Мертвая зона(Повести) - Чехов Анатолий Викторович (читать книги онлайн бесплатно полностью TXT) 📗
На левом берегу, забираясь в кузов полуторки оперативного милицейского поста, Николай сказал Сергееву:
— А капитан Мещеряков — ничего, дело понимает…
— Не понимал бы он, знаешь где бы ты сейчас был? — ответил Сергеев. — Зря тогда в драку полез. Испытывал он тебя, шкура ты или с совестью, правду говоришь или врешь?
— Пожалуй, зря, — согласился Николай. — А только как еще сказать? Не попер бы я на него без тормозов, еще неизвестно, чем бы все кончилось. А так и вы и я на свободе…
— В строю — ты хочешь сказать?
— Ну да, в строю, — поправился Николай.
Глава 20
КОНЕЦ «ДЯДИ ВОЛОДИ»
После страшных картин задымленного, разрушенного города, сражающегося с оголтелым врагом в грохоте разрывов и трескотне пулеметов, после непрерывного гула бомбежек странно и непривычно было ощущать тишину, видеть над головой звездное небо, а вокруг — обычную выгоревшую предосеннюю ночную степь, вдыхать вместо гари и трупного смрада свежий воздух. Но зловещий гул сражений доходил и сюда. Над Сталинградом тучей висела сизая мгла, дым широкой полосой относило к горизонту… И все же…
Этот ад и ужас сказывался и на обширных пространствах, где уже не было прежней жизни. Сюда тоже добралась война. Это не могло не настораживать каждого, а вместе с другими и Сергеева, хоть и воспринималось им, словно сквозь пелену ставшей уже привычной усталости.
Фалинов и уполномоченный райотдела Ляшко встретили группу Сергеева в степи у проселочной дороги, на дальних подступах к хутору.
Увидев в предрассветных сумерках темные силуэты на обочине, квадратную тень кузова полуторки, Сергеев издали узнал своих, дожидавшихся его на месте происшествия.
Рядом с Фалиновым стояли водитель машины и незнакомый Сергееву пожилой человек в милицейской форме, в надвинутой на самые глаза форменной фуражке. Поодаль милиционер с карабином — охрана.
Сергеев приказал сойти из кузова Николаю и «диверсанту-патриоту» Иванову.
Фалинов представил нового начальника райотдела:
— Познакомься, Артем Иванович Ляшко. Он нам и сообщил о находке…
Сергеев назвал себя, крепко пожал руку участковому, отметил его сдержанную молчаливость. Загорелое, изрубцованное глубокими морщинами лицо выражало сосредоточенное внимание, дескать, спрашивайте, отвечу, а со своим мнением встревать повременю… Представил Артема Ивановича Коломойцевой.
Сергеев отметил, что без рыжей краски Коломойцева стала намного привлекательнее, серьезнее. Коломойцева это заметила и поняла, отведя глаза, пряча смущение.
Изменился и Фалинов, с которым не раз им приходилось участвовать в операциях, распутывать дела, в одной упряжке тянуть воз уголовного розыска.
С Фалиновым они словно бы договорились не трогать в разговорах личное, не задавать друг другу вопросов о близких: где, мол, твоя Фрося, получаешь ли письма? Или: как же ты оставил Веру у Лукового оврага? И без того все было ясно. И они не трогали запретное, не травили душу друг другу…
Ляшко жестом предложил пройти в сторону от дороги, где виднелся выбранный из шурфа грунт. В неглубокой яме, кое-как прикрытой колючкой перекати-поля, лежал вверх лицом труп крепко сбитого молодого человека, светловолосого, с низким лбом, в напяленной с чужого плеча военной форме. Не требовалось особых усилий, чтобы опознать его: в этой яме закончил свой жизненный путь Афонькин, по прозвищу Боров, лишь вчера появившийся у Волжской переправы Сталинграда в компании с Хрящом, получивший от Маши крупную сумму денег для «дяди Володи» и сбежавший с нею к своему хозяину. Видимо, поторопился он принести радостную весть Саломахе, нарушил приказ убить Николая Рындина и за это сам поплатился жизнью…
На виске убитого виднелась окровавленная вмятина с белеющей в середине височной костью. Несмотря на то что убийство произошло только накануне, от трупа уже несло тленом.
Ляшко, Фалинов и Коломойцева зашли с наветренной стороны, Сергеев уже занял эту, наименее неприятную в смысле тяжелого запаха, позицию.
— Почерк знакомый, — не сразу сказал он. — О чем свидетельствует экспертиза?
— Афонькин убит сегодня часа в два после полуночи, — бесстрастным тоном сообщила Коломойцева. — Ни документов, ни денег при нем нет.
— Какие могут быть версии? — спросил Сергеев. — Кто убийца и где его искать?
— Прежде чем искать убийцу, — официально ответил Фалинов, — обязаны доложить: пропала жительница хутора Новониколаевского Евдокия Гриценко. Об этом сегодня на рассвете сказала вот Артему Ивановичу ее соседка.
— Так точно, — подтвердил Ляшко. — Все получилось одно к одному. Узнали мы про это, когда уже сюда ехали. «Пошла, — говорит, — уже по-темному к Дуне махотку попросить — курам отрубей запарить, а Дуни дома нету, окно и ночью не светилось — хоть и светомаскировка, а в щелки видно… К соседям толкнулась — нету, и вроде в курене кто чужой побывал. Как что случилось… Все в доме перебуровлено, топор всажен в стойку… Ой, батюшки, думаю, надо к участковому бежать! Выскочила на дорогу, а он сам на машине едет, еще и с каким-то милицейским начальником…» Разговор с соседкой Гриценко передаю слово в слово.
— Память у вас хорошая, — заметил Сергеев. — Давно выехали из хутора?
— Минут сорок…
— Может быть, и ошибусь, но думаю, что знаю, где искать Евдокию, — сказал Сергеев. — Давайте-ка по машинам. Возле трупа оставьте охрану… Артем Иванович, — обратился он к Ляшко, — вам бы я порекомендовал вернуться к себе, быть на связи со Сталинградом. Мы едем на рыбацкий стан к Колотову, а куда оттуда — дадим знать. Николай, — окликнул он Рындина, — едешь с нами…
Мужчины поднялись в кузов полуторки, Коломойцева села в кабину.
— Далеко ли ехать? — спросил Фалинов.
— От хутора километра четыре-пять, не больше, — ответил Сергеев. — А только километры эти черт кочергой мерял.
Бочажок для свежей рыбы у стана Василия Митрофановича Колотова возник из-за поворота дороги не сразу. Но вот показалась глинобитная хатка, крытая камышом, притулившаяся тоже к стенке камыша, а потому мало различимая на желтовато-бурой местности, особенно с воздуха, вынырнула она из-за поворота дороги, уставившись в бочаг единственным на этой стороне окошком, и всем своим нежилым видом насторожила Сергеева.
— Тормозни-ка, брат, — наклонившись к открытому окошку кабины водителя, сказал он. — Надо разобраться, почему в светлый день на стане никого нет и дверь заперта?
Метров за тридцать до бочага остановились, трое мужчин спрыгнули из кузова на землю, эксперт Коломойцева вышла из кабины, осмотрелась по сторонам, стали осторожно подходить к стану.
— Николай, оставайся у машины с водителем, будешь наблюдать, смотри, не проворонь, если кто тут есть…
— Не провороню, Глеб Андреевич!
Можно было не сомневаться в его добросовестности.
На обочине едва заметной дороги, обозначенной в прошлом году колесами машин рыбколхоза, Сергеев заметил бурые пятна.
— Кровь, — наклонившись к ним, сказала Коломойцева, оставшись исследовать поверхность почвы.
— А ну-ка, рассредоточимся и подойдем к хате со стороны глухой стены, — скомандовал Сергеев, — чего доброго, кто-нибудь да и запустит очередь из окна.
Но ни в хате, ни на открытой площадке между хатой и безмятежно поблескивающим спокойной гладью бочажком по-прежнему не было никаких признаков жизни.
Метрах в двадцати от дома грудой свалены нанесенные сюда паводком и полузасыпанные песком карши с ободранной корой и высушенными, как белые кости, стволами и ветвями — часть из них распилена на бревна и кряжи, часть наколота, сложена в круглую объемистую поленницу с проемами в виде бойниц. Жители рыбацкого стана, приспособленного в прежние времена лишь к летнему сезону, ныне готовились к зиме.
— И здесь — кровь, — подойдя, сказала Коломойцева, указывая на такие же бурые пятна возле дома. Сергеев видел, что и порог, выложенный из камня-плитняка, тоже запятнан кровью.
— А вот и визитная карточка, — указал он Наташе-эксперту на поковырянную пулями стену: свежие освинцованные дыры отливали сизым налетом в грубо выстроганных досках двери. Белела отколотая пулей щепка возле дверной ручки.
