Прекрасны ли зори?.. - Ракипов Шамиль Зиганшинович (серии книг читать бесплатно TXT) 📗
— Мне в 1938 году довелось находиться в пограничном районе озера Хасан, — сказал он негромким, хрипловатым голосом. — 29 июля на рассвете на землю пал густой туман. Мы несли караул у границы…
«Постой-ка, ведь я этого человека где-то видел! — осенило меня. Мысли перенесли меня в прошлое. — Это же тот самый офицер, из кармана которого я извлёк тогда документы!..»
Когда пожилой японец закончил выступление, я обратился к суду:
— Этого человека мне действительно привелось встретить у озера Хасан, — сказал я. — Только он не был пограничником, кем сейчас представился. Он был офицером войск полевой жандармерии… Помню, последними минами мы подорвали бронетранспортёр. Экипаж и те, кто находился на бронетранспортёре, погибли. Этот офицер получил контузию. Он нас умолял сохранить ему жизнь. И мы это сделали не для того, чтобы сейчас, поклявшись на молитвеннике, он говорил неправду!.. Остаётся сожалеть, что мы не привезли с собой документов, найденных тогда после боя у этого человека. Они были бы веским аргументом…
И тут произошло неожиданное. Советский прокурор попросил у судей слова. Он подошёл к столу и положил перед ними военный билет Танаки Рюкачи. Обращаясь к судьям, наш председатель сказал, что один этот документ уже свидетельствует о том, что в пограничном инциденте у озера Хасан принимали участие с японской стороны не пограничные части, а войска полевой жандармерии. Это подтверждает, что столкновение на нашей дальневосточной границе в 1938 году не было случайным, а является заранее продуманной провокацией.
Итагаки Сейсира, услышав своё имя и поняв, что защитники стараются напрасно, низко опустил голову.
Поскольку я говорил по-английски, мои показания переводились только на японский.
После меня выступил Иван Чернопятко. Он дополнил то, что говорил я. Из его речи суду стало известно ещё больше подробностей.
…Мы пробыли в Токио более двух месяцев. 11 декабря мы пришли в Советское посольство прощаться с нашими товарищами. Какова же была моя радость и удивление, когда мне вручили здесь платок, когда-то, давным-давно, подаренный Рахилёй! Во время боя у озера Хасан мне пришлось завернуть в него документы, изъятые у японцев, и передать в штаб. Теперь, столько лет спустя, платок Рахили снова вернулся. Я так расчувствовался, будто возвратилась моя юность.
Во время прощального обеда за столом мне хотелось даже запеть. Было радостно оттого, что мы наконец-то возвращаемся на Родину. Как мы по ней соскучились!..
В тот день советских представителей из Токио должны были доставить во Владивосток два самолёта. Терешкин ещё не управился со всеми делами, поэтому решил лететь вторым рейсом. Зная, что у меня ещё нет билета, он уговаривал подождать его. Но у Ивана хрустящий билет уже был в нагрудном кармане, и он то и дело, довольно улыбаясь, подносил руку к груди. Я обнял моего друга за плечи и, улыбаясь, сказал:
— Уж извините нас, Пётр Фёдорович, мы с Иваном в детстве поклялись никогда не расставаться. Мы полетим вместе.
Терешкин грустно вздохнул и сказал, что проводит нас до аэропорта.
Иван был задумчив. И Терешкин тоже. Мы с Терешкиным обменялись рукопожатиями.
— До встречи, друзья! — сказал он, грустно улыбаясь.
— До свидания, Пётр Фёдорович!
Самолёт плавно набрал высоту, взял курс на запад. Летим домой! Мы с Иваном сели рядом. Он приник к иллюминатору. Через несколько минут Иван тронул меня, кивнул за окно.
— Погляди-ка, Фудзияма смахивает на террикон шахты, правда? — воскликнул Чернопятко. — Ну в точности наша Голубовка!
Разговор невольно зашёл о том времени, когда мы были шахтёрами.
До Владивостока уже подать рукой. Радист передал радиограмму, что мы летим — чтобы встречали.
И в этот момент что-то произошло. Мы даже сообразить не успели, что именно. Неожиданно ударил едкий запах гари, и в ту же секунду грохнул взрыв. Мы с Иваном вскочили и ухватились друг за друга, чтобы удержаться на ногах. А самолёт в это время стремительно терял высоту.
Мы ещё не коснулись волн, а уже самолёт распался на части…
Здравствуй, море! Я вернулся к тебе, как обещал. Что же ты опять так недружелюбно рокочешь? Разве не узнаёшь меня? Твои гривастые волны, подталкивая друг друга, будто переругиваясь, мчатся в мою сторону, кидаются на каменистый берег. Я пришёл, чтобы поведать тебе о том, что Гильфан и Иван живут в нашей памяти. Они теперь бессмертны.
Что ты тягостно вздыхаешь? Что не уймёшься никак? Спрашиваешь — не чудо ли это? Да, море! Наша земля полна чудес. А чудеса творят люди.
Смотрю в твою синюю даль и вижу ещё одно чудо. Солнце раздвинуло туманный полог, открыв горизонт. И прямо из него, из солнца, как из золотых ворот, появились два белоснежных океанских лайнера. Идут бок о бок. Всё ближе и ближе. Похожи друг на друга, будто братья-близнецы. Так это же они! Я узнаю их! «Гильфан Батыршин» и «Иван Чернопятко»! Они спешат — истосковались по родной земле. Опять следуют по путям-дорогам рядом. Опять неразлучны. Как всегда.
