Легенда о малом гарнизоне - Акимов Игорь Алексеевич (бесплатные серии книг txt) 📗
Потом был еще один проект: выехать в багажнике княжеского «шевроле». Но поскольку никто не мог придумать, как незаметно пробраться в большой двор, а тем более как четверым парням поместиться в одном багажнике, то и эту идею так же быстро позабыли.
Эта очередная Чапина отповедь – а как-то так получалось, что именно он был главным оппонентом Ромки, – вывела его из себя настолько, что он сказал:
– Чапа, ты такой умный, это будет такая потеря для человечества, если ты, не дай бог, пропадешь с нами. Послушайся меня и драпай отсюда, пока есть возможность. А мы без тебя, дорогой, пусть будем не так расчетливы, зато в пять раз скорее попытаем счастья. И уверяю тебя – вырвемся.
– Не-а, – сказал Чапа. – Не хочу. Они токички и ждут, щоб я один до дому почвалав. А потом щоб с вас наржаться. Не хочу.
И все-таки они убежали.
Идею подал не Страшных, а Чапа.
Однажды во время прогулки по городу он остановился возле брезентовой палатки – посмотреть, как двое рабочих-сантехников гнут водопроводную трубу, делают колено: наверное, лень было на склад сходить за нужной деталью. Они работали так примитивно, что Чапино сердце не выдержало, и он, бормоча: «А ще кажуть – Евро-о-опа…» – засучил рукава и показал, как это делают настоящие мастера.
Потом он повел обоих парней пить пиво. Разговаривать им было трудно, общих слов – почти ни одного. А если учесть, что Чапа представлял из себя фигуру, по меньшей мере, странную (ходит в открытую в красноармейской форме, а пропуск его выдан самим комендантом и разрешает круглосуточное передвижение по городу; и то ли он пленный, то ли на службе – тоже не разберешь сразу), то окажись на его месте любой другой человек, с ним бы никто и двух слов откровенных не сказал. Но Чапе эти парни поверили. С риском для жизни, причем не осознавая до конца, почему идут на этот риск, но поверили. Вот такой он был человек, Нечипор Драбына.
Парни подтвердили: казарма не имеет автономной канализации, а входит в городскую сеть. Мало того, к ней ведут не трубы, а проложенная лет пятьдесят назад подземная галерея, которая через два квартала выходит к центральному городскому коллектору – такой же галерее, только попросторнее. Еще они знали, что ведущая к казарме галерея перегорожена железной решеткой; по слухам, дальше должна быть еще одна, однако это были именно слухи – туда не пускали мастеров из муниципальной сантехнической службы, управлялись своими силами; разве что кто-нибудь из старых рабочих в курсе дела. Не знали они и самого главного: где именно в казарме есть выход в галерею. Но попытаться разузнать можно.
На следующий день встретились снова. Парни привели с собою третьего – тоже работягу, только куда постарше. Он выпил две кружки пива, прежде чем вступить а разговор, – все приглядывался к Чапе. Зато он перешел прямо к делу.
Городское антифашистское подполье было готово устроить и поддержать побег.
– Вот схема коллектора, по которому вам придется идти, – чертил он на салфетке. – Ваш отросток… а это основная магистраль. А вот здесь свернете с нее – не спутаете? – и возле четвертого по счету колодца наверху вас будут ждать. Это во дворе. Неприметное место. Учтите – все остальные колодцы во всем районе будут закрыты изнутри. Ясно?
– Эгеж.
Рабочий осторожно осмотрелся – не следят ли – и сжег салфетку.
– За час до побега обе решетки мы уберем.
– Добре.
– Галерея подходит вплотную к котельной казармы. – Он стал чертить на другой салфетке. – Это план котельной. Здесь люк. Запомнили?
– Эгеж.
И эта салфетка сгорела.
– И последнее. Казарма построена вот так, – на третьей салфетке появилась буква «П». – Котельная – в этом углу.
– Разберемось.
– Можете начать в 16.00.
– Подходяще, – подумав, кивнул Чапа.
– У нас как раз будет инструктаж. Все бригады соберутся в главной конторе, – пояснил рабочий. – Для всех отличное алиби. Правда, остаются еще несколько мастеров, но мы позаботимся, чтоб никого не подвести под монастырь.
Как и ожидалось, операция прошла почти без осложнений. Проще всего было обезоружить часовых, которые охраняли их комнату и коридор. Вниз пробивались с боем. Но внезапность и сноровка решили исход дела. Дверь котельной захлопнули у них перед носом: ее пришлось подорвать гранатами, и это было самым обидным – они-то надеялись за этой дверью соорудить баррикаду, да вот не пришлось.
Они жили в погребе у слесаря-венгра еще пять дней. Немцы как сбесились – они перекрыли все выезды из города и каждый день устраивали выборочные облавы, ходили от дома к дому с собаками. Когда страсти поулеглись, красноармейцы пошли на восток. До границы их провожали венгры, дальше пошли сами.
Они потеряли счет дням, оборвались и наголодались. В село они забрели только однажды. Хозяйка угостила их хлебом с молоком и сказала, что еще третьего дня немцы передавали, будто вошли в Москву. По июльским передачам они помнили, что немцы привирали не очень. Но в это верить они не хотели. Уложив красноармейцев спать, хозяйка тут же побежала за полицаями. Они едва спаслись и больше не заходили ни в одно село.
Наконец однажды горы кончились. Они вышли к реке, искупались и долго лежали на берегу. Потом перешли на другую сторону и медленно брели через широкий луг в высоких пахучих травах. Только кое-где на лугу стояли редкие дубы, и это было очень похоже на рисунок саванны из учебника географии для шестого класса.
Потом они поднялись на холм и увидели, что на востоке разворачивается бескрайняя равнина – может быть, там уже гор не было совсем. Зато на западе горы подходили близко. Река текла вдоль них, делая в этом месте крутую излучину. В этом месте она не была видна – ее закрывал темный холм, возле подножья которого тянулся то ли пруд, то ли старица. А с левой стороны ровной сверкающей ниткой лежало шоссе.
– А вон там, за лесочком, на юге была моя казарма.
– Так это же совсем близко, а я думал, что вы у черта на куличках стоите, раз вас так редко сменяют.
– Выходит, то и есть наш холм? Дота не видать…
– Немцы хозяйственный народ, – сказал Тимофей. – И такой знатной хоромине пропасть не дадут.
– Особенно после уроков, что мы им преподали, – добавил Залогин.
– Точно. Там должен быть пост. И при нем неприкосновенный запас.
– Я готов идти. И Саня тоже, – вызвался Ромка. – Мы за два часа туда и назад успеем обернуться.
– Идет вся группа, – сказал Тимофей.
С этой стороны подобраться к холму было не просто. Поэтому сделали крюк – вокруг старицы: сначала через камыши, затем через болото. Люк запасного секретного выхода оказался открытым; теперь здесь была выгребная яма. Красноармейцы рассудили, что раз ходом пользуются для столь прозаических надобностей, то и вверху его вряд ли запирают. Так и случилось. Люк поддался легко. Немцев в доте не было. Они сидели снаружи, полдничали на циновке, нежась под предвечерним мягким солнцем. Створки главной амбразуры раздвинулись бесшумно. Страшных и Залогин выпрыгнули наружу и закололи двоих прежде, чем те сообразили, что происходит. У третьего хотели узнать, когда появится смена, но от ужаса он чуть не лишился рассудка и не то что русского языка – даже мимику не понимал.
Впервые за много дней красноармейцы поели досыта и напились горячего кофе. Залогин заступил в караул, остальным Тимофей позволил ложиться спать. Но никто не торопился с этим. Парни лазали по доту, перекликались, показывали друг другу свои мелкие вещи, сохранившиеся как-то после всех перипетий.
Однако наибольшее впечатление произвело оружие. Оружие, которого они не держали в руках с того злосчастного дня, когда сдали свои автоматы капитану Неледину. Тогда оно было в некотором роде их инструментом, продолжением их рук – не больше. Теперь же оказалось, что оно начинается где-то в самых дальних закутках их душ. Оно было как магнитная аномалия, которая уже на расстоянии влияет на стрелку компаса.
Оно настраивало на особый лад: красноармейцы взяли его в руки – и перестали быть жалкими полуночными беглецами. Они снова стали солдатами.
