Дорогой отцов (Роман) - Лобачев Михаил Викторович (читать полную версию книги TXT) 📗
— Вам что нужно, папаша? — спросил боец.
— Хочу на тракторный пройти. Сын там у меня…
— Теперь не время по гостям ходить. Документы имеете?
Павел Васильевич полез в боковой карман за паспортом.
Офицеры, проходившие неподалеку, обратили внимание на Дубкова, а один из них спросил Павла Васильевича:
— В чем дело, папаша?
— Да как же, товарищ капитан. Два сына у меня: старший — летчик, младший, Сергей, танками командует на тракторном, и сам я вроде не из последних.
— Пойдемте со мной, — сказал капитан и подвел Дубкова к группе командиров.
— Здравия желаю, товарищи командиры, — четко поздоровался Павел Васильевич.
— Здравствуйте, отец, — ответил старший начальник, пристально поглядывая на Павла Васильевича, на его ружье. — На охоту собрались?
— Нет, с охоты иду, — с достоинством ответил Павел Васильевич.
— А где дичь?
— В театре осталась, — едва проговорил он и покачнулся.
Командир взял Павла Васильевича под руку и повел его в блиндаж.
— Садитесь. Будем знакомы — генерал Родимцев.
Павел Васильевич привстал, но генерал положил руку на плечо Дубкову и усадил его на обгоревший стул. Генерал попросил старика рассказать ему, что он видел в центре города. Павел Васильевич суть дела изложил обстоятельно и толково.
— Так это вы вывели лейтенанта и политрука?
— Я, товарищ генерал. Где они теперь?
— Направлены в гвардейский полк Елина. — Генерал встал. Поднялся и Павел Васильевич, но Родимцев усадил его на тот же обгоревший стул. Генерал позвал своего адъютанта.
— Познакомьтесь, — показал Родимцев на старика. — Это Павел Васильевич Дубков. Коммунист, старый партизан. Участник баррикадного боя в театре Горького. Это он вывел из окружения двоих офицеров и сержанта с бойцами. Оформите документы о награждении Павла Васильевича Красной Звездой.
Родимцев подошел к Дубкову.
— Спасибо вам, Павел Васильевич, — генерал крепко пожал ему руку. — Вы не хотите у нас остаться?
Павел Васильевич не сразу ответил. Не чаял он такого, ни о какой награде не гадал. Справившись с волнением, спросил:
— А что мне делать у вас?
— Вы хорошо знаете город?
— Я, товарищ генерал, как гончая, каждый дом по запаху учую.
— Вот и хорошо. Вот это нам и нужно. Я вас направлю к тому же полковнику, к которому направил ваших друзей. Полковник вам понравится.
— А Сергея, сына моего, не определите? Он на тракторном воюет.
— Не обещаю, Павел Васильевич, но подумаю.
Из блиндажа генерала Родимцева Павел Васильевич вышел помолодевшим. Ему принесли котелок мясных щей и котелок вареного картофеля. Никогда в прошлом так вкусно не пахли щи, как теперь, и никогда прежде не вызывали они такого аппетита. После ресторанного, можно сказать, обеда Павел Васильевич закурил, побеседовал с солдатами, сколько нужно для первого знакомства, и, получив провожатого, отправился к полковнику.
Блиндаж командира полка Елина находился на берегу Волги в расположении третьего батальона. Батальон занимал мельницу на крутом, почти отвесном берегу в ста метрах от Волги. Эта мельница и несколько жилых домов были передним краем обороны и левым флангом армии, на плечи которой возложена оборона города. Враг против вокзала вышел к Волге и пополам разрезал и фронт и город. Центральную и северную части города, протяженностью в двадцать километров, обороняла армия Чуйкова, южную — полки генерала Шумилова. Связь между армиями поддерживалась через левый берег Волги. Линия обороны, занимаемая батальоном, походила на посадочный знак, обращенный своей крестовиной на юг. Крестовина пересекала Смоленскую, Республиканскую, Пензенскую улицы, наглухо закрывала противнику выход на площадь Девятого января. Попытки батальона улучшить свои позиции успеха не имели, и все-таки батальон, прикрывая левый фланг своей армии, не давал гнуться подкове, в которой оказалась армия Чуйкова, прижатая к Волге.
Павла Васильевича, несмотря на все его возражения, отвели в штабную столовую. Молодой повар, взглянув на гостя, подумал: «Старик, видать, вострый и супов разных за свою жизнь выхлебал не одну ротную кухню». Павел Васильевич решительно отказывался от щей и от жареной рыбы. Но повар, зная, что Дубков встретится с полковником и тот непременно спросит, накормлен ли старик, настаивал на своем:
— Я все-таки угощу, папаша.
— К чему такое беспокойство? Я по солдатским дорогам выходил двадцать пять лет. Я сам выпрошу, когда захочу.
Посыльный от полковника пришел за Дубковым близко к полуночи.
В блиндаже Елина стояли две железные койки, прикрытые серым шинельным сукном. Между койками к стенке прикреплен дощатый квадратик из филенчатой двери — это был столик. На нем горела фронтовая лампа-гильза, стояли полевые телефоны. В землянке пахло сырым песком. Павел Васильевич представлял себе Елина невысоким и очень удивился, когда увидел крупного человека с крутым подбородком и проницательными глазами. Полковник окинул Дубкова зорким взглядом.
— Вон вы какой? — с удивленным интересом сказал он. — Прошу садиться.
— Такой, товарищ полковник. Бывший улан, бывший георгиевский кавалер, бывший партизан и красногвардеец.
— Будем знакомы. Полковник Елин.
— Звание и фамилия мне известны, а вот насчет комплекции ошибся. Намного приуменьшил. Как вошел сюда да посмотрел на вас, так подумал, что не на месте землянка. Ступит, думаю, на половичку, и провалится блиндаж.
— Пока тесно живем. Землицы у нас маловато. Скоро на гору поднимемся. Один дом уже отбили у немцев. Дом в четыре этажа, в шестьдесят четыре квартиры. — Полковник вынул из кармана кисет черного бархата. — Очень хорошо, что вы и теперь настоящий солдат. И я с вами буду говорить по-солдатски прямо и откровенно. Нам нужны проводники. Мы имеем отличных разведчиков, но нам пока трудно ориентироваться в городе. Как вы на это посмотрите?
— Я, товарищ полковник, не один. У меня сын инженер. Работал на тракторном, а сейчас командует танками. Товарищ генерал обещал мне похлопотать насчет сына. Сейчас иду туда, на тракторный.
— Хорошо. Буду вас ждать с сыном.
Павел Васильевич отправился в дальний путь. Он шел под крутым, глинистым берегом Волги. «Хорош полковник, а генерал лучше, — думал он. — Не в том дело, что генерал жирно накормил, а в том суть вопроса, что сразу понял, что я за птица. Другой как бы? Потолкуйте, мол, со старым грибом. Узнайте, мол, на что годится этот ржавый гвоздь. Нет, этот генерал с глазом. И главное, без брюшка. Молодой, бравый!»
Чем ближе подходил Павел Васильевич к тракторному, тем звучней и гуще слышались орудийная пальба. И ему казалось, что бой идет на заводском дворе. «Опять, должно быть, в самую кипень попаду». Он на минуту остановился, огляделся вокруг. Берег Волги кишел бойцами.
Они, обливаясь потом, подносили на передовую снаряды, ящики с патронами. От завода к Волге спускались раненые. На горе Павел Васильевич, увидев тяжелораненого бойца, крикнул ему:
— Присядь на минутку. Отдохни.
Боец и Дубков устроились на куске бетонной плиты, выброшенной взрывом из лестничного марша разрушенного дома. Закурили. Павел Васильевич спросил:
— Что немец, сынок?
— Дуром лезет. Бьем, бьем, а он все лезет. Осатанели фашисты.
У нижнего поселка Павел Васильевич внезапно остановился. Перед его глазами над задом взлетело смоляное облако. Это взорвался заводской резервуар с нефтью. Огромное облако, охваченное пламенем, надломилось, рухнуло, и горящая нефть, растекаясь по двору, загудела нестерпимым жаром. Рабочие кинулись тушить пожар. Они преграждали путь горящей нефти землей, железом, кирпичами. Воюя с огнем, они задыхались густой, как хлопья, сажей, опалялись жаром. Полыхающий мазут, прорываясь то в одном, то в другом месте, подплывал к заводским корпусам. Казалось, что с огнем не справиться, но рабочие выиграли бой — пылающую нефть отвели с заводского двора и по горе спустили в Волгу.
К Ивану Егорычу Дубков пробрался с большими трудностями.
