Бонжур, Антуан! - Злобин Анатолий Павлович (книги без регистрации полные версии txt) 📗
— Я не могу так для тебя переводить, — настаивал Иван.
— Ты на кого работаешь? — я изумился. — На них или на свою родину ты работаешь? Здесь же чёрным по белому написано…
Жермен замолчала и слушала наш разговор.
— Ты не знаешь ихних законов, — ответил Иван. — Если ты скажешь, и это будет неправда, Жермен будет писать на тебя в суд. Она сделает тебе сатисфаксьон и спрячет тебя в тюрьму.
Я невесело усмехнулся:
— Хорошие перспективочки ты мне сулишь, о Иван, закованный в капиталистические цепи. То сватаешь меня хозяином бистро, то в тюрьму запрятать грозишь. Давай, Иван, трудись. А то, что отец здесь написал, тебе плевать, это же не твой отец.
— А как попала визитная карта к Альфреду, ты знаешь?
— Спроси что-нибудь полегче. Альфред сам и взял её у отца, когда тот был убит.
— Напрасно ты так рассуждаешь, — желчно произнёс Иван. — А где та карта лежала?
— Один-ноль в твою пользу, Иван, — льстиво признался я. — Гордись, Шульга. Нашёл конверт на полу кабины? Ты крупный следопыт. — Николь подошла ко мне и стала за спиной. Я облегчённо взял её руку. — Не тревожься за меня, сестрёнка, кажется, мы обойдёмся без сатисфакции.
— Пожалуйста, мы от тебя ничего не скрываем, — с торжеством продолжал Иван. — Конверт нашёл Антуан. Он не будет его прятать от тебя.
— Остаётся взглянуть на штемпель. Значит, ты считаешь…
— Я с вами не ездил, — уязвленно перебил Иван. — Это Антуан так считает. А я с ним лишь говорил, когда мы сюда ехали.
Антуан достал из пиджака конверт. Штемпель в самом деле поблек от времени, но разобрать его все же можно было. Я вгляделся: 15 марта 1947 года. В какой же шкатулке почти два года беспросветно таилась отцовская записка? И как стремительно она выскочила на свет — через два дня после смерти Альфреда.
Подходящую загадку задал мне Антуан.
— Что это за конверт? — спросила Николь, насторожённо отступая от меня. — Ты что-то скрываешь от меня? Я должна знать.
— Сейчас Антуан тебе все объяснит. Слушай его, Николетт.
Жермен уже не хорохорилась и сидела притихнув. Она поняла: происходит нечто серьёзное, и она имеет к этому прямое отношение.
Антуан начал. Иван великодушно переводил на своём языке:
— Эту карту писал Борис, но попала она в чужой адрес. Помнишь, Антуан говорил на мосту, что у Бориса все карманы были вывернуты. Значит, кто-то обшарил Бориса, когда тот был уже мёртвый. Антуан не думает, что это был Альфред, карточка два года лежала в чужих руках. Но вот Альфреда не стало, и через два дня послали карточку на его убитое имя. Конверт был послан из Ла-Роша, тут и штемпель отеля есть. Кто же послал этот конверт? Тот, кто шарил отца, владел карточкой и убил Альфреда. Это был один и тот же человек. Он думал, что власти или друзья Альфреда начнут искать автора этой пули, и потому хотел сделать так, чтобы не быть на следу у искателей.
— Замести следы он должен был, это верно, — машинально поправил я. — О вывернутых карманах я и сам думал.
— Кроме того, Антуан говорит, что в синей тетради написано, кто стрелял в Альфреда первый раз, когда он ездил к Матье Ру.
— Ещё бы. Синяя тетрадь молчать не будет, — я воодушевился. — Кто же это? Я же не мог без вас прочитать тетради…
— Надо мне самому почитать, — объявил Иван. — Пока Антуан видел там только буквы, как это сказать?
— Инициалы.
— Да, те самые твои инициалы, которые ты нашёл на ноже и на дереве: «М» и «R». А потом тот человек их переменил. Но Антуан думает, может, Альфред написал хотя бы его имя.
— Значит, тетрадь зашифрована? Интересный винегрет, — насмешливо начал я. — Какие вы все великие конспираторы: пароли, клички, шифр. Как я могу работать в таких условиях? Вот они, ваши распрекрасные законы! Отряд был предан, а предателя нет. Но ведь только три человека знали, что «кабаны» пойдут на мост: Альфред, отец и Жермен. Опять мы вернулись к нашим баранам. Выходит, если Жермен тут ни при чём, они сами себя предали. Сами пошли к немцам и сказали: в среду мы нападём на мост через Амбле, встречайте нас. Рандеву назначаем вам на двенадцать ноль-ноль. Так, что ли, было на мосту? Снова ты, Иван, путаешь все мои карты. Никакого сладу с тобой нет.
— Антуан говорит, — терпеливо ответил Иван, дав мне излиться, — что мог быть и четвёртый человек, который знал об этом.
— Ну разумеется, Жермен ему сказала.
— Да, он говорит, что надо спросить у Жермен.
— Опять она начнёт увиливать. Не верю я ей. Неужто ты не видишь, Иван? И в первый раз она увиливала. Теперь от отца отрекается. Тоже красиво.
— Антуан говорит наоборот, — возразил Иван. — Он сказал ей, что понимает её мотивы.
— Знаю я эти мотивы! Не хочет она правды — вот её мотив.
— Антуан все равно решил ей сказать, он ведь тоже упрямый, вроде тебя.
— А я о чём вам два часа толкую? И до тебя дошло, наконец?
Все это время Жермен напряжённо слушала наш разговор. Николь тревожно переводила глаза с меня на Ивана, потом опять на меня, она буквально в рот нам глядела. Все ждали. Но вот Антуан взял со стола карточку и обратился к Жермен. Он сказал ей несколько слов. Жермен тут же обмякла и залилась слезами. Я увидел в глазах Николь испуг и осуждение. Она подбежала к матери, прильнула к ней.
— Нет, нет! — вскричала Жермен.
— Какой приятный пассаж! — я рукой махнул. — Двадцать лет спустя, или Запоздалое раскаянье, третья серия. Что Антуан сказал ей?
— Он только прочитал, что там было написано.
Антуан подошёл к Жермен, говоря ей что-то болеутоляющее. Жермен всхлипывала. Николь смотрела на меня с укоризной.
Нет, я не жалел Жермен, она лишь своё получила. Но всё-таки я был старшим братом, у меня появились обязанности. Я подошёл к Николь, взял похолодевшую её руку.
— Не горюй, сестрёнка. Перед тобой-то я не виноват. Твоя мать ради тебя старалась. И я ради тебя. Я сам виноват, что конверт обронил. А Иван нашёл, смотри, какой счастливый сидит. Пожилой следопыт называется.
— Этого я не буду переводить, — обиделся было Иван.
— А мы с Николь и без тебя отлично общаемся. Правда, сестрёнка?
Николь доверчиво пожала мою руку. Жермен продолжала всхлипывать, но уже с передышками. Сюзанна вошла в комнату и тоже слушала, что говорит Жермен.
