Не склонив головы - Калачев Владимир Сергеевич (читать книги онлайн .TXT) 📗
По бетонированной дорожке, тускло освещенной фонарями, растянувшись цепочкой, бежали солдаты внутризаводской охраны. Неуклюже переваливался из стороны в сторону шеф местного отделения службы гестапо майор Шницлер. Около него бежал судетский немец Отто.
— Кто в лаборатории? — остановившись около охранника и не отдышавшись еще, выдавил Шницлер.
— Только что был шофер господина доктора.
Шницлер рванулся к подъезду. Вместе с ним в помещение влетели Отто и солдаты. Но как ни старались гестаповцы, они не смогли найти в помещении никого. Шницлер хотел уже повернуть назад и вдруг увидел в проеме стены сверток. Он сделал шаг вперед и только тогда заметил, что рядом со свертком находился какой-то механизм, похожий на часы. К свертку тянулись два тонких проводка. «Подрывной механизм!..» Какую-то долю секунды он не мог оторвать взгляд от проема. «Немедленно обезвредить! Скорее…» Шницлер одним прыжком подскочил к стене и дрожащей рукой потянулся к тонким жилкам проводов. Он стиснул зубы, готовясь перервать контакт, но было поздно…
Огромной силы взрыв ворвался в ночную тишину. Когда пыль и дым рассеялись, там, где только что возвышалось здание лаборатории, чернели горящие развалины.
А с восточного фронта приходили все более тревожные вести. Немецко-фашистское командование всеми путями старалось скрыть от населения истинное положение, скрыть разгром своих дивизий, гибель тысяч и тысяч людей, отправленных гитлеровцами на страшную бойню… Но утаить правду, обмануть миллионы людей было теперь трудно. Все более и более опасные сообщения о положении на фронтах просачивались в города, они расползались даже по поселкам и хуторам Германии.
Выборг!.. Брест!.. Кишинев!.. — название этих, еще совсем недавно незнакомых немецкому населению городов уже летом 1944 года облетело всю Германию.
Все чаще русские летчики появлялись в небе над Берлином. Они бомбили и разрушали военные заводы, станционные сооружения.
Вскоре, словно новое грозное предупреждение, прозвучали названия столиц соседних государств. Бухарест!.. Белград!.. Немецкие войска, разбитые и деморализованные, откатывались все дальше и дальше от русских границ.
Но не успели немцы опомниться от этих поражений, как еще более страшная весть прокатилась по трепещущему рейху ледяной эстафетой: русские вышли на Одер! С каждым днем фронт приближался к столице самой Германии, Берлину. Фронт приближался грозно, неудержимо…
ЭПИЛОГ
Разрушенных домов в этой части Берлина было больше, чем сохранившихся. По улицам, только по середине очищенным от битого и потемневшего от гари кирпича, расколотых каменных плит и изуродованной мебели, можно было проехать лишь в один ряд. Люди старались ходить пешком, некоторые толкали впереди себя тележки, тащили на плечах мешки и узлы с домашним скарбом. Местное население кое-как расселялось в развалинах. После разгрома фашизма берлинцы впервые за многие годы получили возможность без страха ходить по улицам.
Война осталась позади. Но забот у военного коменданта было много. Почти во всем районе была испорчена канализационная система, не работал водопровод, пока еще не открылись ни пекарни, ни магазины. А население надо кормить, людям надо помогать.
С раннего часа до позднего вечера на Карлштрассе, где в огромном, угрюмом на вид особняке с островерхой крышей и узкими окнами-бойницами размещалась советская районная комендатура, было наиболее оживленно. К полковнику обращались по самым различным вопросам: с просьбами, жалобами. Люди шли к властям, а кроме советской военной комендатуры, других административных органов в районе пока не было.
Комендант — пожилой полковник, еще недавно заместитель начальника политотдела одного из гвардейских пехотных соединений, принявшего участие в штурме Берлина, за день устал так, будто разрабатывал сложный оперативный план наступления. Он хотел идти отдыхать. Но в это время в кабинет вошел адъютант.
— Товарищ полковник! — обратился было офицер к коменданту, но уже в следующую секунду заколебался. Офицер, видя, как устал полковник, начал жалеть, что потревожил его. Однако встретив требовательный взгляд начальника, четко продолжил:
— К вам просится на прием немецкий гражданин. Он назвал себя доктором Майером.
— Майер… Майер… — задумчиво повторил полковник. Некоторое время он сидел молча, стараясь припомнить, откуда ему знакома эта фамилия.
— Доктор Майер… — повторил полковник. — Доктор… ученый… — и комендант вспомнил.
…С неделю назад районный комендант получил срочный запрос из главной комендатуры Берлина. Полковнику предписывали уточнить, не живет ли в его районе известный немецкий ученый доктор Майер. На следующий день полковник оказался в главной комендатуре. Генерал пригласил районного коменданта в кабинет, рассказал предысторию столь срочного запроса…
В октябре 1944 года линию фронта перешел бежавший из фашистской неволи Петр Михайлович Луговой вместе с немецким коммунистом Францем Лебе. Они сообщили в органы государственной безопасности Советского Союза, что под Берлином, на заводе радиолокационной аппаратуры, погиб в гестаповских застенках крупный советский ученый Органов. Профессор тайно от германских властей вел записи. Луговой сообщил также, кому было поручено сохранить эти бумаги.
Весной 1945 года среди пленных, освобожденных из концлагеря, оказались бывший подполковник Советской Армии Соколов и комсомольский работник из Бронска Смородин. В тот же день после их освобождения Смородин повторил представителю советского командования историю, рассказанную ранее Луговым, и добавил, что в тайнике, о котором сообщил ему Луговой, никаких записей не оказалось. А на следующее утро после взрыва центральной лаборатории всех русских рабочих отправили с завода в концлагерь.
…Таким образом, можно было предположить: у профессора Органова имелись какие-то важные секретные записи. Однако после смерти ученого в его тайнике никаких бумаг не нашлось. Не забрал их ни Луговой, ни Смородин. Было непонятно, куда могли исчезнуть бумаги ученого. Можно было строить тысячи предположений, вести розыски… но шансов найти наследие талантливого русского ученого почти не оставалось. Очевидно, о бумагах профессора Органова знали не только Луговой и Смородин. О них знало третье лицо, и не только знало, но и изъяло…
В сообщении Лугового неоднократно упоминалось имя известного немецкого ученого — доктора Майера.
…— Неужели тот самый?! — вслух подумал районный комендант, выслушав доклад своего адъютанта.
— Не могу знать, товарищ полковник.
— Да, да, конечно, — торопливо проговорил полковник.
— Значит…
— Жду, проси.
В кабинет полковника, вошел невысокий человек с портфелем в руках. У него были совсем седые, гладко зачесанные назад волосы, высокий, чуть выпирающий лоб, изрезанный глубокими морщинами.
— Садитесь, пожалуйста, господин Майер, — пригласил полковник.
Поздний гость отошел к креслу, стоявшему вдали от окна, и неторопливо сел.
— Чем могу быть полезен, господин Майер? — Он пододвинул доктору пачку папирос. — Прошу!
— Спасибо, не курю.
— Слушаю, господин Майер, — повторил свой вопрос полковник.
— Господин полковник!.. — волнение помешало продолжить, ученый опустил голову. Комендант района ждал.
— Господин полковник… Я много лет работаю в области радиолокационной техники. Перед войной мне было поручено руководить исследовательской и опытно-конструкторской работой в одном из крупнейших в Германии концернов. — Доктор Майер нервно провел ладонью по вискам, прикрыл глаза. Некоторое время он о чем-то думал. Затем произнес: — Смею утверждать, что уже в первые годы минувшей войны мы добились некоторых результатов.
