Мемуары [Лабиринт] - Шелленберг Вальтер (читать полные книги онлайн бесплатно TXT) 📗
Несмотря на возникшее в результате этого недоверие, Гитлер все же хотел еще раз попробовать договориться с Россией. По его приказу Риббентроп написал письмо Сталину, в котором намекал, что Германия приветствовала бы присоединение России к тройственному пакту. Ответ Сталина был очень вежливым, но, по сути дела, он не сказал ничего определенного. В конце концов Сталин предложил обсудить этот вопрос на уровне министров иностранных дел. В результате 13 ноября 1940 года состоялся визит Молотова в Берлин. Среди сопровождавших его лиц находился новый посол СССР в Германии Деканозов, земляк и доверенное лицо Сталина. Мы с большим беспокойством восприняли известие о назначении Деканозова на пост посла в Берлине, так как нам было ясно, что это событие повлечет за собой активизацию деятельности русской разведки как в Германии, так и в оккупированных нами областях.
За безопасность русской делегации на пути от Варшавы до Берлина отвечал я. Относительно мер по охране на территории Германии я был совершенно спокоен, но на участке пути, проходившем по польским землям, нужно было быть готовым ко всяким неожиданностям. Советы сразу же высказали свои сомнения на этот счет. Вдоль железной дороги на всем протяжении пути были выставлены удвоенные посты, кроме того, специальные команды патрулировали участки пути. При этом мы установили всеобъемлющий контроль за границей, гостиницами и поездом. Вместе с тем велось скрытое наблюдение за всеми спутниками Молотова; ведь не в первый раз русские использовали такие возможности, чтобы незаметно протащить с собой агентов разведки. Наше подозрение и на этот раз было не без оснований — личность трех членов делегации нам не удалось установить, и как раз они-то, прибыв в Берлин, сразу же установили контакты со всеми возможными центрами. Однажды мы захотели вмешаться, но русскому удалось достичь экстерриториальной зоны своего посольства и скрыться там.
Через четыре дня Молотов возвратился в Москву. Несколько позже германскому послу графу фон дер Шуленбургу была вручена нота, в которой, в частности, содержалась просьба о выяснении позиции Германии.
Ответ, который дал Гитлер 22 июня 1941 года — до этого срока он вообще никак не реагировал на ноту — известен; это было военное нападение на Россию. Уже в сентябре 1940 года он усилил Восточный фронт на 20 дивизий и приказал подготовить план кампании против России. Окончательное решение выступить в поход на Восток было принято уже через несколько недель после визита Молотова. В те дни в одном из разговоров со мной Гейдрих дал мне понять о новом «изменении фронта», предпринятом Гитлером. Гитлер, сказал он, окончательно отказался от планов построения в будущем «евро-африканской зоны». «Евро-азиатская зона» — вот новый лозунг. При этом Гейдриха, казалось, самого охватило беспокойство; я понял это из его замечания: «Эти британцы слишком ожесточены, они не хотят проявить ни малейшего благоразумия». Через несколько месяцев я узнал, что 18 декабря 1940 года Гитлер подписал план «Барбаросса» — план нападения на Советский Союз.
Тем временем врачи предписали мне провести двухмесячный курс лечения в Карлсбаде. Но мне так и не удалось отдохнуть и поправить здоровье. Беспрестанно из Берлина ко мне приходили папки с делами, и в конце концов я до срока прервал лечение и вернулся в Берлин. Там меня сразу же встретило известие о том, что русская разведка значительно расширила свою сеть и работает очень интенсивно. Необходимо было теперь предпринять соответствующие контрмеры и провести ряд операций в некоторых местах, прежде всего в Бреслау. После изучения материалов, связанных с этим вопросом, я решил еще некоторое время переждать и продолжить слежку за агентами противника. Мои сотрудники предостерегали меня, пытались переубедить, но я остался при своем мнении, в результате чего Советам удалось провести операцию, имевшую для нас особенно неприятные последствия с точки зрения наших планов на Востоке.
Во главе нашей контрразведки в Бреслау стоял опытный и способный сотрудник, который уже много лет занимался делами, связанными с восточными областями, великолепно зная русский и польский языки. Его партнером по сектору военной контрразведки был также человек, обладавший большими способностями. Оба неоднократно поставляли нам ценную информацию. И все же у меня было впечатление, что они порой пытаются пустить Берлину «пыль в глаза». Перед отъездом на курорт в Карлсбад я, больше по заведенному обычаю, чем из подозрений, в порядке обычной ревизии, распорядился проверить результаты их работы и установить за ними внутреннее наблюдение. Мне сообщили, что в квартире, где обитали эти сотрудники, бывает очень много посторонних, и разговоры там ведутся в основном по-русски. Кроме того, бросалось в глаза, что семьи обоих служащих жили на слишком широкую ногу. Мы сравнили их расходы с их доходами и заинтересовались, откуда же берутся на это деньги? Вскоре после этого руководитель нашего отдела в Бреслау сообщил, что его служебную машину взломали и похитили из нее папку с ценными материалами. Прежде чем мы успели вмешаться, оба — и наш сотрудник, и его коллега из военной контрразведки, — бесследно исчезли. И с ними пропали важнейшие документы обоих отделов.
Супруга начальника нашего отдела в Бреслау — жена другого внезапно умерла — сообщила на допросе, что ее муж связался с русской разведкой, имея, однако, намерение извлечь из этого большую пользу для Германии. По ее словам, он не решился запросить центр в Берлине о согласии с его планом, поскольку считал, что ему наверняка откажут.
Специалисты обыскали весь дом. Нашли мы немного — обрывки разорванных рукописей, обнаруженные в дорожном несессере. По мнению экспертов криминалистического института, это были остатки прощальных писем нашего сотрудника, адресованных его жене, в которых, помимо прочего, содержалась заключительная фраза: «Следуй за мной». Жена отрицала, что когда-либо читала такое письмо своего мужа, и утверждала, что это вообще не письмо ее мужа. Приговор эксперта-графолога гласил, что почерк в любом случае ясно свидетельствует о том, что автор письма находился или в состоянии сильного опьянения, или под воздействием наркотиков. После этого я распорядился провести еще один тщательный розыск, но безуспешно. Обоих так и не нашли. Мы так никогда и не узнали, совершили ли они предательство или их похитили, а, может быть, даже убили русские.