Мертвая зона(Повести) - Чехов Анатолий Викторович (читать книги онлайн бесплатно полностью TXT) 📗
Как давно и как недавно было это светлое и радостное, ни с чем не сравнимое время! Да и было ли оно?.. Сергеев не мог себе представить, что здесь, в этом благодатном уголке сталинградской земли, по-прежнему ласкают взгляд тихие золотистые зори, которые становятся перед буйством ветров пурпурными, что и эти зеркальные ерики и бочаги и другие пустынные ныне водоемы снова когда-нибудь будут одухотворены молчаливыми рыбаками и охотниками, затаившимися в своих засидках, что поплавки от раскинутых веером удочек будут, как и раньше, игриво выполнять на водной ряби танцы рыбацкой радости.
«О чем это я?» — с удивлением подумал Сергеев, мысленно осудив воспоминания не ко времени, но сам все смотрел и смотрел на такие милые сердцу места, где не так уж и давно были пережиты, может быть, самые счастливые минуты жизни. Как ни мрачна была темница, в которой последние месяцы томилась его душа (если бы не Вера, и о душе бы не вспомнил), — впереди все равно светлело голубое окошко, несмотря ни на что, оставляя надежды на будущее. Доживет ли он до этого будущего?.. Тот, кто доживет, пройдет тяжкие испытания, но все равно оно будет, оно обязательно должно наступить, это — теперь такое недостижимое — светлое и радостное время.
Много ли нужно человеку, чтобы обрести душевное равновесие и покой? Чистое небо, чистый воздух, чистую воду. Оказывается, это — очень много… Сейчас, после дымного смрада, обгоревших руин, изуродованных улиц, изрытого воронками берега Волги под непрерывными обстрелами и бомбежками, все, что видел перед собой Сергеев здесь, радовало глаз, утешало, что есть еще прежняя жизнь на земле. И все же в душе сидела какая-то заноза, саднила, не давала покоя.
Почему Бирюков и Мещеряков не все ему сказали, когда говорили о предстоящей операции с участием Николая? Почему ножницы Зинаиды Гриценко оказались «непредвиденным вариантом»? И почему он обязательно должен их привезти, прежде чем давать какое-то не известное ему самому задание Кольке Рындину?.. Беспокоила мысль, что его ждет на рыбацком стане Колотова, живы ли, здоровы ли его обитатели?
Вот и поворот дороги за стенкой камыша, мазанка — бывшее убежище бригады, а ныне дом, прямо-таки семейный очаг. Хатка и правда преобразилась, стала похожей на уютное и даже привлекательное человеческое жилье. Сразу чувствуется женская рука: стены побелены, на крыше, там, где кровля проседала, а кое-где и провалилась, — свежий камыш, окошки обведены синькой, площадка перед порогом чисто подметена. Правда, поодаль, как и раньше, свалены ободранные карши [7] — нанесенные сюда паводком стволы деревьев с выбеленными солнцем и твердыми как кость ветвями. Часть из них распилена на кряжи, у самой хаты сложена поленница дров: обитатели стали готовиться к зиме.
Услышав шум машины, из хаты вышла Зинаида Ивановна, посвежевшая и даже помолодевшая на свежем воздухе и, как подумал Сергеев, «умиротворенная», словно наконец-то, в зрелые годы, обрела свое «женское счастье».
«Да тут, кажется, совет да любовь, — подумал он, — и война, да и возраст не помеха».
— Глеб Андреевич! Ты, что ли? Каким ветром тебя к нам занесло? Уж не случилось ли чего?
— Война идет, дорогая Зинаида Ивановна, — ответил Сергеев. — Сталинградская битва. Слышишь, как гремит? А так больше ничего особенного и не случилось…
— Ну ты и резанул… Что это я, правда, глупости говорю… А Вася только недавно на рыбалку ушел: ребятишки с хутора к нему, почитай, каждый день за рыбой бегают, так он все на ериках [8] торчит, семьи фронтовиков кормит… Может, сходить за ним?
— Не надо… Я ведь просто проведать, как живете, не нужно ли чего? Да еще просьбу Веры выполнить, — безразличным тоном ответил Сергеев.
— Ну как она там? — оживилась Зинаида Ивановна. — Не поженились еще? Счастья бы вам да детишек, а тут такая страсть, столько народу погубили, сколько еще погубят! Война не война, а время идет, природа свое требует…
— Где ж там жениться, когда она из операционной сутками не выходит. А мы и воюем и постоянную службу несем по охране порядка, ловим диверсантов, уголовников, мародеров… Вера-то вот чего просила… Сама знаешь, какие руки нужны хирургам да операционным сестрам, а тут даже ногти нечем привести в порядок. Вспомнила она, что на свой день рождения видела у тебя маникюрные ножницы, просит хоть на несколько дней.
Зинаида Ивановна с неудовольствием поджала губы, тяжело вздохнула, но все же отказать не посмела.
— Только что ради твоей Веры дам, — сказала она, — не надолго. Никому ведь не даю, особенно теперь, когда Вася наточил их лучше новых…
— Как — наточил? — вырвалось у Сергеева. — «А зазубрина? — тут же подумал он. — По каким признакам теперь определять, этими ли ножницами были вырезаны полоски из газет для анонимки?»
— Так и наточил, — с удивлением глянув на Сергеева, ответила Зинаида Ивановна. — Вася — хозяин, — с достоинством добавила она. — У него и свой инструмент наточен, и ножницы в порядок привел… Ромка — внук, стервец, еще перед войной со своей балалайки струну ими срезал, понадобился ему поводок на щуку. Митрофаныч два дня ножницами по бруску елозил, пока зазубрину вывел… А ты вроде недоволен?
— Что ты, Зинаида Ивановна! Разве можно быть недовольным острыми ножницами? Веруша-то как обрадуется!
— Только скажи ей, чтоб долго не держала, — со вздохом рассматривая свои довольно-таки объемистые пальцы, еще раз напомнила Зинаида Ивановна. — Мне ведь теперь они и самой нужны.
Приняв обыкновенные маникюрные ножницы, как редкую семейную реликвию, и выразив в торжественных словах сердечную благодарность Зинаиде Ивановне, Сергеев убедился, что ножницы выточены идеально. Передав боевой привет и пожелания «успехов в личной жизни» Колотову, он отбыл восвояси, кляня хозяйственную жилку сторожа рыбацкого стана, уничтожившего именно ту существенную примету, какая только и могла прояснить нерешенную «проблему зазубрины».
По возвращении в город встретил у входа в штольню лейтенант Фалинов.
— Велено передать, — сказал тот, — как только вернешься, сразу же к начальнику управления.
Сергеев молча посмотрел на друга и соратника, тот ничего не добавил. И без слов было ясно, к начальнику «на ковер» так просто не вызывают, особенно после встречи со СМЕРШем.
— Сказал еще что-нибудь? — спросил Сергеев.
— Мне-то что говорить? Тебе скажет. Нянькаешься со всякими. — Фалинов не стал развивать свою мысль, кого он имеет в виду под «всякими», только добавил: — Ты все воспитываешь, душу вкладываешь, а вместо благодарности тебе в эту душу камень суют.
С невеселым настроением Сергеев постучался в дверь «кабинета» начальника управления, официально доложил о прибытии, остановился у порога.
— Проходи, садись, — просто сказал Воронин, не глядя, протянул руку, продолжая читать какую-то бумагу.
Выглядел он, как всегда, сосредоточенным и уравновешенным, голоса не повышал, но уже такой сдержанностью давал понять свое отношение к собеседнику.
Мысленно Сергеев представил себя на месте Воронина и подумал, что кому-кому, а начальнику такого ведомства не позавидуешь. Александр Иванович, в общем-то человек строгий и замкнутый, облеченный властью и доверием, а главное — огромной ответственностью, денно и нощно давящей на его плечи, всегда был занят до предела и так просто к себе не вызывал.
Отложив бумагу, тот некоторое время смотрел на Сергеева, потом даже головой покрутил:
— Ну ты и даешь!..
Эта неожиданная реплика кого угодно могла поставить в тупик. Сергеев счел наиболее разумным промолчать, дожидаясь, что последует дальше.
— Капитан Мещеряков, — сказал Воронин, — изложил в популярной форме, как твой подопечный Рындин, защищая тебя, кидался на него. Так и сказал: «Был бы нож, и ножом бы пырнул…»
— А что-нибудь еще говорил капитан Мещеряков насчет Рындина? — спросил Сергеев.
— Зайди к Бирюкову. Капитан у него. Все, что надо, тебе там скажут. За операцию «Гайворонский» отвечают оба, ты третий… Ножницы привез?
