Это было под Ровно - Медведев Дмитрий Николаевич (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации TXT) 📗
Поэтому было решено на некоторое время отозвать разведчиков из Ровно. Кузнецов, Шевчук, Гнедюк и Николай Струтинский покинули город и пережидали на станции Здолбуново.
Как выяснилось потом, предосторожность эта была излишней — гестаповцы ничего не узнали о нашей работе в Ровно.
ВСТРЕЧА С КОВПАКОМ
Еще в феврале 1943 года, когда наш отряд в полном составе находился в Сарненских лесах, мы часто получали сообщения от наших разведчиков из Ровно, Сарн, Клесово и Ракитное, а также от местных жителей, что где-то на севере от нас действует крупное партизанское соединение.
— Ковпак ведет тысяч сто партизан, — говорили местные люди.
«Фельджандармерия и каратели сильно обеспокоены каким-то крупным партизанским отрядом под командованием Ковпака. Немцы и немки с ужасом рассказывают, что Ковпак везде появляется неожиданно, истребляет немецкие гарнизоны, взрывает мосты и эшелоны. Боятся, чтобы он не пришел в Ровно», — писал мне из Ровно Кузнецов.
Что это за соединение и кто такой Ковпак, мы тогда еще не знали.
Вскоре разведчик Валя Семенов доложил мне, что в Князь-Село прибыли партизаны Ковпака и расквартировываются по соседним селам.
— Ты их видел?
— Самого Ковпака еще не видел, но к нам едут его представители.
И правда, через час я уже познакомился с представителем Ковпака. Я увидел человека среднего роста, коренастого, с большой русой бородой. Он слез с седла и представился:
— Вершигора, начальник разведки отряда Ковпака.
На петлицах его гимнастерки — три прямоугольника, означавших, что он подполковник. На левой стороне груди — новенький орден Красного Знамени.
Вершигора скупо отвечал на наши расспросы. Зато очень подробно интересовался обстановкой: как расположены немецкие гарнизоны, много ли войск в Ровно и области, какие села контролируются партизанами.
— Сидор Артемович Ковпак и Семен Васильевич Руднев решили отпраздновать годовщину Красной Армии. Они просили меня передать вам приглашение прибыть к нам в Князь-Село на праздник, — сказал Петр Петрович Вершигора.
На рассвете 23 февраля я в сопровождении Пашуна и небольшой группы партизан выехал в Князь-Село.
Много раз за время партизанской жизни мне приходилось встречаться во вражеском тылу с партизанскими отрядами, разведчиками, с отдельными партизанами. И всегда эти встречи как-то особенно волновали. «Мы не одни здесь. Нас много, мы везде», — думалось мне. Но встреча с Ковпаком и его людьми запала мне в душу на всю жизнь.
Когда мы проезжали через села Ленчин и Рудню-Ленчинскую, где расположились подразделения Ковпака, я забыл, что нахожусь во вражеском тылу. По улицам ходили бойцы, вооруженные автоматами и ручными пулеметами. На шапках ярко горели красные ленты и красноармейские звезды. Многие ковпаковцы были награждены, и новенькие ордена и медали поблескивали на их гимнастерках. Кое-где у хат стояли станковые пулеметы и даже орудия. Партизаны распевали песни и лихо здоровались.
Ковпак в моем представлении был человеком огромного роста, с громовым голосом. Каково же было мое изумление, когда я увидел перед собой худенького человека лет шестидесяти, с тихим голосом. На его груди сверкали Золотая Звезда и орден Ленина.
— Здравствуйте, товарищ Медведев! — сказал Сидор Артемович. — Многое я слышал о вас и в Брянских лесах и здесь, на Украине. Добре работаете!
Ковпак стал забрасывать меня вопросами: давно ли мы в этих местах, как ведем работу, долго ли будем сидеть под Ровно. Я подробно рассказал Сидору Артемовичу обо всем.
— А сидеть будем здесь до тех пор, пока сюда придет Красная Армия.
В это время в комнату вошел высокий красивый человек с орденами на гимнастерке. Лицо у него было очень утомленное.
— Знакомьтесь, это мой комиссар, — показывая на вошедшего, сказал Ковпак.
Мы тепло поздоровались. Семен Васильевич Руднев включился в разговор.
— Правда, что вы имеете в Ровно своих партизан? — спросил он.
Услышав подтверждение, Семен Васильевич еще больше оживился. Он расспрашивал меня о всех тонкостях дела: как мы добились этого, по каким документам наши люди туда ходят, как удалось установить связь с местной большевистской подпольной организацией, кто такой Новак, как мы совместно организуем операции.
— Вот и нам бы организовать такую работу Сидор Артемович, — сказал Руднев, обращаясь к Ковпаку.
Сидор Артемович попросил меня снабдить начальника разведки подходящими документами и добавил:
— Хлопцы для города у нас найдутся, только вот немца у меня нет.
— Какого немца? — спросил Руднев.
— Да у них один партизан в Ровно под немца работает.
— Ишь ты!.. Повидать его можно?
— К сожалению, нет. Он сейчас в Ровно, — ответил я.
— А нельзя ли через вашего «немца» узнать в Ровно о результатах диверсий, которые мы провели в Ровенской области?
Я обещал, что поручу это Кузнецову.
Близился вечер. В трех комнатах были накрыты праздничные столы. За ними уселись штабные работники, командиры батальонов и рот — всего человек семьдесят.
Первый тост за товарища Сталина поднял Сидор Артемович Ковпак. За ним выступил Семен Васильевич Руднев. Нужно было видеть, с какой любовью и искренней преданностью слушали собравшиеся командира к комиссара!
Затем слово предоставили мне.
Я говорил о своем отряде, о том, какой переполох у немцев вызвало появление Ковпака и ковпаковцев; не случайно, видимо, каратели, заходя в села и хутора, прежде всего спрашивают: «Ковпака нет?» Рассказал, что немецкие «правители» и их жены в Ровно смертельно боятся, что Ковпак нападет на Ровно.
Праздник закончился танцами и плясками под аккомпанемент баяна.
На рассвете мы выехали к себе в лагерь.
А через три дня, когда соединение Ковпака уходило по своему знаменитому сталинскому маршруту, мы передали комиссару Рудневу подробные сведения, которые его интересовали.
С тех пор прошло четыре месяца. Мы перебрались за это время дальше на запад, за реки Случь и Горынь, обосновались в Цуманских лесах.
Помню жаркий июньский день, когда у моей палатки появился встревоженный связной, посланный секретным постом, выдвинутым к одной из дорог в двух километрах от лагеря.
— Товарищ командир, вдоль дороги со стороны села Журавичи движется немецкая колонна. Впереди — конные, за ними — солдаты на фурманках. Есть и пушки.
Не успел я разобраться в этом донесении, как одновременно, запыхавшись, подбежали двое: боец с одного из постов, охранявших лагерь, и партизан, пасший наш скот на лесной полянке близ лагеря. Оба подтвердили, что своими глазами видели немецких конников.
Сомнений быть не могло — немцы появились с трех сторон.
Стехову с поддежурным взводом я приказал выдвинуться в сторону противника и наладить там командный пункт. Сам остался на месте, чтобы подготовить остальных и держать связь с другими постами.
Не успел Сергей Трофимович отойти и двухсот метров, как длинная пулеметная очередь прорезала лесную тишину. За ней — плотный автоматный и винтовочный огонь.
Я решил, что стреляют наши, и, опасаясь, что они зря пожгут патроны, которых у нас и так маловато, послал связного с приказом стрелять прицельно, беречь боеприпасы.
Связной мигом скрылся за деревьями.
В это время докладывают:
— Товарищ командир! С поста сообщают — немцы на дороге разворачивают пушки.
Приказываю Базанову:
— Взять тридцать пять автоматчиков, захватить пушки!
Базанов мигом скрылся в лесу.
Бой разгорается. Доносятся крики «ура».
«Неужели Стехов повел людей в атаку, не предупредив меня?» — подумал я. Но вернулся посланный мной связной и доложил:
— Ваше приказание передано. Товарищ Стехов сообщил, что стрельба идет со стороны немцев, а наши стреляют мало. Он удивляется, что со стороны противника беспрерывно слышится русское «ура».
— Передать Стехову: людей в атаку не пускать. Справа от него — пушки, туда выслан Базанов. Пусть с ним свяжется. Все же обстановка боя была неясной. Почему со стороны противника кричат «ура»? Откуда в лесу появились пушки? Неужели немцы послали вперед предателей? Ни я, ни оставшийся со мной Лукин ничего понять не могли.
