в атаку, то совершают бросок. Видимо, проводят тактические занятия.
Вот они уже у Феодосийской автомагистрали, вышли на полотно дороги, развернулись и двинулись: один отряд в сторону Зуи, другой — к Симферополю. Теперь они патрулируют дорогу.
А на шоссе показалась колонна машин. От колонны отделяются и вырываются вперед два «оппель-адмирала». С переката видно: впереди на дороге маячит группа патрульных. Двое в немецком обмундировании с автоматами, остальные — в чехословацкой форме с винтовками. С ними русский, руки у него связаны за спиной. Может быть, партизана поймали?
Немец-патрульный поднимает руку. Машины останавливаются, и в ту же секунду раздается требовательный голос Павла Лилко:
— Сдавайте оружие! Мы партизаны!
— Руки нагор! — одновременно командует у другой машины Антон Ланчарич.
Шесть стволов словацких винтовок неумолимо нацелились в сидящих в машинах офицеров. Партизаны их обезоружили и связали. А сзади вспыхнула перестрелка: это партизаны Семашко, пропустив «оппели», отсекли остальную часть колонны.
Лилко и Ланчарич сели в машины. Ланчарич, резко развернув «оппель», повел его через кювет, но машина, перекосясь, стала. Уткнувшись в кювет, замер и второй «оппель». Лилко навалился грудью на рулевое колесо, голова его низко свесилась. Убит?! Как? Кем?
Жак осмотрелся и обмер: из Симферополя катит другая вражеская автоколонна. Впереди — бронетранспортер. Он взахлеб бьет длинными пулеметными очередями.
— Скупина! По Симферопольской колонне огонь!
Томчик, Новак и Грман перенесли огонь на машины, идущие из Симферополя. И вот уже грузовик, следующий за транспортером, перевернулся и загородил дорогу. Колонна остановилась. Из машин стали выскакивать солдаты.
— Стреляйте по колесам машин! — командует Николай Горной. В следующую минуту он схватил гранату и пополз кюветом к транспортеру. За ним — Иозеф Грман. Приподняв голову, Николай замахнулся и бросил гранату. Взрыв. Машина задымилась. Из кузова выпрыгивают немцы. Грман бьет из автомата. Бьет и Горной. Немцы падают один за другим.
Тем временем группа Семашко, замаскированная в кюветах, продолжает бой.
Спешившись, немцы начали наступать перебежками. А вражеские минометчики, не найдя укрытий, сместились к северу от партизанского заслона и теперь бьют прямо с открытых позиций.
