Над Москвою небо чистое - Семенихин Геннадий Александрович (лучшие книги онлайн .TXT) 📗
– Командир! Прошел изгиб реки!
– Молодец! – одобрил Демидов. – Вот и научился ночью летать!
И совсем обрадованно, даже со смехом ответил лейтенант:
– Ага… научился!
Эфир потрескивал в наушниках, слегка искажая голоса. В воздухе, особенно в боевом полете, разговаривать полагалось как можно меньше. Этого Демидов строго требовал от подчиненных. Но сейчас, когда их обволакивала тревожная фронтовая ночь, а Старикову эту плотную темень приходилось на самолете преодолевать первый раз в жизни, разговор только ободрял, и Демидов не прекращал его ни на минуту:
– Что проходим?
– Станцию, командир… на путях эшелоны.
– Правильно. А сейчас?
– Под плоскостями лес.
– Верно, – отзывался Демидов и сваливал свою машину в крен. – Как я иду?
– С правым креном.
– А сейчас?
– В горизонтальном полете.
Демидов лишь изредка взглядывал вниз на землю. Для него, проведшего за штурвалом сотни часов, простым и несложным был совершавшийся перелет, но каждую секунду беспокойно думалось о молодом лейтенанте. Такому неопытному юнцу стоило только на секунду ослабить осмотрительность, и могло произойти все. Потеряв пространственное положение, летчик мог с небольшим углом на огромной скорости мчаться вниз, оставаясь в твердой уверенности, что летит горизонтально, до той самой последней страшной секунды, когда машина, направленная его же собственной рукой, врежется в землю. Мог он и свалить машину в большой крен, думая, что летит по прямой, и сорваться в штопор. Много опасностей подстерегало его в этом полете, и, думая о них, Демидов волновался больше своего ведомого.
По расчету времени впереди должен был показаться аэродром. Командир полка неустанно всматривался. Зоркие, острые его глаза все-таки отделяли землю от неба. Чуть освещенная месяцем, бежала она впереди, где-то совсем близко смыкаясь с падавшим на нее ночным небом и превращаясь в одно невообразимо черное месиво. Чуть-чуть светлели очертания дорог и озер. Пятнами обозначались лесные массивы. А дальше такая же темень, и невозможно ее пробить глазом. От напряженного ожидания начинали цепенеть руки и ноги. Демидов стал тревожиться, не сбились ли они с курса. Плохо, если сбились. Тогда ведомому нельзя уже следом за ним заходить «а посадку с прямой. Придется маневрировать, доворачивать, а это сопряжено с новыми сложностями в пилотировании… Бежала секундная стрелка, исчерпывая последнюю минуту. Вот добежит она до цифры 60, и баста. Надо будет кружиться, всматриваться в темень. Демидов в бессильной ярости закусил губу. И вдруг обрадованно свистнул и чуть приподнялся на сиденье. Впереди внизу приветливо замигали зеленые огоньки электрического «Т», вспыхнули два ряда более крупных красных огней, ограничивающих бетонированную посадочную полосу.
– Сынок, выше голову! – весело закричал он по радио. – Пришли!
– Вижу «Т».
Демидов короткими командами напомнил о самом необходимом при посадке. Он подавал эти команды и на всем протяжении посадки: и пока они снижались, и когда колеса его машины весело застучали по гладким плитам бетона, и даже потом, когда, зарулив на стоянку, остановился и откинул фонарь. Убрав обороты мотора, подполковник следил за ведомым. Самолет Старикова коснулся земли и тотчас взмыл с большим «козлом».
– Ручку на себя, правую ногу чуть-чуть! – кричал Демидов по радио. – Вот так. Молодец!
Самолет, хоть и сильно «скозлил», не выкатился за ограничители. Мягко подпрыгивая, он подрулил к командирской машине и стал справа от нее, будто птенец под крылышко. Демидов видел, как в кабине черным силуэтом поднялся летчик, как он отстегнул лямки, освобождаясь от парашюта, и на цепких руках легко и красиво, не прикасаясь ногами к плоскости, выбросил свое тело на землю. «Гимнастом хорошим может стать, чертенок, – добродушно подумал Демидов. – Эх, если бы не война, заставил бы в спортсекции заниматься». Лейтенант подошел к его истребителю, вскочил на крыло. Винт истребителя вращался на малых оборотах. Теплый воздух подул Старикову в лицо. Он ухватился рукой за борт кабины и радостно доложил:
– Лейтенант Стариков произвел посадку, товарищ командир.
– И благополучно, – стараясь перекрыть шум мотора, прибавил Демидов. – Вот видишь, а ты в ящик сыграть собирался.
– Так это я так просто сказал, товарищ командир. Для эффекта, – смутился лейтенант. – Но если говорить правду, то и страху хватить пришлось…
– А я, думаешь, за тебя страху не хватил? – засмеялся Демидов. – Однако твой страх уже кончился, а мой только начинается. Ну ладно, отойди в сторонку, я сейчас полк принимать буду.
Над аэродромом нарастал раскатистый бас моторов. Заходила очередная пара истребителей.
Стоя на жестком пилотском сиденье, Демидов придирчиво следил за поведением машин, будто руководил самыми что ни на есть обычными учебно-тренировочными полетами. Всем своим коренастым, крепко сколоченным телом он то и дело подавался то вперед, то влево, то вправо, повторяя односложные, но так хорошо знакомые молодому летчику команды: «Выравнивай… добавь газок… подтяни, подтяни… направление…» А потом, когда уже рулили на стоянку оба истребителя, весело и бодро раскатывался командирский басок: «Молодцы, орелики, право, молодцы».
И снова поворачивал Демидов голову на запад. Настроившись на волну, связывался с очередной подходившей к аэродрому парой и сопровождал ее посадку своими наводящими командами.
Одна за другой садились пары истребителей. Первые из них привели сюда опытные летчики, уже летавшие ночью, – Боркун, Султан-хан, Жернаков. А потом пошел сплошной молодняк: за неопытным летел еще более неопытный. Наблюдая посадку Воронова и Стрельцова, Демидов немало подивился их спокойной расчетливости. Нельзя сказать, чтобы тот или другой мастерски посадили свои машины. Наоборот, Стрельцову еле-еле хватило полосы, чтобы закончить пробег: еще сто метров – и он выкатился бы на кочковатое поле, а Воронов не обошелся без большого «козла». Но оба они проявили такое внимание к своим ведомым, так заботливо корректировали их полет на всем маршруте, что оба новичка из жернаковской группы, прикомандированные к ним, сели ничем не хуже своих ведущих.
