Дети победителей (Роман-расследование) - Асланьян Юрий Иванович (книги бесплатно без регистрации полные TXT) 📗
Я закурил — наверное, десятую сигарету подряд.
— Двадцать пять тысяч долларов — мне, и двадцать пять тысяч — моей коллеге…
Директор молчал, курил, глядя в стол.
— Это большая сумма, — наконец произнес он.
— Большая, — согласился я, — но и работа серьезная.
— Я должен посоветоваться с Арменом Григоровичем, — поднялся он, — подождите, я сейчас вернусь.
Я сидел и думал о том, что в этот момент решается моя судьба: за такие деньги в Перми можно было купить двухкомнатную квартиру. Я чувствовал, что давление мое поднялось… Директор появился минут через пять, сел в кресло и посмотрел мне в глаза.
— Армен Григорович согласен, только не по двадцать пять, а по двадцать.
— Ладно, — облегченно кивнул я головой, — только первую половину через неделю после начала работы, вторую — за полмесяца до ее окончания, договорились?
Нина Петрова и Николай Викторович Плотников ждали меня внизу, у машины. Директор по кадрам смотрел на меня так, будто чего-то ждал. Правда, я это понял потом.
Нина похвалила благоустроенную территорию перед заводоуправлением: фонарики, цветы и прочие прибамбасы. Николай Викторович Плотников ответил с косой улыбкой:
— Да, горожане здесь любят гулять. Сначала мы никого не хотели пускать сюда, но потом забоялись, что люди в отместку перебьют нам фонарики».
Уральский заводчик Григорий Максимович Походяшин в конце XVIII века целое состояние пожертвовал на книгоиздание в России. Глазом не моргнул, а эти боятся, что у них фонарики перебьют… Когда-то этот завод уже принадлежал армянам — Лазаревым, прямым потомкам армянских царей. Наверно, именно поэтому Папян решил приобрести предприятие. От царских аристократов осталась одна вилла в Италии да смутные, как воспоминания, портреты в провинциальных музеях Чёрмоза и Ильинского.
Когда мы сели в машину, у меня сжало в груди — я побледнел.
— Сердце, — сказал я.
— Откинься назад, — скомандовала Нина, — расстегни куртку, дыши спокойно…
Нина схватила мою левую руку и надавила большим пальцем выше запястья. Кофе, сигареты, переговоры… По боли я понял, что там находится какая-то точка, регулирующая давление. Нина работала несколько минут, с силой вращая палец, как пестик в ступе. Другой рукой она открыла окно с моей стороны, чтобы свежий воздух шел прямо в лицо.
Через десять-пятнадцать минут я уже был здоровым человеком. Ну, почти здоровым. Нет, не зря она занимается единоборствами, что-то в этом айкидо есть.
Потом мы думали, обменивались между собой фразами так, чтобы водителю не было понятно, о чем говорим.
Армен Григорович окончил автомобильный техникум и отслужил срочную на Дальнем Востоке. Десять лет назад появился в Николаевске и создал первое частное дорожно-строительное предприятие. Мы прикинули возраст капиталиста и попытались выяснить, куда делись еще десять лет, аккуратно избегаемые в официальных биографиях.
Позднее я догадался — куда.
В тот вечер 1977 года мы с Валерой Южаниновым выпили две бутылки водки — с хлебом и сыром, а утром решили съездить в Кунгурскую ледяную пещеру. Сели на электричку и через два часа были на месте — у каменного портала, ведущего в подземелье.
Когда-то здесь было Пермское море, в котором вызрели первые акулообразные хищники. Потом к небу поднялись горы, известные миру как Уральские, ставшие границей между Европой и Азией — от Ледовитого океана до Каспийского моря. Сама пещера, как говорят ученые, молодая — всего двенадцать тысяч лет. Когда-то здесь прятались местные жители от набегов сибирских татар из-за хребта, а позднее скрывались староверы.
Пещера освещалась разноцветными лампочками, как космос — звездами. Экскурсию вела энергичная женщина, краевед-фанатичка, без умолку твердившая о своей каменной дыре. Дошла до того, будто мы все из нее, из каменной дыры, вышли. Хорошо, прежде чем выйти, мы выпили.
— Только полтора километра из пяти с половиной, изученных на сегодняшний день, доступны экскурсантам. Характерной чертой грота Бриллиантового является богатое убранство ледяных кристаллов, поскольку здесь круглогодично стоит отрицательная температура. К Бриллиантовому примыкает Полярный грот, где можно наблюдать ледяные сталактиты и сталагмиты. За ним следуют гроты Склеп и Крестовый, названия которых связаны с находками здесь убежища, где были кресты, иконы и другие староверческие реликвии. Далее, по протяженной галерее, попадаем в грот Руины Помпеи, представляющий собой причудливое нагромождение камней и гипсовых глыб. В гротах наблюдается значительная разница температур, обусловленная особенностями циркуляции воздуха, наличием расщелин и так называемых «органных труб».
Экскурсовод остановилась.
— Посмотрите вверх! — сказала она. — Вы видите органную трубу, нижнюю часть образования, напоминающего песочные часы…
Ну, я резко вскинул подбородок вверх, как приказали. И почувствовал, как мой затылок ударился обо что-то — не настолько твердое, чтобы быть камнем.
Господи, «что-то» оказалось носом женщины — самой интеллигентной из тех, что мне приходилось встречать в жизни. Она была в белом пальто и белом кашне. Я бросился извиняться. Я вспомнил весь лексический запас пардонного ряда. Правда, он оказался небольшим. Потому что я вырос в поселке Лагерь, лечился в деревне Неволино, а служил на станции Решёты.
После того как перестала выть, женщина начала ругаться. Она делала это так долго и искусно, что я подумал, не с одной ли мы станции. Я снова бросился извиняться — правда, уже сквозь зубы. Стоявший рядом с женщиной мужчина в строгом пальто утешал ее как мог. Я ему сочувствовал. Женщина не останавливалась. Колонна аккуратно двинулась дальше, поскольку было скользко. Мы с Валерой нарочно отстали, чтобы скрыться с глаз интеллигентной женщины. Теперь она шла метрах в трех впереди нас. «Дорогая, успокойся…», — ласково приговаривал мужчина. «Сучка!» — добавлял я про себя. И в то же мгновенье увидел, что теперь вверх вздернулась ее голова, и она плашмя легла на пещерный лед экскурсионной тропы, стукнувшись о него затылком так, что над нами завыли все спиралеобразные трубы господа Бога. Женщина лежала в белом пальто в жидкой грязи и выла. Тут дрогнуло даже мое каменное сердце. Ну кто еще захочет стать в России интеллигентом после очевидного доказательства существующего проклятия?
В гроте Великан была установлена новогодняя елка.
— Благодаря уникальным микроклиматическим условиям елка остается зеленой и не осыпается в течение всего года, — продолжала экскурсовод. — А этот грот называется Вышка, потому что находится выше всех участков пещеры. Здесь, как видите, лежит каменная глыба, по форме напоминающая силуэт мыши.
Я смотрел на одухотворенное лицо экскурсовода, и даже оно напомнило мне интеллигентную женщину, хорошо владеющую лексиконом сибирской станции Решёты.
До деревни Неволино мы с Валерой добирались пешком, по весенней распутице. Выяснилось, я даже не знал, в каком доме живет Инесса Васильевна.
Это был обыкновенный деревенский дом на берегу Ирени, мимо которого проходишь, направляясь к подвесному мосту через речку.
— Здравствуйте! — сказал я женщине, открывшей мне тяжелую деревянную дверь.
— Здравствуйте! — ответила она. — Проходите, ребята, проходите!
Я переступил через высокий порог, Валера — тоже.
— Проходите в комнату! — приглашала она.
Мы стояли и не двигались. Не двигался я, ожидая, узнает она меня или нет. Я узнал ее сразу — за пять прошедших лет Инесса Васильевна, конечно, не изменилась, но я впервые видел ее в домашнем платье, без белых туфель.
— Вы меня не помните? — не выдержал я.
— Не помню, — улыбнулась она в ответ. — Проходите в комнату!
Мы сняли обувь, прошли и сели за круглый стол, накрытый белой скатертью. Достали из пакета бутылку шампанского.
— Куда ты? — услышали сердитый голос хозяйки. — Иди обратно! Быстро!
Инесса Васильевна резким жестом развернула выпавшего в комнату мужчину в трусах и майке. Я не сразу понял, Господи, что это был ее муж. Он попытался что-то сказать, но не успел, поскольку она быстро вытолкала его в другую комнату.
