На главном направлении (Повести и очерки) - Падерин Иван Григорьевич (читать полностью бесплатно хорошие книги .TXT) 📗
Городской комитет обороны вместе с облвоенкоматом провели дополнительную мобилизацию. Из оставшегося в городе мужского населения под ружье было поставлено 1245 человек. Это была последняя мобилизация в осажденном городе. Позже вооруженные отряды рабочих ополченцев вливались в состав воинских частей.
Остатки батальона, с которым мне довелось участвовать в боях за Доном и в междуречье, 10 сентября были влиты в армейский запасной полк, а меня отозвали в политотдел армии и назначили старшим инструктором по информации.
«Собирать информацию из частей армии и, самое главное, знать, что делается на решающих участках обороны города; особое внимание уделять популяризации боевого мастерства и героизма воинов» — так определил мои обязанности начальник политотдела армии бригадный комиссар И. В. Васильев.
— Родина ждет от нас, как мать от сыновей, сам понимаешь, каких вестей, — сказал он, горестно сомкнув брови.
Относительное затишье, наступившее между 10 и 12 сентября, осажденный город переживал особенно напряженно. Все чувствовали, что враг готовится к штурмовому удару с разных сторон. Готовились и мы. Жители города, как могли, подбадривали бойцов.
Первое, что попало мне в руки при исполнении новых обязанностей, было письмо девушек-волжанок воинам фронта.
«В тяжелые дни девушки Сталинграда с вами, любимые воины! — писали они. — Посмотрите назад — и вы увидите, что они в нескольких десятках сотен метров от передней линии обороны работают медицинскими сестрами, строят баррикады, в заводских цехах делают мины, снаряды, ремонтируют пушки и танки, а в решительный час выходят с оружием на линию огня отстаивать свой завод… Сталинград— это город нашей молодости. В расцвете сил и надежд его строила и украшала молодежь всей страны.
Дорогие воины! Защитники Сталинграда! Наше счастье и будущее, наша молодость — в ваших руках. Исполните вы свой долг перед Родиной, перед всем народом, и тогда об обожженные камни нашего города враг разобьет голову, ляжет костьми у ворот славного Сталинграда. Обнимаем вас, дорогие воины, и ждем победы над ненавистным врагом».
Политотделы соединений размножили это письмо и разослали во все части и подразделения.
И вот перед моими глазами сводки, донесения, приказы, распоряжения.
«Все силы на отражение атак врага!» — требовали командиры от своих подчиненных. Так были настроены все воины. С такой же решимостью готовились к новым испытаниям рабочие заводов. Иного и не могло быть: позади Волга — державная ось России. И воины и рабочие были едины — враг должен быть остановлен!
Утром 13 сентября над центральной частью города, над Мамаевым курганом, над авиагородком закружили сотни пикировщиков Ю-87. С огромной высоты один за другим, включив раздирающие душу сирены, они бросались в отвесное пикирование. Сбросив бомбы, взмывали в задымленное небо и снова пикировали на цели. Таким образом гитлеровцы прокладывали путь танкам и пехоте. От взрывов тяжелых бомб вздрагивал и качался, как стог соломы, Мамаев курган, где размещался командный пункт 62-й армии. Жестоко пострадали от удара пикировщиков уцелевшие кварталы центральной части города и вокзал.
Еще не успели осесть и рассеяться клубы красной пыли и вздыбленной земли, как ударные силы армии Паулюса — танки и пехота — ринулись вперед на штурм оборонительных позиций городского обвода. Пять пехотных дивизий и 350 танков таранили оборону двумя группами и вклинились в расположение города: одна — к западным окраинам рабочих поселков Баррикады и Красный Октябрь, другая захватила станцию Садовая, пригород Минино и, продвигаясь вдоль балки Купоросная, отрезала южную часть города от северной.
Против прорвавшихся танков и пехоты противника на южном участке были брошены остатки 35-й гвардейской дивизии, сведенные в один полк под командованием полковника Дубянского. Он заменил погибшего командира дивизии генерала Глазкова. На усиление обороны рабочих поселков и Мамаева кургана были подтянуты запасной армейский полк и противотанковые батареи фронтового резерва. К полудню сюда подошли полки 112-й стрелковой дивизии, которые до этого сражались за Гумрак и Городище.
Расширить прорыв на обозначенных направлениях противнику не удалось, однако оборона города усложнилась до предела: сил для мощных контрударов нет, полки и дивизии, выдвигаемые из резерва Ставки на усиление обороны Сталинграда, еще не подошли…
За ходом боевых действий на разных участках обороны города наблюдал с вершины Мамаева кургана командующий 62-й армией генерал-лейтенант В. И. Чуйков. Позже он скажет об этом:
— Здесь я еще раз убедился, что наступательная тактика противника строится по шаблону: авиация, танки, пехота. Главный козырь наступательной тактики — авиация. Как, каким путем и какими средствами можно выбить из рук врага этот главный козырь? Зенитной артиллерией? Ее недостает для прикрытия переправ и важнейших заводских объектов. Истребителями? Где их взять, если каждая эскадрилья новых моделей, способных вести воздушный бой с «мессершмиттами» и «фокке-вульфами» на равных, берется на строгий учет Ставкой поштучно, а здесь для обеспечения господства в воздухе их потребуется по крайней мере столько же, сколько сосредоточено в 4-м воздушном флоте Рихтгофена. И тем не менее надо искать выход, ибо авиация противника массированными ударами подавляет огневые позиции артиллерии, громит штабы и пункты управления, рушит узлы связи, что находятся за спиной бойцов переднего края. Без оперативного руководства, без устойчивой связи с частями и подразделениями нельзя даже думать об эффективном маневре огня и упругости обороны.
Посоветовавшись с начальником штаба армии генералом Н. И. Крыловым, имеющим опыт оборонительных боев за Одессу и Севастополь, с членом Военного совета армии дивизионным комиссаром К. А. Гуровым, испытанным во многих боях с фашистами с первых дней войны, командарм принял дерзкие, но единственно верные решения в сложившейся обстановке: подтянуть все штабы и пункты управления войсками вплотную к переднему краю; добиваться сокращения нейтральных полос до предела, до броска гранаты, и тем лишить авиацию противника возможности наносить удары по первой линии окопов и траншей; противотанковые орудия и батареи непосредственной поддержки стрелковых подразделений выдвинуть на прямую наводку; установить боевую связь с жителями, оставшимися в городе, привлекая их в качестве проводников и консультантов по выявлению наиболее скрытых ходов и лазов для наших бойцов с целью нанесения внезапных ночных и дневных ударов по флангам и штабам противника.
Ближайшая задача; чтобы противник не считал, что у нас нет сил, что мы способны только обороняться, за ночь перегруппировать имеющиеся силы и на рассвете 14 сентября атаковать прорвавшиеся в город части противника всеми силами.
Конечно, на большой успех задуманных атак на разных участках никто не рассчитывал, но ошеломить врага таким ходом равнозначно перехвату инициативы в собственные руки хотя бы на несколько часов. Требовалось выиграть время и удержать город до подхода резервных дивизий…
Член Военного совета армии дивизионный комиссар Гуров К. А. умел утверждать веру в решения командования просто и убедительно. Собрав работников политотдела армии, он сказал, что Чуйков в день назначения командармом 62-й заверил командование фронтом: «Я приму все меры к удержанию города и, клянусь, оттуда не уйду. Мы отстоим Сталинград или там погибнем».
Утром 14 сентября Паулюс бросил части второго эшелона своей армии в наступление на вокзал и вдоль реки Царицы.
В штольню под берегом Царицы, где раньше находился штаб фронта, переместился командный пункт Чуйкова. Смотрю на оперативную карту и слышу голос начштаба армии генерала Н. И. Крылова:
— По балке Купоросная немецкие танки и пехота достигли берега Волги, захвачена Дар-гора и осажден элеватор. Переправы через Волгу обстреливаются минометами и крупнокалиберными пулеметами. 62-я и 64-я-расчленены.
Сводки, сводки… Одна горше другой. А что творилось в эфире! На всех диапазонах радиовещательных станций Европы, на разных языках мира передавали: «Сталинград — вулканическое извержение огня»; «В Сталинграде горят камни, кипит Волга. Огонь, пепел, дым. Там не осталось ничего живого…» Помню, один репортер пророчествовал под звон колоколов: «Падение Сталинграда — роковой рубеж Союза Советов. Пусть содрогнутся земля и небо, но жизнь на пепелищах не возродится». Особенно усердствовало берлинское радио: «Группы обреченных фанатиков», «Сталинград — последние шаги»; «Крепость большевиков на Волге доживает последние часы…».
