Бонжур, Антуан! - Злобин Анатолий Павлович (книги без регистрации полные версии txt) 📗
ГЛАВА 11
Так вот отчего рассвирепел Луи. Я посмеивался и отнекивался, а перед глазами Тереза стояла, нет, Тереза двигалась перед глазами, как надламывающаяся волна.
Впрочем, и это прояснилось не сразу. А сначала Луи сардонически захохотал и принялся петлять по дорогам, чтобы запутать меня и отлучить от Терезы. Не на такого напал: я засёк километраж по спидометру, затвердил все повороты, мысленно набросал кроки — в общем, «Остелла» располагалась к северо-западу от дороги № 34 и на юго-запад от Ла-Роша, меня на таких дешёвых штучках не проведёшь.
Луи упрямо гнал машину, бросая на меня гневные взгляды. Было неприятно, что я расстроил его, тем более что я никак не мог уяснить причину. Но пока Иван не приедет, мы не сможем объясниться. Я принялся размышлять о ноже. Ясно, что посетителям таких приборов не подавали. Эти ножи с семейными монограммами в особой коробке лежат, их даже для своих не по всякому случаю достают. Тереза этот нож по ошибке принесла. Или знак особый пожелала подать? Так или иначе, одно точно: мне удалось напасть на след Мишеля. Сходство монограмм не могло быть простым совпадением. Все эти завитушечки, вензеля, кренделя — одна рука их вырезала, по одному заказу. Если бы не Луи с его неожиданной выходкой, я уже сейчас, не вызвав никаких подозрений, знал бы имя хозяина «Остеллы».
Дома Луи окончательно утихомирился, заглядывал мне в глаза, подсовывал семейные альбомы, журналы с картинками. Мне все хотелось спросить, за что он так рассердился? Но не со словарём же в руках нам выяснять отношения?
Луи начал рассказывать, как строил свой дом. Он переехал сюда недавно, три года назад, когда вышел на пенсию. Всю жизнь мечтал жить в Арденнах, где прошли его лучшие годы. И сбылась мечта на старости лет.
На специальной подставке стоит блестящая шахтёрская лампа: подарок от администрации при выходе на пенсию. Луи зажёг огонь, демонстрируя, как красиво горит лампа. Шарлотта хлопотала на кухне. Я уж думал, мир настал. Но едва за окном прошуршала машина, как глаза Луи вмиг вспыхнули гневом. Мы одновременно бросились к двери. Я подскочил к машине первым:
— Иван, спроси у него про нож. Почему он нож у меня отнимал?
— Какой нож? — растерялся Иван, попав с корабля на бал.
Луи перехватил Ивана, двинулся на меня с кулаками. Я отступил.
— Он говорит, что будет сейчас рассчитываться с тобой, — непонимающе перевёл Иван. — Что между вами случилось?
— Сейчас я рассчитаюсь с ним, — кричал Луи. — Идём в дом.
— Он зовёт тебя в свой дом, — переводил Иван.
— Передай ему, что я и сам могу кое-что сказать, — требовал я.
— Запрещаю вам говорить по-русски, — кричал Луи. — Слушай только меня и переводи.
— Он запрещает мне разговаривать с тобой, — перевёл Иван.
— Молчи! — цыкнул Луи.
Ладно, кто-то из нас должен проявить благоразумие. Пусть Луи выскажется, и тогда я отвечу. Мы прошли в дом. Иван поздоровался с Шарлоттой.
— Как Мари? — спросила Шарлотта.
— Утром я отвёз её в родильный дом, — отвечал Иван с тревожной улыбкой. — Я только что из Льежа, потому и задержался. А Тереза там сидит. Пока ничего нет.
— Не волнуйтесь, всё будет хорошо, — говорила Шарлотта, не замечая нетерпения Луи, должно быть, она привыкла к подобным выходкам мужа.
Луи продолжал наскакивать на меня.
— Он говорит, что ты турист и ничего не понимаешь в ихней жизни, — сказал Иван, оторвавшись от семейных забот.
— Это становится интересно, — заметил я, присаживаясь к столу. — Ну что ж, давай послушаем.
Луи ладонью хлопнул по столу, очами сверкнул.
— Ты говоришь о предателях, а сам ни одного предателя не видел, — кричал Луи. — Замолчи же ты! — это уже к Ивану.
— Как же я буду переводить, если ты не даёшь мне сказать, — Иван тоже сбился и сказал это по-русски, отчего Луи вскипел ещё более:
— Говорить буду я, а вы будете молчать и слушать меня.
— Хорошо, я буду молчать, — послушно согласился Иван. — А кто же будет переводить?
— Я этих предателей убивал своими руками, — бушевал Луи, не давая Ивану слова молвить. — Молчи и слушай. Я знаю, что такое предатели и с чем их едят. Я с ними не любезничал, не целовался.
— Подожди же, — взмолился Иван на французском языке. — Я все забуду, что ты мне говоришь. А я хочу переводить хорошо.
Луи всё-таки понял, что если он хочет что-то сказать мне, то должен давать слово Ивану и ждать своей очереди.
— Я коммунист, — горячился он. — Я уже тридцать лет коммунист. Тебя ещё на свете не было, когда я стал коммунистом. Мы, бельгийские коммунисты, всегда стояли за народ. И мы, шахтёры, — ядро рабочего класса. Я сделал все, что мог. Мне сказали: ты уйдёшь с шахты. И я пошёл в Сопротивление. Боши сволочи. Я не считаю, что я спас Бельгию от бошей, но я боролся так, что лучше я не мог бороться. Мы боролись вместе с русскими. Тут были и такие борцы, которые получали от Англии деньги, парашютаж, оружие, но они ничего не делали, а сидели по домам. А мы сами добывали оружие для себя и этими же автоматами убивали бошей, — с каждой фразой разговор входил в более спокойное русло, вынужденные паузы, когда Иван переводил, а Луи слушал и собирался с мыслями, хочешь не хочешь, успокаивали его. Луи сцепил пальцы рук, положил руки на стол. Желваки на скулах нервно поигрывали.
— Я тебе скажу, — с болью продолжал он, — как мы с Борисом воевали. Нам сказали: нельзя бить бошей без приказа. Мы видели много бошей, но не убивали их, такой был приказ. Я не понимал, зачем такой приказ, но я солдат, мы делали присягу, а этот приказ пришёл из Лондона. Боши разбили лагерь и поставили свою артиллерию против самолётов, но мы не могли их тронуть. Тогда Борис сказал: «Такой приказ могли дать только проклятые буржуи. Но если мы не имеем права нападать на бошей, пусть боши нападают на нас». И мы стали их дразнить. Они нападали на нас, и тогда мы их убивали, защищаться нам можно было. Мы не прятались по лесам, не получали денег из Лондона, мы воевали сердцем. Только в сорок третьем году мы получили разрешение драться, как мы хотим, а после освобождения у нас сразу отобрали оружие. Вот что мы получили за свою кровь.
