Насущный хлеб сражений. Борьба за человеческие и природные ресурсы в ходе гражданской войны в США - Кэшин Джоан Э.
Илл. 10. Дом Уилмера Маклина, Аппоматтокс, Виргиния. Библиотека Конгресса США
Поддерживавшие Конфедерацию белые южане были потрясены, когда узнали о капитуляции Ли. Юнионисты между тем выражали несказанное счастье, когда получили о ней известия – «славные новости», как воскликнул один из них. (Чернокожие южане радовались еще больше, поскольку конец Конфедерации означал для них конец рабства, вспоминает бывшая рабыня Фанни Берри.) Многие белые, даже те, кто выступал за Конфедерацию, просто-напросто ощутили облегчение. Люди всех политических взглядов испытывали потребность рассказать о своей жизни во время войны. В мае 1865 года жительница Тайлера, Техас, Кейт Стоун постоянно принимала гостей – к ней шли все, кому было «слишком тяжело сидеть дома». Она считала, что им «нужно с кем-то это обговорить». К началу лета в большинстве округов возобновила работу почтовая служба, и мирные жители начали писать своим близким, чтобы узнать о судьбе родственников, которых война раскидала по всему региону [399].
На протяжении нескольких месяцев после официального завершения войны Юг оставался опасным местом. Во многих поселениях правовая система больше не действовала. По сельской местности бродили независимые отряды бывших солдат из обеих армий. В Честере, Южная Каролина, весной 1865 года не действовал ни один суд, поэтому фермер Джон Г. Симпсон сам охранял свой дом и свои стада от наводнивших округу грабителей. Другие мирные жители воспользовались хаосом, чтобы захватить то, что раньше было военными припасами. В начале лета 1865 года они ворвались в интендантский склад Конфедерации в округе Андерсон, Техас, и забрали все, что сочли нужным, пока интендант в одиночку пытался помешать им [400].
Даже после Аппоматтокса военные предъявляли к мирным жителям все больше требований. В апреле, мае и июне армии Юга расформировывались одна за другой – как правило, это происходило, как только офицеры узнавали о капитуляции Ли. Наступило время, как выразился Уильям Питт Чемберс, подумать о «материальных проблемах» мирной жизни – для начала, вернуться домой. Сельскую местность наводнили бывшие солдаты, которые спали по ночам в заброшенных зданиях. Они просили у мирных жителей еды, и порой те выполняли их просьбы, хотя бывшая хозяйка плантации Долли Бердж заперла дверь и опустила ставни, чтобы не привлекать к своему дому никого. Армия Севера раздавала еду и отбирала ее одновременно. Оккупационные войска раздавали провизию принесшим присягу Федерации мирным жителям, при этом некоторые янки продолжали реквизировать продукты у населения. 25 апреля старший лейтенант Сэмюэл Кормани написал, что его оголодавшие солдаты «забирали все, что требовалось», в сельской местности Виргинии. На протяжении всей войны армии США плохо удавалось поддерживать военную дисциплину, но после окончания боевых действий в 1865 году положение, похоже, стало еще хуже [401].
Провизия
Борьба между военными и гражданскими за право распоряжаться материальными ресурсами продолжалась еще несколько месяцев после капитуляции Ли. Мирные жители ожидали, что теперь реквизиции прекратятся, и были вне себя от ярости, когда некоторые отряды продолжили отбирать и уничтожать их продукты. Через неделю после Аппоматтокса некая миссис Стейн из Спринг-Хилла, Алабама, пригрозила пристрелить двух федералов, которые зашли в ее дом в поисках еды. Некоторые мирные жители – и среди них Салли Клейтон, дочь банкира, – не представляли себе, какого поведения ожидать от солдат обеих армий весной 1865 года, однако вскоре им предстояло это выяснить. В мае 1865 года в Вашингтоне, Джорджия, бывшие солдаты Конфедерации, возвращавшиеся домой, отобрали у местных жителей провиант и домашний скот. Среди пострадавших были и плантаторы. Один ветеран был замечен уводящим мула у хозяина, который шел за ним и осыпал его «пустыми упреками», как это часто случалось во время войны [402].
На Юге по-прежнему сохранилось несколько анклавов изобилия – одним из них был город Монтгомери, Алабама, вокруг которого не велось серьезных боевых действий. Луиза Уигфолл Райт, дочь сенатора Конфедерации, была рада, что весной 1865 года в городе оказалось достаточно еды, чтобы накормить всех странников. Однако 1864 год был отмечен падением сельскохозяйственного производства: урожай осенью этого года оказался очень маленьким. Когда наступил мир, многим по-прежнему приходилось перебиваться с хлеба на воду, и эти люди, как и во время войны, продолжали обменивать товары на еду. Осенью 1865 года урожай тоже оказался небогатым, так что нехватка продуктов ощущалась и в следующие месяцы [403].
Многим мирным жителям по-прежнему угрожала голодная смерть. В июне 1865 года временный генерал-майор Дж. Г. Уилсон заявил, что 30 тысяч жителей Центральной Джорджии страдали от нехватки продовольствия, причем некоторые из них находились на грани смерти. В 1866 году в округе Рэндольф, Алабама, белые женщины и дети ходили от дома к дому, умоляя дать им немножко еды. В военное время в этом округе случались бунты. Конгресс получил столько сообщений на эту тему, что в 1867 году был принят Закон по борьбе с голодом на Юге, благодаря которому федеральное правительство смогло выдавать еду непосредственно голодающим. Однако во многих уголках региона производство продуктов возобновилось только в 1870-х годах. Полное восстановление сельского хозяйства произошло уже при жизни следующего поколения [404].
Древесина
В регионе сохранилось какое-то количество леса, не поврежденного во время военных действий. Однако даже после официального завершения войны солдаты продолжали эксплуатировать этот вид ресурса. Весной 1865 года янки все так же рубили деревья и уничтожали изгороди. Возвращавшимся домой конфедератам тоже требовалось дерево, и на привалах они разводили костры из обломков жердей, принадлежавших фермерам и плантаторам. Когда жительница Южной Каролины вернулась к себе домой на реку Эшли, она обнаружила, что все ее деревья, «плод многолетнего труда и заботы», были уничтожены неизвестными лицами. Другие мирные жители с облегчением обнаружили, что дорогие им рощи остались целы. Так, жительница Джорджии упомянула «величественные старые деревья», на которых были вырезаны сотни имен, – материальное свидетельство процветавшей довоенной эпохи [405].
Однако значительная часть лесных богатств Юга была уничтожена, и на их месте остались только голые безжизненные пустоши. К маю 1865 года в Северной Каролине оказалось уничтожено множество сосновых лесов, а на полях не было видно ни единой изгороди: «тяжелое» зрелище, как выразился один журналист-северянин. В 1866 году Мэри Джонс из Джорджии навестила Нэшвилл; по ее словам, после окончания боевых действий в городе еще оставалось множество траншей и укреплений. Бо́льшая часть деревьев исчезла, и теперь ничто не защищало «раскаленный добела» город от солнечных лучей. Уничтожение лесов означало, что местным жителям не сразу удалось заново отстроить изгороди. Путешественник, проезжавший в 1866 году окрестности Галлатина, Теннесси, не заметил ни единого забора на протяжении многих миль [406].
Восстановление леса началось сразу после окончания боевых действий, когда на пустошах стали прорастать новые побеги, а местные фермеры принялись высаживать деревья взамен уничтоженных. Никакой централизованной политики на уровне штата или государства не проводилось, хотя правительство США снова заявило свои права на общественные земли Юга и приняло в 1866 году закон о гомстеде, благодаря которому белым южанам из рабочего класса и чернокожим стало проще покупать небольшие участки земли. Восстановление лесного массива всегда зависит от конкретных условий – таких, как видовое разнообразие (в условиях монокультуры процесс проистекает медленнее), уровень эрозии почвы и количество людей, перемещающихся по этому участку леса. На Юге леса возрождались медленно. В 1867 году регион посетил натуралист Джон Муир, который назвал их «истерзанными». Однако раны все-таки затянулись: у большинства пород дерева на это ушло приблизительно двадцать лет. К 1890-м годам южные леса восстановились настолько, чтобы ими горячо заинтересовались американские лесозаготовительные компании [407].
