Женщина в Гражданской войне (Эпизоды борьбы на Северном Кавказе в 1917-1920 гг.) - Шейко М. (книги онлайн полные версии бесплатно TXT) 📗
— Эскадрон! Отойти назад!
Мы быстро перестраиваемся. Золотарев передает командование другому товарищу. Я собираю раненых в группу и отправляюсь с ними на перевязочный пункт. Между тем перестрелка усиливается. Под градом пуль мы проскакиваем в тыл, в какой-то хуторок, где остановился наш обоз. Перевязала раненых, погрелась и поскакала обратно.
Теперь пробраться труднее. Выстрелы несутся со всех сторон: из окон, из ворот, с чердаков и заборов. Застигнутый врасплох противник делает последнюю попытку удержаться в городе.
Всю ночь медленно двигаемся по улицам, выбивая и вылавливая из дворов скрывшихся белогвардейцев. Частенько натыкаемся на веселые пирушки — это господа офицеры празднуют рождество христово, не подозревая о падении города.
Все чаще и чаще начинают попадаться группы рабочих. Узнав о нашем вступлении в город, они спешат навстречу конной армии. Помогают нам вылавливать белых, показывают дорогу, становятся нашими проводниками. С их помощью мы находим деникинский арсенал. Это большое каменное здание с полуподвальными окнами в решетках. Охрана арсенала пробует сопротивляться, но под угрозой наших пулеметов и бомб вынуждена сложить оружие. Мы захватываем арсенал.
Утро девятого января встречаем в центральных кварталах города. Толпы рабочих восторженно приветствуют приход буденновцев.
После Ростова двинулись на Кубань.
Первая бригада под командой товарища Книга и вторая — под командой товарища Апанасенко. Шли в наступление на Усть-Лабу. Не доходя версты три-четыре до станицы, мы увидели развернутый фронт, но фронт стоял не двигаясь. Кто-то крикнул: «Сдаются!» Против нас были офицерские полки. Раздалась команда: «В атаку!» Выставили пулеметы и открыли огонь. Я подъехала к командиру эскадрона и говорю ему:
— Товарищ командир, надо отличиться и побольше захватить трофеев.
— Уезжай к пулеметам, а то покажут тебе трофеи, — сказал командир.
И действительно, неприятель допустил нас на совсем близкое расстояние и вдруг ринулся в атаку.
Не успела я опомниться от всей этой неожиданности, как рядом появился офицер. Он взмахом клинка хотел ссадить меня с лошади, но лошадь сделала прыжок, и офицер промахнулся. Несколько минут мы кружились на одном месте. Офицеру хотелось взять меня живьем. Он, наверное, принял меня за политрука или комиссара. Изловчившись, он ударил меня клинком в спину. Не растерявшись, я выхватила браунинг и первой же пулей наповал свалила офицера и забрала у него полевую сумку с документами. Но когда я попыталась сесть на лошадь, то в глазах потемнело, чувствую, что в сапоги и брюки натекла кровь.
Взяв лошадь за повод, я направилась к левому нашему флангу, где были пулеметчики.
Пулеметы левого фланга работали бесперебойно, а на правом фланге сгруппировалась неприятельская часть. Там убили пять человек пулеметчиков. Я сдала лошадь кучеру, взобралась на тачанку и села вторым номером. Вся эта история продолжалась несколько минут.
Неприятель уничтожен. Большинство потоплено в реке Усть-Лаба. Богатые трофеи. Товарищи среди трупов искали меня. Они видели, как на меня напали, как офицер бросился рубить меня, оставшуюся в тылу у противника. Приехав на квартиру, я успела сдать захваченную полевую сумку, обмундирование и тут же от потери крови потеряла сознание, но через три-четыре дня поправилась, окрепла — и снова на лошади, снова в бою.
В. Коробков
ТРИ ЖИЗНИ ТЕТИ ВАРИ
Начало замужней жизни Варвары Егоровны ничем не отличалось от жизни других жен рабочих.
Это была жизнь для мужа, для семьи. Варвара Егоровна должна была заботиться о детях, о стирке белья, об ужинах и обедах. И, рассказывая об этой жизни, Варвара Егоровна больше говорит о муже и о детях, чем о себе самой: ее как бы не существовало.
Муж Варвары Егоровны — Василий Федорович Шабров — считался образцовым бондарем. За это мастерство и ценили его хозяева бондарных мастерских. Работал он в Астрахани.
С тысяча девятьсот второго года Шабров начал работать в Дагестане, сначала у Митюхина, а когда в Петровске обосновались астраханские купцы Рябинцевы, перетащили они к себе и Василия Федоровича. Впрочем, недолго он сидел на одном месте. В начале японской войны отец потребовал приехать вместе с женой Варварой Егоровной домой, на родину. Отцовская воля была закон.
«Не приедешь — паспорта не дам да еще этапным порядком вытребую!» писал старик.
Пришлось подчиниться. Поехал Василий Федорович к отцу на родину, в Рязанскую губернию, но остаться там не захотел. Вернулся снова в Петровск, оставив жену в родительском доме.
Уже в то время Василий Федорович слыл «неблагонадежным». Он имел связь с нелегальными рабочими кружками и был на подозрении у полиции. Пришлось ему бежать с товарищами в Астрахань. Но полиция не оставляла их и в дороге. Не успели еще доехать до Астрахани, как их встретили агенты полиции и произвели тщательный обыск. Ребята успели сжечь кое-какие документы и благополучно добрались до Астрахани.
И вот Василий пишет жене в деревню: «Варя, приезжай». Варвара Егоровна, недолго думая, приехала в Астрахань, но мужа там не нашла. Пришлось ему убраться от зорких глаз полиции в Баку, и где-то неподалеку, в Сальянах, устроился он на работу.
Поехала туда и Варвара Егоровна. Стали жить все вместе: Василий Федорович, Варвара Егоровна и сыновья Григорий и Петр. Вскоре заболел Василий Федорович и умер.
Так наступила для Варвары Егоровны вторая полоса жизни. Надо было воспитывать сыновей, выводить их «в люди». Дети оказались смышлеными. Старшему, Григорию, едва исполнилось двенадцать лет, а он уже разбирался, в политике: ходил тайком вместе с дядей и двоюродным братом по нелегальным кружкам и собраниям.
Варвара Егоровна ничего не знала об этом. Случилось однажды с Гришей несчастье: прибежал домой избитый и окровавленный. А что произошло с ним, так и не могли допытаться…
Только в германскую войну, когда уходил на фронт, Григорий признался матери в том, что он уже давно занимается политикой и что помят был тогда лошадью налетевшего казака.
Варвара Егоровна жила с сыновьями в Порт-Петровске. Младший, Петр, работал бондарем на Ташевском заводе. Он связался с подпольным кружком. В семнадцатом году ушел Петр на турецкий фронт. В том же году погиб на фронте Григорий.
Зимой семнадцатого года, когда солдаты уходили с позиций, двинулся в полном составе и 2-й Карский полк, где служил Петр. Большинство солдат полка было ставропольчане, и теперь им надо было пробраться на родину в Ставрополь. Пошел с ними и Петр Шабров.
Из Ставрополя в Порт-Петровск Петр Шабров вернулся только в феврале восемнадцатого года и принялся за революционную работу.
В марте восемнадцатого года город был внезапно захвачен нахлынувшими с гор частями имама Гоцинского. Застигнутый врасплох ревком Петровска спешно эвакуировался на пароходах в Астрахань. Но лишь немногие из советских работников и бойцов успели выехать. Большинство осталось в городе. Остался и Петр Шабров, скрываясь у матери.
В городе начались грабежи, убийства и пожары. Это хозяйничали банды Гоцинского. В это время шел из Баку на родину Туркестанский полк. Вместе с подоспевшими на помощь отрядами астраханцев и бакинцев рабочие Петровска прогнали Гоцинского.
У большевиков Петровска было в эти дни немало хлопот. Банды Гоцинского, отступив и перестроившись, снова нагрянули с гор, заняли окраины города и угрожали вокзалу. Они подступили к городу как раз в тот момент, когда эшелоны Туркестанскою полка только что оставили его. Туркестанцы, узнав о налете Гоцинского, немедленно вернулись в Петровск. Десятитысячная армия Гоцинского была окончательно рассеяна.
Варвара Егоровна редко видела сына в эти боевые дни. Когда прогнали последнюю банду из городских предместий, усталый вернулся Петр Шабров домой.
— Вот что, мама, — сказал он, — если хочешь помочь нам, займись-ка убитыми и ранеными.
