Три девочки [История одной квартиры] - Верейская Елена Николаевна (читать хорошую книгу полностью .TXT) 📗

– Да! – вспомнил вдруг Леонтий Федорович. – Я должен передать тебе, Наташа, еще два привета. Заходила как-то Нина Смолина…

– Жива?! – обрадовалась Наташа.

– Жива. Поправилась тогда. О тебе спрашивала, о Люсе. А еще на днях встретил я на улице твою Веру Петровну…

– О?! И она жива!

– Она, оказывается, эвакуировалась еще в начале войны. Когда дом разбило, ее уже не было.

И без того радостное настроение стало еще радостнее. Смеялись, говорили все вместе, выхватывали открытку друг от друга из рук.

– Чудно! Чудно! Скоро все будем вместе! – ликовала Люся.

– Интересно… какой стал Вася?.. – задумчиво говорила Наташа.

– Все будем вместе, только без доктора, – грустно произнесла Софья Михайловна.

Все притихли. Несколько мгновений длилось молчание.

– Тотик, а ты помнишь доктора? – спросил Леонтий Федорович.

Тотик молча кивнул головой и вдруг стремительно выбежал на балкон.

– Тотик! – крикнула Наташа, – Куда ты?

– Оставь его, Наташа, – с печальной улыбкой сказала мать.

– Ну, пойду; не пережарилось ли там у меня. – И Яков Иванович засеменил в кухню.

– Девочки, а вы посмотрите свою «классную», – предложил Леонтий Федорович.

– Пошли! – крикнула Наташа, и все три выбежали из комнаты.

Как только дверь закрылась за ними, Леонтий Федорович обнял жену, а она положила ему руки на плечи. Оба долго молча смотрели в глаза друг другу.

– И у тебя седина, – тихо произнес, наконец, Леонтий Федорович и провел рукой по белой пряди в волнистых волосах жены, – но с ней ты еще лучше…

– Папа…

Леонтий Федорович опустил глаза; рядом с ним стоял Тотик.

– Заговорил, мой мальчик? Что скажешь?

– Папа, скажи… – еле слышно начал Тотик и вдруг запнулся, взволнованный.

– Что сказать, Тотик?

– Скажи… тебе руке… очень больно?

– Нет. Сейчас уже не больно.

Тотик вздохнул с облегчением. Видимо, этот вопрос все время мучил его.

– Ну скажи еще что-нибудь, Тотик, – попросил Леонтий Федорович, подняв за подбородок голову мальчика.

Тотик чуть нахмурился и посмотрел прямо в глаза отца строгим и напряженным взглядом.

– Я больше не хочу, чтоб меня звали Тотиком, – твердо произнес он. – Я уже не маленький. Я – Ваня.

– Хорошо, – серьезно ответил Леонтий Федорович. – Да, я вижу, ты уже больше не Тотик. Ты – Ваня.

Девочки вошли в «классную» и остановились:

– Все как прежде! Даже полочки! – радостно воскликнула Люся.

– Все как прежде, только мы уже не прежние, уже не дети, – возразила Катя, – и все должно теперь пойти по-другому, по-новому.

– Конечно! – Наташа решительно кивнула головой. – Вот я не умею объяснить, – взволнованно заговорила она, – а только и я так чувствую. Вот, когда мы сейчас ехали с вокзала, и Ленинград такой прекрасный, и везде все отстраивается, и у папы на столе начата какая-то новая работа, и Яков Иванович такой бодрый, деятельный… Понимаете, девочки, и у меня руки чешутся что-то сразу начать делать… учиться… работать…

– Да, да! – подхватила Катя. – Ведь так много-много у нас впереди… Ты вот, Наташа, уже нашла свое место, – будешь художницей. А мы с Люсей…

– А я непременно – педагогом-дошкольницей! – перебила Люся. – Мне так нравится с маленькими!

– А я вот еще не решила, кем быть, – продолжала Катя, – я еще буду искать. И найду, конечно! Ведь главное – надо непременно быть нужной, что-то вносить в жизнь… И еще, знаете, – что мне вдруг вспомнилось?!. Помните «Вихрашку»? Помните, как ее отец говорил своим воспитанникам: «Будьте такими, чтобы людям всегда было около вас тепло и весело!» Помните?

– Ой, верно! Давайте, девочки, и будемте такими! – так и просияла Люся.

– Девочки! А мне вот что сейчас вспомнилось! – воскликнула Наташа с загоревшимися глазами. – Помните, мама нам недавно рассказывала, как Герцен с Огаревым поклялись на Воробьевых горах посвятить свою жизнь борьбе за счастье народа? Вот и мы – давайте сегодня, в этот чудесный первый день в Ленинграде – поклянемся все наши силы отдать нашему народу, нашей Родине!

– Да! Да! Поклянемся! – горячо поддержали ее Катя и Люся.

И все три девушки, крепко взявшись за руки, подняли их над головами и произнесли громко и торжественно:

– Клянемся!

Старейшая детская писательница Елена Николаевна Верейская родилась в декабре 1886 года, в семье профессора-историка Н. И. Кареева в Петербурге. Здесь она окончила гимназию, а затем и Высшие (Бестужевские) женские курсы.

Еще в детстве, вместе с братом, она пишет пьесы, пытается писать рассказы, но главным образом сочиняет стихи.

– Сочинять я начала в детстве. Много читала. Увлекалась произведениями М. Ю. Лермонтова и А. С. Пушкина. За ними первое место всегда занимал И. С. Тургенев. И до сих пор я продолжаю любить его и перечитываю его произведения, – говорит Елена Николаевна.

В 1910 году в журнале «Вестник Европы» было напечатано ее первое стихотворение, а затем и еще в этом журнале стали появляться стихи и рассказы молодой писательницы, под девичьей фамилией Елена Кареева.

В 1917 году, проводив мужа на фронт, Е. Н. Верейская уехала с детьми в Смоленскую губернию. Живая и жизнерадостная, она и здесь, в деревне, находит свое место: занимается крестьянским трудом, работает учительницей, библиотекарем.

До 1919 года Елена Николаевна учила детей старшего класса сельской школы, знакомила их с русской литературой, историей и географией. А когда в сельский Народный Дом из помещичьих усадеб были свезены книги, Елена Николаевна, по предложению сельского совета, создала библиотеку и с увлечением работала библиотекарем, организовала драматический кружок художественной самодеятельности и руководила им. Она не только участвовала в спектаклях, но и писала для кружка пьесы.

Тесное общение с народом способствовало внутреннему росту писательницы, внесло много интересного, истинно романтического в ее творчество. С большой теплотой Елена Николаевна вспоминает об этом периоде в ее жизни, насыщенном богатыми событиями. До сих пор она ведет переписку с некоторыми кружковцами и готовит роман о первых днях в деревне после революции 1917 года.