Прощай, Германия - Прокудин Николай Николаевич (читать хорошую книгу полностью txt, fb2) 📗

В гулком и пустом коридоре возле бронированной двери партийной комиссии, за которой хранился секретный партийный архив (в чём его секретность понять было трудно), он столкнулся нос к носу с бывшим заместителем начальника политотдела. Заметно раздобревший за последний год вширь майор Авдеев с завистью выслушал рассказ Эдуарда о хлопотах по сбору документов и предпутевой суете, похлопал Громобоева по плечу и сказал:

— Ну да ничего, надеюсь, встретимся в Германии. Мне тоже пообещали в июне решить вопрос с отправкой на должность начальника политотдела артиллерийской бригады. А пока стою за штатом, жду вызова. Но всё на мази, я задействовал необходимые рычаги и друзья обещали помочь…

— Здорово! Значит, скоро увидимся! Хотя… Группа войск большая, и частей много. Ведь там одних только общевойсковых армий целых четыре штуки. И куда вы попадете ещё неизвестно. Я же в данный момент направляюсь в Магдебург, в штаб Третьей Ударной армии! Учтите, мало ли что, чем чёрт не шутит…

— Непременно разыщу! — пообещал Авдеев. — Будет что вспомнить…

Честно говоря огромного желания встречаться на новом месте службы с этим политотдельцем Громобоев не испытывал, ведь взаимной дружбы или какой-то обоюдной приязни у них не было. Да и верилось с трудом в его скорое назначение в Германию, ведь по слухам число желающих убыть в Западную группу войск превышало вакантные места в сто раз, тем более на высокие должности. И для попадания на тёпленькое местечко требовалось занести в нужные кабинеты немалую энную сумму денег. Поэтому шансов у Авдеева не было почти никаких, но… зачем расстраивать человека. Офицеры пожали руки и расстались навсегда.

А вот не проститься с бывшими сослуживцами танкового батальона Громобоев не мог. Капитан заглянул на часок в казарму, и они распили с бывшим комбатом и заместителями в каптёрке бутылку хорошего коньяка. Выяснилось, что полковник Туманов в далёкой молодости, будучи ещё лейтенантом, в Германии уже побывал, и напутствовал как вести себя в пивных гаштетах и как обращаться с молодыми немками. А Вася Шершавников понуро крутил носом-шнобелем и завистливо восклицал, мол, в армии тех, кто честно служит, почему-то не ценят, а разных демагогов, продвигают на тёплые места.

— Это ты про себя? — на пятом восклицании не выдержал Громобоев. — Ты что ли у нас бравый служака?

— Ага! А про кого же ещё?

— Не ты ли сам неоднократно говорил, что дальше пулемётного полка службы нет? Уже десять лет безвылазно тут штаны протираешь и морду отъедаешь.

— Так это же я имел в виду никакого движения на Восток! А на Запад — сколько угодно и чем дальше, тем лучше!

— Значит, тебя начальники услышали, да не поняли. Что ж теперь будь добр — служи и дальше в своём героическом укрепрайоне!

— Мы тебе это запомним, придет срок — попросишься к нам обратно, — пригрозил Шершавников с едкой ухмылкой.

Сослуживцы ещё недавно сочувствовавшие гонимому капитану, теперь откровенно завидовали и в их глазах не было прежнего дружеского тепла. Поэтому вытряхнув в рюмку последние коньячные капли, Эдик и не подумал бежать за добавкой. Обойдутся!

Выйдя за ворота полка и в ожидании рейсового автобуса, капитан зашёл в книжный магазин и там за пятьдесят рублей купил двухтомный «Справочник офицера». Один том с картами, второй справочные данные. Фолианты были довольно увесистые, вместе килограммов на шесть. Эдик был навеселе, поэтому легко отдал почти шестую часть своего офицерского оклада. Что поделать, ну не смог он пройти мимо любопытнейшего издания с картами мира, схемами всех войн и многочисленными справочными данными. Тяжёлыми томами, наверняка можно было убить человека, если ударить по голове или уронить сверху.

А в результате едва не убил жену, явившись домой с книгами в руках, вместо авоськи с продуктами. Ольгу он просто таки шокировал и лишил дара речи.

— Эти книги были в единственном комплекте, больше в магазине не было! — горячился и доказывал свою правоту Эдик.

Супруга только и смогла что спросить: «а сколько стоят столь ценные фолианты». Узнав цену, сказала в ответ:

— Естественно они были в единственном экземпляре! Ведь только один единственный сумасшедший на весь гарнизон их и мог бы купить! И им был именно ты…

Эдик хоть и был обычно выпив добродушен, но тут разозлился.

— Попрошу без грязных намеков о психушке! Не надо мне напоминать о прошлом…

Хлопнул дверью спальни и завалился отдыхать.

Через пару дней скорый поезд привёз ссыльного капитана из Северной столицы в приграничный Брест и Громобоев прибыл из одного легендарного города-героя в другой, не менее легендарный. Белорусский провинциальный город-герой Брест по-прежнему ещё сохранял следы европейской архитектуры и быта, несмотря на долгие пятьдесят лет пребывания под властью Советов. Каменные не типовые дома, кривые улочки, многочисленные кафешки, магазинчики, всё было не по-нашему, не по-российски. Народ разнообразно и неплохо одет, чувствуется близкое дыхание и влияние заграницы.

Поезд прибыл на вокзал строго по расписанию рано утром, Громобоев сдал огромный чемодан в камеру хранения и отправился на экскурсию по городу. Капитан был одет в гражданку: джинсы, джинсовая рубашка-батник, французская ветровка, кроссовки — обычный турист. Он не торопливо прогулялся по старым улочкам, по зазеленевшим свежей, молодой листвой аллеям парка, заглянул в не похожую на обычные советские общепитовские тошниловки уютную пивную. Заведение более напоминало бар или бистро, неоднократно виденные во французских кинофильмах. В помещении стояла тишина и приятный полумрак. Коричневатый каменный пол, низкий потолок, тихая музыка, в углах столики, никакой суеты и шума. Забавный мягкий польско-белорусский говорок бармена и официантки ласкал слух.

«Ну вот, наконец-то я приближаюсь к Европе…» — подумал и улыбнулся Эдик.

Капитан с наслаждением не спеша выпил кружку неплохого свежего пива, а затем примерно два часа побродил по мемориальным развалинам, которые как ему казалось, по-прежнему пахнут войной: порохом, гарью, кровью и смертью. Громобоев прошёлся вдоль монументов, памятников, стел, памятных знаков и надгробий. Эдик задумчиво изучал надписи, перечитывал списки погибших солдат и офицеров, долго размышлял. Выходило, что почти все они в момент гибели были гораздо моложе его, даже руководители обороны почти ровесники.

Громобоев припомнил накануне прочитанную трагическую повесть Бориса Васильева «В списках не значился», и перед глазами вдруг снова отчётливо встала своя недавно пережитая война: самый тяжёлый бой в окружении в кишлаке, упавший в ущелье горящий вертолёт, переползание под огнем противника к тлеющим трупам. Он проникся моментом встречи с давно минувшей войной, ведь в том же сорок первом году где-то под Москвой погиб дед по материнской линии. К горлу подступил ком и во рту запершило. Капитан смахнул с уголка глаза набежавшую слезинку, хорошенько прокашлялся и направился к выходу из крепости.

На обратной дороге вновь заглянул в уже знакомую пивную-рюмочную, хлопнул стопку водки, закусил беляшом, потом неторопливо выцедил пару кружек понравившегося светлого пива. С трудом рассчитался, потому что никак не мог наскрести необходимую сумму, а ведь точно помнил, что был небольшой запас денег. И куда могли запропаститься отложенные в дорогу рубли? Может карманники слоняющиеся среди туристов в крепости стянули?

«Сволочи! Ничего святого за душой!» — ругнулся Громобоев.

Эдуард кое-как насобирал мелочи, высыпал в блюдечко на стойку буфета, вышел на улицу и матерясь, двинул обратно на вокзал. Теперь-то обратной дороги точно нет — случись что-то не предвиденное, не на что вернуться в Ленинград! Благо проездной билет выписан до немецкого Франкфурта и с транспортом проблем не должно быть никаких.

Прошло всего-то ничего с момента прибытия его утреннего поезда в Брест, но как разительно изменилась обстановка на пограничной железнодорожной станции — никакой сонной тишины, вокзал бурлил и клокотал, словно пробудившийся вулкан, толпы народа с баулами и мешками сновали туда-сюда.