Это было под Ровно - Медведев Дмитрий Николаевич (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации TXT) 📗
Хотя Науменко не знал наших явок в Ровно, но ему все же удалось навести гестаповцев на след одной из них.
В небольшом двухэтажном доме на углу главной улицы города и небольшого переулка, в квартире одинокой женщины, всегда останавливались Куликов и Галузо. Куликов до войны был сельским учителем, а Галузо — агрономом. Оба они в начале 1943 года присоединились к нашему отряду. Куликов и Галузо много раз ходили в Ровно.
Галузо внешне имел некоторое сходство с Кузнецовым, и гестаповцы, очевидно, были уверены, что выследили именно его. Пауль Зиберт пока не вызывал никаких сомнений.
Однажды ночью немцы окружили дом. Хозяйка первая это заметила и разбудила наших разведчиков.
Галузо посмотрел в окно:
— Хозяюшка, ты уходи отсюда. Соври там что-нибудь или скройся. А мы тут останемся.
Хозяйка ушла.
— Рус, партизан, выходи! — слышался с улицы немецкий голос.
Куликов и Галузо тем временем спешно баррикадировались, закрывая двери и окна мебелью.
Немцы стали ломиться. Партизаны из окон открыли огонь. Завязался бой. По домику стреляли из винтовок, автоматов и пулеметов. Когда враги увидели, что это не помогает и меткие выстрелы партизан разят то одного, то другого из них, они вызвали помощь.
Подъехала машина с крупнокалиберным пулеметом. Из окна дома в эту машину была брошена граната. Машина и пулемет были разбиты. Пришлось гестаповцам вновь вызывать подкрепление.
Свыше шести часов длился этот бой в центре Ровно между двумя советскими патриотами и доброй сотней фашистских карателей.
Куликов и Галузо расстреляли уже все свои патроны, израсходовали гранаты, и только после этого немцы их взяли, но взяли… мертвыми. Поняв безвыходность положения, раненные, истекающие кровью, они покончили жизнь самоубийством.
Но на этом последствия предательства Науменко не кончились.
РАЗГРОМ «МАСТЕРА СМЕРТИ»
6 ноября 1943 года радисты с утра не снимали наушников. Ваня Строков регулировал громкоговоритель, а партизаны стояли рядом, ожидая с минуты на минуту услышать передачу из Москвы.
Вечером он наконец поймал волну — зачитывался приказ Верховного Главнокомандующего о взятии нашими войсками Киева. Это было огромной радостью для всей страны. Но можно представить, как радовались мы, услышав сообщение о взятии столицы Украины! Мы сами были на Украине. Мы были еще в тылу врага, но скорая победа и освобождение всей украинской земли были уже близки.
Как и год тому назад, партизаны вновь услышали голос Сталина. По радио транслировался его доклад на торжественном заседании Московского Совета, посвященном двадцать шестой годовщине Великой Октябрьской социалистической революции.
Вспомните, прочитайте снова этот доклад, и вы поймете, что такого праздника за всю войну у нас еще не было.
Товарищ Сталин назвал истекший год — от двадцать пятой до двадцать шестой годовщины Октября — «переломным годом Отечественной войны». Наступление Красной Армии в течение этого года поставило Германию перед катастрофой.
Утром 7 ноября мы построили в лесу каре из бойцов отряда и зачитали записанный радистами ночью приказ товарища Сталина. Дружное, громкое «ура» разнеслось по лесу.
С полудня к нам стали приезжать гости, командиры соседних отрядов — Балицкий, Карасев, Прокопюк и Магомет. Каждый явился в сопровождении небольшой группы партизан своего отряда.
— Ай да лагерь! Здесь после войны можно будет открыть дом отдыха! — говорили гости, осматривая планировку лагеря и наши строения.
После роскошного праздничного обеда начался вечер самодеятельности.
Сцена была устроена очень своеобразно: помост и по четырем углам — костры. Эффект от этого освещения был замечательный.
Неожиданное для всех представление показали Валя Семенов и Базанов. Они выступили с акробатикой — кувыркались и выгибались, как настоящие циркачи. Свет и тени от костров скользили по их фигурам, как от театральных прожекторов.
Среди новых партизан, прибывших к нам из Ровно, оказались актеры ровенских театров. Один из них очень хорошо имитировал Чарли Чаплина. Но не успел этот актер уйти со сцены, как с тем же номером вышел Ривас. Он был наружностью похож на Чаплина и, хоть не владел особым искусством, произвел эффект не меньший, чем настоящий актер.
Часов в одиннадцать вечера, когда наши гости уже разъехались по своим отрядам, а концерт все продолжался, ко мне подошел Стехов. Я сидел в первом ряду «партера», устроенного из бревен.
Стехов наклонился ко мне:
— Дмитрий Николаевич, на минуту…
Я вышел.
— Только что прибежали разведчики из Берестян, — взволнованно заговорил Стехов. — Туда прибыла крупная карательная экспедиция, с минометами и пушками. Час назад я получил сообщение, что и на станции Киверцы разгружается большой эшелон немцев. Ищут проводников, чтобы с утра идти на нас.
Это не было для нас неожиданностью. Еще недели за две до праздника Кузнецов сообщил, что каратели собираются идти в наши леса и имеют в виду именно наш отряд.
Кузнецов писал:
«Мне удалось узнать, что недавно в Ровно прилетел Кох. Он вызывал к себе командующего особыми (карательными) отрядами на Украине генерала фон-Ильгена и приказал в самый короткий срок уничтожить партизанский отряд полковника Медведева. В своем кругу генерал Ильген рассказывал, что он затребовал к себе экспедицию под командованием генерала Пипера, которого называют „мастером смерти“. Ильген собирается лично идти на партизан, чтобы „разговаривать с ними в их лагере“.
Я постараюсь предоставить генералу Ильгену возможность побеседовать с вами в нашем лагере».
К письму был приложен план действий. План был рассмотрен и утвержден.
История с предателем Науменко заставляла нас думать, что немцам точно известно место нашего лагеря. Посоветовавшись со Стеховым, мы решили дать бой карателям.
Дождавшись конца очередного номера, я вышел на помост.
— Товарищи! — сказал я бойцам. — Получены сведения, что завтра с утра на нас пойдут каратели. Уходить не будем. Останемся верными своему принципу: сначала разбить врага, а потом уходить!
— Правильно! Ура! — подхватили партизаны.
Я поднял руку, призывая к вниманию:
— Праздник будем продолжать!
Несколько человек запели: «В бой за Родину, в бой за Сталина…» Песню подхватили все.
Праздничный вечер продолжался еще целый час.
Спать улеглись в полной боевой готовности. Кругом лагеря выставили дополнительные посты. В направлении Береетян выслали пеших и конных разведчиков.
На рассвете прискакал из-под Берестян Валя Семенов.
— Из села к нашему лагерю движется большая колонна немцев! — запыхавшись, выпалил он.
Почти в тот же момент донеслась далекая пулеметно-автоматная стрельба. Стрельба шла километрах в десяти от нас, приблизительно в районе лагеря Балицкого.
Я послал туда конных связных, чтобы узнать, в чем дело, не нужна ли помощь, и сказать о том, что мы ждем карателей.
В отряде у нас было в этот момент около семисот пятидесяти человек. Делился отряд на четыре строевые роты и два взвода — взвод разведки и комендантский.
Первая рота, под командованием Базанова, вышла навстречу противнику, который шел из Берестян. Вторую роту, под командованием Семенова, я отправил в обход и приказал незаметно нащупать, где находятся артиллерия, минометы и командный пункт немцев, чтобы ударить по ним с тыла.
Когда вторая рота вышла из лагеря, с постов сообщили, что и с другой стороны на нас идет колонна немцев. Навстречу ей я выставил часть четвертой роты. Другая часть этой роты охраняла правый фланг. Третья рота находилась на постах кругом лагеря.
Итак, все наши силы были в расходе. В резерве оставались группа разведчиков и комендантский взвод.
Часов в десять утра начался бой. По нашей первой роте немцы открыли бешеный огонь из пулеметов и автоматов. Плотной колонной они продвигались под прикрытием минометного и пулеметного огня. Ответный огонь наших станковых и ручных пулеметов лишь на время заставлял их останавливаться и ложиться. Затем снова слышалась немецкая команда, враги поднимались и шли в атаку.
