Я жил в суровый век - Нурдаль Григ (читаем бесплатно книги полностью TXT) 📗
По-хозяйски готовит она аккуратный сверток, который передаст завтра вечером связному там, у развалин стены. Улыбающийся мальчик подмигивает ей и говорит только:
— Все в порядке, Маргарита.
— Завтра вечером.
— В семь?
— Нет, приходи а половине восьмого.
— Приду не я, а Старик. Он будет на углу возле школы.
Вскоре после очередного припадка истерии умерла от разрыва сердца Фотини, двоюродная сестра Маргариты, а дядю Стефаноса хватил апоплексический удар. Это было время, когда весь мир восхищался победами России и ждал близкого конца войны. В семье возникли новые заботы: наследство Фотини и болезнь дяди Стефаноса. Ссоры достигли опять своей высшей точки, несмотря на то, что наследства, собственно, не было, а дяде Стефаносу не так уж много требовалось. После долгих перебранок было решено, что наследство должна получить Маргарита, а ее мать будет заботиться о дяде Стефаносе. Маргарита не возражала. Казалось, что теперь все успокоилось, но вдруг новое происшествие взбудоражило семью. Тетя Катерина обнаружила, что из сундука Фотини исчезли две подушки, льняная скатерть и фарфоровая ваза. Со страшными проклятиями она требовала, чтобы украденные вещи были возвращены «во имя ребенка». Все отрицали свою причастность к краже. Дядя Стефанос, прикованный к постели, оставался вне подозрений. Брань и стенания перемежались с самыми страшными проклятьями. Виновника так и не нашли, и все постепенно стали успокаиваться. Но тут прикованный к постели Стефанос тайно, как на исповеди, рассказал, что — в этом он абсолютно уверен — вещи украдены кем-то из домашних уже после смерти Фотини, так как незадолго до смерти она все это ему показывала. Если хотят знать его мнение, то он сильно подозревает Василиса.
Катерина тут же призвала к ответу Василиса.
— Зачем мне красть подушки? — спокойно сказал «астроном». — Мне нужно только немного ракии. Маргарита дает мне на это.
— Она дает тебе деньги?
— Конечно, — гордо ответил он. — Хорошая девочка.
— Хорошая... А где она берет?
— Не знаю. Наверно, ей дает кто-то...
Тогда Катерина тайно стала обыскивать дом. Сначала она обследовала комнату Антигоны. Ничего. Затем комнату Периклиса. Опять ничего. Пересмотрела еще раз сундук Фотини — может быть, она ошиблась? Нет. Дважды перевернула все в комнате Василиса — и там нет.
— Здесь, здесь в доме, я тебе говорю! — настаивал Стефанос.
Тогда она вспомнила о люке, ведущем на чердак, откуда рабочие вылезали на крышу. Катерина взяла лестницу и полезла на чердак. Она чуть не убилась, вся исцарапалась, но ничего не нашла — пришлось только прятать израненные руки, чтобы никто ни о чем не догадывался. Каждый день, с утра до вечера, она обходила все комнаты, заглядывала под кровати, рылась в постелях, под лестницами и в чуланах, где были сложены одеяла и старая одежда, перерывала весь дом.
Когда однажды она наткнулась в подвале на ящик с гектографом, то пришла в замешательство. Такой вещи она никогда не видела и не знала, что это такое. Она была уверена только в одном — раньше этой вещи в доме не было. Чье же это? А бутылка? Открыв одну из них, она испачкала руки краской.
— Странно!..
Катерина развязала пакеты. Чистая бумага. А это что? В руках она держала восковку. Маргарита получила ее накануне и ночью должна была печатать. В подвале было темно. Катерина взяла восковку, аккуратно положила все остальное на прежнее место и поднялась наверх. Она заперлась в своей комнате, надела очки и стала читать. С первых же фраз все стало ясно: хвалят союзников, ругают немцев. Она остановилась, стараясь понять, как это могло к ним попасть, и не находила ответа. Вдруг ее как будто осенило. «Не знаю... Наверно, ей дает кто-то...» Дает?.. Это Периклис.
Она сунула восковку за пазуху и побежала искать Периклиса. Найдя брата, она привела его к себе и заперла дверь.
— Где фунты?
— Какие фунты? — утомленно произнес тот. — И для этого ты притащила меня сюда?
— Брось, Периклис. Где фунты, я спрашиваю?
— Ты что, с ума сошла? О каких фунтах ты говоришь?
— Об английских, и ты это знаешь.
Периклис встал, покачал головой и хотел было уйти, но Катерина схватила его за руку.
— Периклис, я все знаю, я видела собственными глазами.
Периклис пожал плечами — совсем спятила, бедняга. Тогда она вытащила восковку и поднесла к его глазам:
— А за это не англичане платят? Скрываете от меня, а сами наживаетесь! Василис рассказал мне. От пьяного все можно узнать.
Периклис взял восковку, надел очки и стал читать. Потом поднял голову и посмотрел на сестру.
— Что это такое, Катерина?
— Будешь уверять, что это не твоя работа?
— Ничего не понимаю, — сказал он и принялся читать дальше. Катерину озадачило его поведение.
— Ты и вправду ничего не знаешь?
— Нет, говорю тебе. Где ты это нашла?
— Пойдем.
Вместе они спустились в подвал. Он внимательно осмотрел все и растерянно сказал:
— Нет, нет, Катерина, это не фунты.
— Но что же это?
— Страшная вещь, очень страшная. Никому не говори ни слова.
— Что ты будешь делать?
— Только никому ни слова, слышишь?
Он выглядел таким испуганным, что и ей стало страшно.
— Хорошо, не скажу.
Периклис забрал восковку, свернул ее и отправился в особняк митрополита. Через священника, исполняющего обязанности секретаря, он попросил принять его. По личному делу. С глазу на глаз.
Периклис вошел в кабинет, сел, покосился на дверь и протянул восковку его преосвященству. Тот прочел первые строчки и поднял глаза.
— Гм... Да... — безразлично проронил он. — Это дела коммунистов, это они печатают. Где ты нашел?
— Вы правы... коммунистов, ваше преосвященство.
— Ну и что же? Они каждый день выпускают такие штуки.
— Каждый день?
— Что с тобой, Периклис? Какое отношение это имеет к тебе?
— Вы знаете, где их печатают, ваше преосвященство?
— Этого пока никто не знает, никак не могут разыскать.
— Значит, каждый день, ваше преосвященство?.. А я знаю, где это печатают.
Митрополит сдвинул брови и внимательно посмотрел на Периклиса.
— Это очень занятно. Откуда ты можешь знать?
