Щенки и псы Войны - Щербаков Сергей Анатольевич "Аксу" (книги онлайн полные .txt) 📗
" Сволочная Чечня! Еще от той войны никак не отойдем. До сих пор снится тот кровавый кошмар. Ленку жалко, пугаю ее дикими криками, всё воюю во сне.
Обстановка довольно сложная: на их направлении наблюдалось большое скопление боевиков. Около двух тысяч. Разведка засекла в ближайшей станице несколько «камазов» с вооруженными людьми. Готовился прорыв на Кизляр. Спешно стали окапываться, укреплять линию обороны, вчера для усиления подогнали легкие танки. Почти каждую ночь обстрелы с чеченской стороны. Какая-то сволочь постоянно в наглую долбит позиции из автоматического гранатомета, со стороны Сары-Су иногда бьет миномет. Пацаны бздят, боятся лишний раз голову высунуть из окопа. Первые дни для них были самыми тяжелыми, самыми кошмарными. Даже обделались некоторые. Я их прекрасно понимаю. Самому довелось побывать в их шкуре, тогда в 96-ом, под Грозным. При минометных разрывах такой испытываешь животный страх, что ничего уже не соображаешь, что с тобой творится! И кто ты такой на этом свете! А они, еще мальчишки! Чего они, сопляки, в жизни видели? Хорошо, хоть днем все спокойно, степь прекрасно просматривается. Ночью бывает срабатывают сигнальные мины: может чеченцы ползают, а может суслики или черепахи задевают. Вчера подстрелили солдата, который ходил в дагестанское село менять тушенку и, возвращаясь, зацепил «эмэску». В темноте взвились сигнальные «звездочки», часовые открыли огонь. Повезло шкету, счастливо отделался. Чудом остался жив. Ногу прострелили, когда дали очередь в сторону вспышки. Случается, какой-нибудь абрек пробирается в темноте между двумя заставами и открывает огонь. А мы как идиоты долбим всю ночь друг друга. На прошлой неделе ездили с начальником штаба к соседнюю бригаду. Ваххабиты блокпост у них ночью вырезали. Некоторых постреляли, троим головы отрезали, сволочи, а пятерых в плен увели. Зрелище, скажу, жуткое. Нелюди! Как сейчас, перед глазами стоят истерзанные тела пацанов… Настоящее зверьё! Похоже, арабы-наемники. Они с нашими особенно не церемонятся. У нас, слава богу, потерь пока нет. Только несколько раненых."
На рассвете в караулку ввалился угрюмый капитан Терентьев. Молча расстегнул портупею и зло швырнул на бушлат.
— Николай, ты откуда? — обернулся к нему Шилов, склонившийся над столом. — Как ошпаренный!
— Из штаба с Кучеренко приехал! Ребят из спецназа положили в Новолакском районе!
— Как положили? — встрепенулся капитан.
— Свои положили! Понимаешь?
— Как свои? Ты чего городишь-то?
— Армавирский спецназ брал высоту, выбил оттуда "черножопых духов". А тут штурмовики и вертолетчики налетели, то ли спутали, то ли координаты были неверные, ну и проутюжили своих из «нурсов» и пушек в несколько заходов. Тридцать четыре бойца завалили, дебилы! На сигнальные ракеты суки не реагировали.
— Да, что они, ослепли, скоты?!
— Помнишь? Под Карамахи тоже своих раздолбали. Летуны хреновы!
— Эти-то тут ни при чем, штабисты бляди! Скоординировать совместные действия не могут.
— Кому-то явно звезд захотелось!
— Суворовых развелось как собак нерезаных! Мудаки штабные! Привыкли игрушечные танки по песочнице двигать да животами и лампасами трясти!
— Да, Миша, кругом сплошной бардак!
- і…ный в рот! Суки!
— А ты-то, чего не спишь, филин старый, ведь сутки, поди, на ногах провел?
— Да, вот письмецо Ленке решил черкнуть, беспокоится всё же. Позвонить не удалось. Да и не спится чего-то, тревога какая гложет.
— От меня привет, сестричке. Да напиши, если матери будет звонить, чтобы не брякнула ей, что мы здесь прохлаждаемся. Вся испереживается старушка, а у нее сердце больное.
— Что я, совсем дурак? Конечно, напишу, чтобы не сболтнула лишнего.
— Я, пожалуй, сосну немного, в ночь опять заступать. Счастливый ты, Мишка. Ленка — красавица, детишки.
— Не знаю, чего вы всё ищете, ваше благородие, капитан Терентьев? Уж давно бы бабу завел!
— Пока не встретил такую, какую хочу. Видно не судьба! — ответил Николай, закрывая глаза.
— Пора семьей обзаводиться, ведь не мальчик уже!
— Еще успею под каблук!
— Не нагулялся еще, кобелина?
Кончив писать, Шилов запечатал конверт и взглянул на спящего, на бушлате шурина.
— Да, непонятно, чего бабам надо! Такой красавец! Да будь я на их месте, я такого молодца, ни за что бы не пропустил.
Было около двенадцати часов дня, когда Николай проснулся. Побрился. Выглянул наружу. Шилов, бодро прохаживаясь перед взводом, вовсю материл солдат.
— Придурки хреновы! Вам что, жить надоело? Хотите, чтобы какой-нибудь Мамед-Ахмед вам кишки выпустил? Хотите своим родителям цинковый подарочек приготовить? Сукины коты! Вам, тупорылым, русским языком было сказано! Расположение части не покидать! — отчитывал невыспавшийся раздраженный Шилов перед строем двух рядовых, которые самовольно покинули заставу и отправились за яблоками в ближайший брошенный сад. Люди, предчувствуя надвигающуюся беду, спешно покинули эти места, побросав свои дома и скарб. Безхозные сады и бахчи стали регулярно подвергаться набегам со стороны военнослужащих бригады.
— Да, кстати, если ещё раз узнаю, что кто-то ловит и трескает змей, самолично спущу шкуру с любителя китайской кухни. Деликатесы дома будете лопать! Понятно!
Солдаты стояли понуро, переминаясь с ноги на ногу, выслушивая ругань ротного.
— Гурманы, хреновы!
— Михаил, да брось ты! Пацаны ведь! — пытался вступиться за солдат капитан Терентьев, присаживаясь на ящики из-под снарядов.
— Коля, дай им волю, так они на шею сядут.
— Тебе, пожалуй, сядешь! Как сядешь, так и слезешь!
— Знаешь, когда от солдата меньше всего хлопот?
— Когда?
— Когда он спит! Не знал такого?
— Это ты на собственном опыте сделал такое умозаключение, или Суворов это первым заметил? — съязвил Терентьев!
Шилов пропустил отпущенную колкость мимо ушей и, обернувшись к строю, отдал распоряжение сержанту:
— Широков! Вооружи этих двух хорьков лопатами, пусть немного разомнутся, надо расширить проходы и углубить окоп у четвертого блиндажа.
Было жарко. Нещадно палило солнце, отыгрываясь за прошлую неделю, когда моросили нудные нескончаемые дожди, и стояла непролазная рыжая грязь.
— За всю жизнь столько земли не перекидал! Сколько здесь! — почесывая красную, обгоревшую на солнце спину, бросил долговязый Чумаков.
— Я дома на даче за десять лет столько не перелопатил! Одних только БМП целых три штуки закопал и «бэтр» впридачу, — проворчал в ответ напарник, оперевшись на черенок лопаты и отмахиваясь от надоевших мух.
— Была бы почва нормальная, а то сплошная щебенка!
— Виноград тут хорошо разводить!
— Почему это?
— А он любит такую почву! С камушками.
— Слышал, новость?
— Какую?
— Ночью Карась откепал замполита!
— Да, ну! Карась опупел, блин, что ли? Или обкурился в конец?
— Как бы в требунал дело не передали!
— То-то, утром шум был! И сильно?
— Неделю точно проваляется!
— Как же это нашей Рыбке угораздило? Офицера по морде!
— Ты же знаешь, майор любит прие…аться.
— Еще бы! Его хлебом не корми, только дай над солдатами поиздеваться!
— Так вот, ночью подкрался к часовому. Смотрит, Карась носом клюет, сопит как паровоз, пятый сон видит, ну думает, сейчас магазин отстегну, а потом утром клизму поставлю, чтобы на посту не кемарил. Карась-то спросонья и перепугу автомат бросил, думал «чехи» напали, давай орать благим матом да мутузить того. Еле оттащили. Избитый Юрец до сих пор не очухается, трясется весь, бедолага.
— Так ему и надо, мудаку! Будет знать, как прие…ываться!
— Карась бугай здоровый, такому лучше под кулак не попадайся! Размажет!
— Глянь, Шило чешет!
— Похоже, к нам направляется, пистон очередной вставить!
— А то, как же! С проверкой идет!
— Командарм, хренов!
— Все-таки, крутой мужик, наш ротный! Говорят, он в чеченскую кампанию командиром разведроты был.
