Чекистские будни - Федичкин Дмитрий Георгиевич (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .TXT) 📗
На днях я узнал, что английская военная миссия, находящаяся в Москве, предложила нашему командованию кандидатуры на руководящие посты в польской армии. В качестве командующего армией был назван генерал Владислав Андерс. Не так давно я виделся с ним в Куйбышеве, куда ездил в командировку по своим делам. На вид ему лет пятьдесят. Мы говорили по-польски, помнится, он даже спросил меня, не обрусевший ли я поляк, и был разочарован моим отрицательным ответом.
Когда же я услышал, кого прочат на пост начальника штаба армии, то сначала не поверил своим ушам: полковник Окулицкий. «Позвольте, позвольте, — сказал я, — не тот ли это Окулицкий, который был арестован нами во Львове за свою антисоветскую деятельность?» — «Да, тот самый, — ответили мне. — Англичане, несомненно, в курсе всех его дел и, может быть, именно поэтому настаивают на его кандидатуре: дружественно настроенные к нашей стране люди им не нужны. Кстати, этот полковник вас знает?» — «Думаю, что нет. Я участвовал только в разработке операции по его захвату, а с ним лично никогда не встречался». — «Это хорошо, значит, теперь встретитесь. Нужно побеседовать с Окулицким, и мы хотим поручить это вам».
Итак, мне предстояла встреча с Мрувкой. Напоминать ему о прошлом я не собирался. Моей главной задачей было выяснить отношение полковника Окулицкого к его назначению начальником штаба польской армии, формирование которой уже шло в то время в городе Бузулуке Оренбургской области.
Он вошел в кабинет, остановился посередине и, вежливо поклонившись, подчеркнуто официально отрекомендовался:
— Полковник Войска Польского Окулицкий.
Я встал из-за стола и указал на кресла, стоявшие около небольшого столика у стены:
— Проше пана, нех пан усёндзе.
Полковник сел в кресло. Его взгляд задержался на кофейном приборе в центре столика. Мне было известно, что поляки предпочитают кофе любому другому напитку, поэтому я попросил приготовить его к нашей беседе.
— На каком языке будем говорить? — спросил я, усаживаясь напротив. — Можно на польском, но заранее прошу извинить меня за возможные неточности и ошибки.
— Ничего, ничего. Я, правда, немного говорю по-русски, но наверняка хуже, чем вы по-польски. Как-нибудь поймем друг друга, — ответил он.
— Шановный пане пулковнику, — начал я, — вы приглашены не для допроса. Я уполномочен проинформировать вас об одном важном деле. В Лондоне представители наших правительств подписали соглашение о взаимной помощи в войне против фашистских агрессоров и о формировании в СССР польской армии.
— Вы решили сформировать польскую армию? — переспросил он.
— Да, именно сформировать армию на территории СССР для совместной борьбы с гитлеровскими захватчиками, поработившими вашу страну и вероломно напавшими на Советский Союз.
Окулицкий молчал. Он, конечно, уже оценил значимость этого события, однако, как человек весьма осторожный, не спешил с выводами.
— Мне бы хотелось, шановный пане пулковнику, — продолжал я, — узнать ваше личное отношение к этому очень важному для народов наших стран соглашению. И быть может, вы сумеете сказать, как, по вашему мнению, воспримут известие о нем ваши коллеги?
— Думаю… что все мы можем только приветствовать это соглашение, — уклончиво проговорил он. — У нас одно время ходили слухи о каком-то соглашении, но, откровенно говоря, мало кто этому верил.
По всему было видно, что Окулицкого волнует позиция Англии в этом вопросе. Он не решался спросить меня об этом прямо, но, зная его давнюю привязанность к господам из Лондона, я сразу догадался о причине его сдержанности.
— Приятно отметить, что в создании польской армии проявило заинтересованность и английское правительство, — как бы между прочим сказал я. — Оно тоже взяло на себя определенные обязательства.
Полковник весь как-то преобразился. От его скованности не осталось и следа.
— То есть бардзо добже, проше пана, — кивнул он, и глаза его радостно заблестели. Ему явно импонировало участие англичан.
— И еще, пане пулковнику, я имею честь сообщить вам, что по решению вашего правительства в Лондоне вы назначаетесь начальником штаба этой армии, и вам предстоит вскоре отбыть к месту ее формирования.
Окулицкий порывисто встал, щелкнул каблуками и буквально выкрикнул:
— Свентый боже, пан Езус Христус!
Момент для него был действительно «исторический». Подумать только: ожидал наказания за свои дела, а стал начальником штаба!
— Могу ли я считать это выражением вашего согласия, шановный пане пулковнику? — спросил я.
— Так-так, проше пана, проше пана, — несколько раз повторил Окулицкий, вытянувшись по стойке «смирно».
Я предложил ему сесть, протянул открытую коробку папирос. Полковник жадно закурил, поудобнее расположился в кресле и положил ногу на ногу.
— А кто назначается командующим армией? — поинтересовался он.
— По рекомендации Лондона — генерал Андерс.
— О! — заулыбался Окулицкий. — Бардзо добже, бар-дзо добже! Лучшего командующего не найти. А где он теперь?
— Он уже в Москве.
Полковник, видимо, быстро освоился со своей новой ролью. Разговор пошел серьезный и деловой. Окулицкий дотошно расспрашивал меня о лондонском соглашении. Не могу сказать, чтобы его вдохновило мое сообщение о том, что армия формируется только из гражданских беженцев и польских солдат, оказавшихся в Советском Союзе в 1939 году.
В ходе дальнейшей беседы Окулицкий уже вполне откровенно высказывался о своих симпатиях к британским островам. Не оставалось сомнений, что он по-прежнему разделяет антисоветские планы польского эмигрантского правительства, поощряемые англичанами.
Когда мы расставались, полковник предложил мне встретиться вновь на следующий день.
— Я подумаю, — сказал он, — и изложу вам свои соображения относительно формирования нашей армии.
Было над чем подумать и нам.
Последующие события показали, что и генерал Андерс, и польское правительство в Лондоне считали соглашение с СССР лишь временным тактическим ходом. Они вовсе не собирались воевать с фашистскими захватчиками совместно с Красной Армией и за нашей спиной вели переговоры с английским правительством, обещавшим им помощь в возрождении польского буржуазного государства. Что касается англичан, то они так и не выполнили свои обязательства предоставить создаваемым в СССР польским частям необходимое вооружение.
Уже в конце сорок первого года одна польская дивизия численностью в 12500 человек была сформирована, обучена, вооружена советским оружием. Советская сторона предложила послать ее на фронт — в те дни враг стоял у ворот Москвы, но Андерс заявил, что дивизия не готова. Такой же тактики отговорок и проволочек Андерс и лондонское эмигрантское правительство придерживались и в дальнейшем.
В феврале сорок второго года советское командование вновь обратилось с предложением направить на фронт польские дивизии — их было уже четыре. И снова последовал ответ: «Не готовы, будут готовы к первому июня». Обещания Андерса посылать польские части на фронт по мере их формирования оказались пустыми словами. Затем он ухватился за идею использовать не отдельные дивизии, а все шесть дивизий, всю армию сразу: тогда, мол, это будет иметь большое политическое значение. Дело кончилось тем, что после поездок в Лондон в марте и мае сорок второго года Андерс, сославшись на просьбу англичан, поставил вопрос о необходимости отправить польскую армию в Иран.
Откровенно говоря, армия эта вызывала у нас определенные сомнения: командный состав ее комплектовался офицерами, как правило, настроенными антисоветски. И все же, когда польские части готовились к отправке в Иран, многие польские солдаты и даже некоторые офицеры высказали пожелание остаться в СССР и вступить в ряды Красной Армии.
В августе сорок второго года эвакуация 76-тысячной польской армии в Иран была завершена. Андерс уверял своих солдат, что в Иране англичане оденут их как следует, снабдят оружием, и они вернутся в СССР, чтобы сражаться на советско-германском фронте. Однако все это было ложью. Генерал Андерс и лондонское эмигрантское правительство проводили, по существу, предательскую политику по отношению к своему народу. Английские правящие круги во главе с Черчиллем стремились заполучить побольше польских солдат, чтобы те вдали от родины защищали их колониальные интересы. Польская армия нужна была англичанам в Иране на тот случай, если бы фашисты, захватив Ближний Восток, вздумали через Иран наступать на Индию, эту «жемчужину британской короны».
