Тайник на Эльбе - Насибов Александр Ашотович (читать книги бесплатно полностью без регистрации txt) 📗
— Откуда вы? — спросил Аскер. — Доставлены из Аушвица?
— Точно, — сказал пленный по-русски. — От сержанта Авдеева.
Что это — провокация? В первое мгновение Аскеру показалось, что так оно и есть. Но если немцы установили его подлинное лицо, да ещё каким-нибудь образом выяснили взаимоотношения с Авдеевым, они бы не стали производить проверку. Это ни к чему. Его взяли бы сразу. Значит, не провокация. Что же тогда?
— Товарищ гвардии старший лейтенант, — продолжал пленный, — Авдеев наказал…
— Тихо, ты!
Аскер оглянулся. Мимо проходила группа рабочих. Из-под машины видны были их ноги — чуть согнутые, ступавшие короткими судорожными шагами. Очевидно, рабочие несли какую-то тяжесть.
— Товарищ гвардии старший лейтенант, гляньте-ка, — прошептал Кныш.
Аскер увидел, как пленный извлёк из-под одежды кинжал с блестящей витой ручкой.
— Ваш? — тихо спросил Кныш. И, видя, что собеседник не отвечает, сам же заключил: — Ваш ножик!
— Спрячь!
Кныш убрал нож.
— Наказал вам доставить. Вроде, значит, пароля.
Аскер испытующе оглядел лагерника. Тот лежал на боку, худой, жёлтый, и, не мигая, смотрел ему в глаза. И вдруг Кныш заплакал. Как-то сами собой побежали по лицу слезы, закапали с остренького носа, и сухой, пыльный асфальт мгновенно впитывал их, будто промокательная бумага.
— Не сомневайтесь, — захлёбываясь, нервно дёргая шеей, проговорил он, — не брешу, не предатель я…
— Как звать? — спросил Аскер.
— Чего?
— Имя, говорю, как?
— Кныш — фамилия. А имя — Трофим. Старшина Трофим Кныш!
— А где Авдеев?
— Там остался. Он из колхозников. А сюда мастеровых брали. Как узнал, что меня отправляют, наказал разыскать вас. Приметы сообщил. «Будешь, сказал, действовать, как мой командир велит». Да я ведь не один. Ребят двадцать наберётся, все — хоть в огонь!
— Оружие?
— Было, осталось в лагере. Авдеев-то побег готовит… Однако ножи поделать можем.
— Погоди с ножами. Встретимся завтра. У тебя когда перерыв?
— Вроде бы в два часа.
— Буду здесь. Как увидишь, что снимаю аккумулятор, так сразу и выходи. Подзову долить жидкости, тогда и поговорим… И — обо мне ни звука. Ни единой душе.
— Могила!… Товарищ гвардии старший лейтенант, шкура тут одна есть. Стучит. Как быть?
— Точно, что стучит?
— Засекли.
— Тихо убрать сможете?
— Сможем.
— Убирайте, — жёстко сказал Аскер.
Струя масла из картера становилась все тоньше. Кныш завозился под машиной, готовясь вылезать.
— Завод-то знаете какой важный! — свистящим шёпотом проговорил он.
— Важный? — переспросил Аскер, занятый своими мыслями. — Какой завод?
— Да этот самый. Фаустпатроны, делают. Танки наши жечь. Бают, фронт больше половины фаустов отсюда получает. И снаряды тоже. Верно?
— Верно.
— Так чего же мы?… Поднять его на воздух, завод-то! Самим пропасть, а завода этого дьявольского чтобы не стало!
Аскер не ответил.
Струйка масла из картера иссякла. Теперь только редкие тяжёлые капли беззвучно падали в почти полный противень.
— Слушай, — шепнул Аскер, выползая из-под машины, — может случиться, к тебе подойдёт человек и скажет: «Три и четыре». Ты ответь: «Четыре и три», и тогда выполняй, что он потребует. Понял?
— Да.
Аскер вылез и начал возиться с мотором. Кныш завернул пробку картера, вытолкнул противень из-под колёс, понёс к сточной канаве, опорожнил. Потом он ушёл.
Аскер остался у машины, заливая в мотор свежую смазку.
Поздний вечер. На затемнённых улицах Остбурга почти не видно прохожих. Дома стоят безмолвные, мрачные — в них ни огонька. Иные будто слепцы — пустыми глазницами зияют чёрные провалы окон. Это результаты бомбёжек, пожаров. Тишину нарушают лишь шаги патрулей да возникающий временами унылый скрежет — ветер раскачивает в развалинах куски бетона, повисшие на прутьях арматуры, и они трутся об искорёженное, ржавое железо. А над городом — луна в рваных облаках, и это усугубляет картину тревоги, холода, запустения…
Несколько раз пытался Аскер встретиться с Шубертом, но это никак не удавалось. Обстановка была сложной. Война придвинулась вплотную к границам Германии, и в городе свирепствовали гестапо и СД. Шуберту пришлось покинуть свою основную квартиру — в её районе были замечены подозрительные личности. На время, пока ему готовили новое надёжное убежище, он перешёл в домик у железнодорожного моста.
И вот сегодня Шталекер, улучив момент, шепнул Аскеру, что вечером Шуберт ждёт его.
Они были одни в комнате. Шуберт рассказывал о последних событиях в городе. Подпольщики помогли бежать большой группе советских и польских пленных, заключённых в расположенном близ Остбурга лагере. Беглецы мелкими партиями переправляются на Восток, в Польшу, к партизанам.
— А теперь могу показать вот это. — Шуберт вынул сложенный вчетверо лист бумаги. — Моя самая большая гордость.
Он бережно развернул и разгладил бумагу. Это был газетный лист. Разведчик осторожно придвинул его к себе. Под заголовком теснились короткие заметки, рассказывающие об истинном положении на фронтах и внутри страны.
Аскер поднял на собеседника заблестевшие глаза.
— Где печатали?
— Скажу — не поверите.
— Все же?
— В типографии «Остбургер цейтунг».
Аскер представил, сколько потребовалось отваги, хитрости, мастерства, чтобы под носом у врага набрать, сверстать и оттиснуть несколько сот экземпляров подпольной антифашистской газеты. Он взволнованно протянул Шуберту руку.
— Теперь говорите вы, — сказал Шуберт. — У вас что-то важное?
— Должен отправиться в Карлслуст.
— Когда?
— Как можно скорее. Москва предупреждает: в Карлслуст едет видный контрразведчик генерал Зейферт, шеф группенфюрера Упица. Есть данные, что они собираются там встретиться. Это многое может прояснить.
— Пожалуй, вы правы. А когда думаете перебираться?
— Видимо, дня через два.
— Поездом?
— Да. Теперь, когда освоился здесь, это несложно. Все подготовил
— документы и прочее. — Аскер сделал паузу, придвинулся к Шуберту. — Можно сделать так, чтобы кладовщик Кребс доложил в гестапо о моей с ним беседе по поводу сварочных аппаратов?