Небо в огне - Тихомолов Борис (книги онлайн полные .TXT) 📗
Генерала словно водой облили. Он вздрогнул, обернулся и обомлел: в проеме двери, в накинутой на плечи шинели, стоял маршал авиации Голованов.
- Генерал, встречайте гостей! - сказал Голованов, прикрывая рукой улыбку.- Непрошеных. Сейчас прилетят еще четыре самолета. Распорядитесь привлечь их цветными ракетами.
Это что - Америка?
Все вокруг было разбито, разворочено, выжжено. Даже сугробы снега не могли скрыть трагических следов войны. Хозяин-генерал был в отчаянии:
- Да куда же я вас положу?!
Кинулся к телефону, чтобы позвонить в город, там должна быть гостиница для экстравагантных случаев, но Голованов властно положил руку на аппарат:
- Ни в коем случае! О нашем прилете никто не должен знать.
Странно все это, таинственно.
Ночевали на полу в чудом уцелевшей хибарке, которая была сверху донизу набита постоянными ее жильцами - тощими голодными… клопами. Кошмарная ночь!
А наутро - туман, и как назло потеплело. Самолеты покрылись корочкой льда. Обледенение. Попробуй тут улети! А лететь мы знали куда - в Баку. Только не знали зачем. А спрашивать боялись. И где же тут Америка? Где Вашингтон?
Ждали до полудня, с душевным трепетом поглядывая на хибарку. Неужели ночевать? Нет, это немыслимо! И лететь опасно. С обледенением в полете шутки плохи. Тут уж не помогут никакие качества пилота: разом превратишься в кусок льда.
А туман стоял. Иногда он редел, становился светлым. Значит, толщина его небольшая, и там солнце. А что, если пробиться вверх и пойти по курсу до Каспия? Уж возле моря-то наверняка хорошая погода.
Голованов смеется:
- Что, клопов испугались? Ладно, давайте попробуем.
Хозяин- генерал-сама готовность: нужна горячая вода- пожалуйста! Быстро вскипятили, наполнили цистерны и полили из шлангов самолеты. Тонкая корочка льда с протестующим звоном сползла на снег. Запустили моторы, прогрели и один за другим пошли на взлет, в туманную хлябь. Стекла тотчас же мазнуло кристалликами изморози, но немного. Пошли низом.
Местность явно понижалась, и мы уже шли над калмыцкими степями, пробиваясь через щель, между землей и облаками.
А через два часа полета впереди порозовело, облака ушли назад, и мы вырвались на ослепительный морской простор, с голубым пологом неба и сияющим солнцем.
Море тихое, гладкое. Справа - прямой линией тянулся песчаный берег, устье, реки с камышами и масса птиц. Прижимаю машину к самой воде. Вот сорвалась спугнутая нами стайка диких уток и пошла наперерез. Нам видно, как селезень-вожак ритмично и сильно взмахивает крыльями. Но мы догоняем. Селезень вывернул шею, чтобы посмотреть, и, потеряв высоту, бухнулся в воду - только брызги полетели.
Куликов расхохотался. Глаза его сияли, и в эту минуту он был похож на ребенка, которому показывают сказку. И действительно, все вокруг было сказочно и непривычно.
Вон впереди, на песчаном берегу, гордо выпрямив плечи, стоит возле самой воды горец в черной бурке. Подлетаем ближе. Он неожиданно расправляет полы своей бурки и, тяжело взмахивая крыльями, отрывается от земли. Орел! Вот тебе и «горец»!
Баку встречает нас сильным ветром, сухим и горячим. Мы прилетели дружно, кучкой, и садимся один за другим на аэродроме ГВФ. Крутом вышки, вышки. Сердце колотится: ведь здесь же я родился!
Зарулили, выключили моторы, ступили на землю, на которую с таким вожделением целились фашисты. К самолету подошли четверо. В штатском:
- Здравствуйте!
- Здравствуйте.
Смотрят зорко, ощупывая взглядом. Распределились по одному, взяли машину в каре и замерли.
Так, ясно - специальная охрана. А чего охранять-то- пустые самолеты? Однако это не наше дело. Взяли свои чемоданы, пошли.
Поместили нас тут же, в гостинице. Шикарно! Через час пригласили к обеду. Большой зал, длинный стол, обильно уставленный закусками и выпивкой: коньяк, шампанское, водка.
- Ого!-воскликнул Белоус.- Это что - Америка?- и смачно щелкнул пальцами.- Вкусим!
Вкусили. Без Голованова. Он уехал в город. А жаль. Я хотел отпроситься, походить по Баку, попробовать разыскать приют, куда меня подкинули тридцать лет тому назад, найти дом, в котором я жил в чужой семье на правах приемного сына. Меня тревожило волнение. Тридцать лет!
Глушарев сказал:
- Здесь живет мой брат. Пойдем, позвоним ему, а потом вместе и отпросимся.
Поднялись наверх. На стене телефон. Подходим. Со стула поднимается человек. В штатском.
- Вы хотите звонить?
- Да, а что?
- Лучше воздержаться.
Глушарев удивленно округляет свои щелочки-глаза:
- Но у меня здесь брат!
- Все равно.
Мы переглядываемся. Так, понятно - раз нельзя, значит, нельзя. Пожимаем плечами, выходим. Настроение мое падает. Если нельзя звонить, значит, нельзя и в город! Ясно.
Дует горячий ветер, несет поземкой песок. Неуютно.
- Пойдем домой, что ли!
«Дома» нет никого. Да куда же все делись? Открываем одну дверь, открываем другую - пусто! Наконец нашли. Все собрались в самой большой комнате. Сидят на койках, гадают: куда летим, зачем? А где же Америка? А где Вашингтон? Или, на худой конец, - Нью-Йорк?
Воздушный десант
Солнце взобралось в зенит. Жарко. Сонно гудят мухи. Их здесь много, это в ноябре-то! Я все время думаю о Баку. Странно. Я совсем его не знаю. Одни лишь смутные воспоминания детства. Узкие кривые улицы, мощенные булыжником, густой воздух, пропитанный запахом моря, нефти и жареных каштанов. Ажурный лес из нефтяных вышек, куда ни посмотри. Ловлю себя на мысли, что я люблю город Баку.
Вот и сейчас - вышки, вышки, вышки. И залах моря и нефти. Ну, что хорошего? А я горжусь. Баку - это такой город! Такой город!… Наши летчики, танкисты и автомобилисты - все обязаны Баку! Здесь нефтяники добывают нам победу… из-под земли! Это уж точно.
На аэродроме тихо. Никто не прилетает, никто не улетает. Закрыт аэродром. И даже дорога к нему закрыта. Люди в штатском с оттопыренными полами пиджаков стоят на своих постах. Хрустит лесок под ногами. Скучно.
Мы сидим здесь уже второй день. Зачем сидим - не знаем. А спрашивать не хочется. Не хотим мы знать никаких государственных тайн! Так легче - душа не болит от нагрузки. Ведь знать тайну и ни с кем не поделиться, даже по строжайшему секрету, ой как трудно! Так уж лучше не знать. Нужно будет - скажут, а наше дело - выполнять, и постараться оправдать доверие.
Но вот какое-то оживление. Какая-то команда передается из уст в уста: «Экипаж такого-то - на вылет!»
И мы уже насторожились, подтянулись.
Вслед за тем - еще команда. И еще. И еще…
У меня от волнения пересохло во рту: «Почему не вызывают?» А солнце уже перевалило зенит и опускается. «Неужели опять ночевать?»
Наконец- то слышу свою фамилию. Срываемся, как спринтеры на старте. Глушарев бежит к самолету, мы со штурманом -получать задание.
Лететь в… Тегеран! Зачем? Э-э-э!…- не наше дело: В Тегеран так в Тегеран. Конечно, это не Америка, но все же заграница.
Мы у самолета. Ждем пассажиров. Нервничаем. Солнце склоняется к западу, а лететь три часа - времени в обрез.
Наконец приезжают пассажиры. Двадцать пять человек. С чемоданами, с пишущими машинками в объемистых футлярах. Снуют, грузятся. Что-то потеряли. Ищут какого-то Петрова. Нет Петрова и его чемодана, а в чемодане-вся соль!
Я сижу на своем месте, держусь за штурвал. От страшного волнения у меня вспотели ладони. Если через пять минут этот Петров с чемоданом не явится, мы наверняка не вылетим. В ночь, в горы, да еще с такими пассажирами, нас никто не выпустит.
Проходит пять томительных минут. Шесть. Восемь! Петрова нет. Салон гудит, как улей. Пассажиры нервничают.
- Петров! Где Петров, ч-черт его побери!
Я срываю зло на мухах. Они набились в самолет я сейчас нахально ползают по стеклу, как у себя дома. Сбиваю их щелчком.
