Асы шпионажа - Даллес Аллен (читать книги онлайн регистрации TXT) 📗
Глава 7
КОДЫ И ШИФРЫ
В «кодовом шпионаже», как его иногда называют, необходимы две составляющие: получение закодированного сообщения от коллеги, находящегося в стане противника, и возможность его прочитать.
Когда в свое время группа заговорщиков планировала освободить Марию Стюарт из заключения, сообщения ей посылались в пивном бочонке, которые легко могла перехватить охрана. Но эти сообщения оказались закодированы, в связи с чем сэр Френсис Уолсингхем, начальник разведки и службы безопасности королевы Елизаветы, вынужден был привлечь к их прочтению эксперта Томаса Фелиппеса, изобретателя и в то же время расшифровщика кодов и шифров.
Ныне, когда для передачи сообщений используется радио, перехватить радиограммы противника не составляет большого труда. Это может сделать любой человек, имеющий соответствующее оборудование. Совершенно иное дело – их расшифровка. Еще не так давно в различных странах применялись так называемые нормализованные коды, так что охота за такими кодовыми книгами имела смысл. В период Первой мировой войны применялись группы символов (об этом пойдет речь в рассказе о телеграмме Циммермана), которые значительно облегчали прочтение закодированных радиограмм и сообщений. Если удавалось расшифровать значение определенной группы символов, то она легко читалась в последующих радиограммах. Но с этим в последнее время покончено. Нынешние ключи и коды разработаны так, что очень трудно поддаются расшифровке. Для создания кодов и их расшифровки теперь используются последние достижения науки и самые современные технологии.
Барбара Тухман
ОШИБКА НЕМЦЕВ
Афера с известной телеграммой Циммермана является одной из тех причин, которые побудили Соединенные Штаты вступить в Первую мировую войну. Циммерман, который в начале 1917 года занимал пост статс-секретаря в Берлине, послал немецкому послу в Мексике радиограмму, в которой изложил план развертывания немцами неограниченной подводной войны. Поскольку это могло вовлечь США в войну, Циммерман предложил, чтобы Мексика выступила на стороне Германии, за что могла бы получить назад «потерянные ею территории в Техасе, Аризоне и Нью-Мексико». Закодированный текст телеграммы отправили по каналам связи американского правительства, которые были предоставлены немцам президентом Вильсоном при условии, что немецкие послания будут служить исключительно делу мира, переговоры о котором начались в 1916 году.
В комнате номер 40 управления английской морской разведывательной службы в Лондоне работала группа аналитиков во главе с известным адмиралом Халлом, которая уже давно раскрыла часть немецкого дипломатического и морского кода. Этим экспертам удалось расшифровать телеграмму Циммермана, текст которой был незамедлительно передан в США и лег на стол президента Вильсона.
Отрывок из повествования Барбары Тухман как раз воссоздает события в комнате номер 40 в день перехвата телеграммы Циммермана.
Утром того дня из пневматического трубопровода в железную корзиночку поступила почта. Дежурный офицер открыл капсулу и просмотрел документы, среди которых находилась и перехваченная телеграмма немцев. Бегло глянув на нее, он установил, что текст ее зашифрован не морским кодом, поэтому он передал телеграмму в соседнюю комнату. На депеше стояла дата 17 января 1917 года. Кровопролитная война продолжалась к тому времени уже тридцать месяцев без видимых успехов для обеих сторон.
В комнате секретного отдела в Уайтхолле в тот день несли службу два гражданских сотрудника, прямо имевшие отношение к расшифровке кодов. Отдел этот безобидно назывался просто «комната номер 40». Один из служащих – Уильям Монтгомери, долговязый седовласый ученый сорока шести лет, другой – Найджел де Грей, которому исполнилось всего тридцать один год. Они не подозревали, что стояли на пороге исторического события. Де Грей положил на стол перед собой перехваченное сообщение. Оно состояло из цифр в группах – по четыре, пять, а в одном случае и из трех цифр. Де Грей обратил внимание на то, что сообщение необычно длинное. По его оценке в нем насчитывалось не менее тысячи групп.
Утро было морозным и не сулило каких-либо перемен на третьем году войны. Громадные потери в битве на Сомме – 6 тысяч убитых английских солдат только за один день. Всего же за пять месяцев этого сражения обе стороны потеряли более одного миллиона человек, однако линия Гинденбурга так и не была прорвана. Под Верденом союзники и противник уложили полмиллиона человек, и тоже безрезультатно, не добившись никаких стратегических результатов. Противоборствующие стороны сцепились друг с другом наподобие дерущихся и замерших в смертельной схватке лосей. Франция была почти полностью истощена, Россия едва держалась, Румыния, выступившая на стороне союзников, стала театром военных действий и была сильно разрушена.
Положение противника было не лучшим. Немцы питались почти исключительно картофелем, в армию призывали пятнадцатилетних и заделывали трещины в кайзеровской короне все более жесткими мерами. Сделанное ими несколько недель назад предложение начать переговоры о мире были всего лишь предлогом, поскольку планировалось сорвать их несколько позже, однако выиграть время и дать возможность немецкому генеральному штабу принять меры, чтобы подкрутить гайки в слабеющей Австрии, да и в собственном тылу. Таково было предположение экспертов из комнаты номер 40, ибо никаких явных признаков того, что немецкое руководство стремилось к тотальной победе в меньшей степени, чем союзники, не наблюдалось.
Англия еще располагала определенными силами, но не имела денег. И что еще хуже – никаких идей. Новые командующие двигали скрипящую машину войны по проторенным дорожкам. Они не задавались вопросом, следует ли начинать новое наступление на фронте, их интересовало только то, на каких позициях и в каких окопах они получат более сильный отпор. Конца войны видно не было.
Монтгомери и де Грей принялись изучать группы цифр, не ожидая ничего иного, кроме как дальнейшей затянувшейся бесплодной переписки Берлина с Вашингтоном по вопросам заключения мира. Мирные переговоры были любимейшим прожектом президента Вильсона. Стремясь добиться окончания войны, он пытался найти компромиссное решение, не видя, словно зашоренный, что обе стороны и не помышляют о компромиссе. Берлин, заинтересованный сохранить его нейтралитет, позволял ему произносить длинные речи. Но союзников его разглагольствования только раздражали. Им было нужно не посредничество Америки в деле установления мира, а ее свежие силы и военная мощь. Ничто другое не могло сдвинуть войну с мертвой точки. Америка располагала оружием, деньгами, кораблями и людьми – всем тем, в чем нуждались союзники, но Вильсон практически ничего не предпринимал. Посматривая сквозь очки, он читал обеим сторонам наставления о том, как им следует себя вести. Казалось, что ничто не сможет побудить Америку отказаться от занятой выгодной позиции, и она будет ожидать, пока война не истощит Европу окончательно.
Верхняя группа цифр в тексте была 13042. Де Грей расценил ее как вариант группы 13040, являвшейся титульной в немецком дипломатическом коде. Он сообщил об этом Монтгомери, который тут же открыл сейф и достал из него книгу, которую держал так, будто бы это была склянка с надписью «яд». И хотя на ее обложке не было черепа и костей, история ее как раз и была связана с многочисленными смертями. Чтобы ее заполучить, было перепахано морское дно, а за нее пролито море крови и положены сотни жизней. Это был экземпляр секретной немецкой кодовой книги за номером 13040. Монтгомери достал еще одну книгу, в которой были собраны все известные англичанам варианты кода, полученные в результате сравнения сотен перехваченных телеграмм и радиограмм. Так что им удалось частично реконструировать ключ, по которому была зашифрована телеграмма.
Дешифровщики занялись сначала подписью, которая могла бы указать на посольство. Третьей группой от конца в последней строке были цифры 97556. Такие цифры обычно употреблялись немцами для обозначения имен или редко употребляемых слов. Исходя из собственного опыта, Монтгомери и де Грей сконцентрировали свое внимание именно на этой цифровой группе. И вот как по мановению волшебной палочки появилось имя, хорошо им известное, – Циммерман, немецкий статс-секретарь.
