Сладостно и почетно - Слепухин Юрий Григорьевич (читать хорошую книгу полностью TXT) 📗
— Ты все-таки через немцев хочешь попробовать?
— Через кого же еще, других возможностей у меня нет. Вы на работу каким путем ходите?
— А вот на штрассу выйдем и прямиком топаем до самой Эльбы. Ну а на той стороне как трамвайные пути перейдем, так после вниз, под мост. После там сразу товарная станция и будет, по леву руку.
— И с работы возвращаетесь тем же путем? Тогда вот что, Аня, — завтра я не смогу, мне утром надо вернуться к хозяйке, а дня через три постараюсь вырваться. Я вас буду ждать на перекрестке — ты какие трамвайные пути имеешь в виду, на Хамбургерштрассе?
— Да там других нема. Вот так трамвай, а нас поперек ведут — улица вроде Флигельвек называется, увидишь — вниз так идет, под горку, и под железнодорожный мост. Там еще на углу два дома, приметные такие — трехэтажные, с красного кирпича, а балконы деревянные, балочки такие вырезные…
— Хорошо, найду. По-моему, я знаю это место. Значит, встретимся там, и ты мне тогда передашь список, если уже успеете достать. Сегодня суббота? Да, давай в среду — это будет двадцать восьмого…
Из лагеря Людмила ушла в половине девятого и домой вернулась вовремя; профессор, услышав ее, выглянул из кабинета и объявил, что новости становятся все более интересными, поэтому ни в какой Шандау он завтра не едет — пусть она возвращается одна и скажет, что ему пришлось остаться здесь до понедельника.
— Посмотрим, как фрау Ильзе к этому отнесется, — зловеще сказала Людмила.
— А это уж как ей будет угодно, — отозвался профессор, впадая в лихость. — Впрочем, ты можешь сказать, что меня вызвали на консультацию или еще куда-нибудь.
— Господин профессор! Вы толкаете меня на ложь?
— Вздор, какая там ложь. Немного хитрости, дочь моя, в данном случае вполне оправданной.
— Тогда договоримся: я навру фрау Ильзе насчет вас, а вы в среду скажете, чтобы я вечером съездила в Дрезден и что-нибудь вам привезла.
— Тебе в среду вечером надо быть здесь?
— Да, или в четверг. Но лучше в среду.
— Бога ради! Скажу, что забыл нужную книгу, и поезжай на здоровье. У тебя поклонник в этом лагере?
— Что вы, какие поклонники, я там вообще ни с кем не знакома в мужском секторе. Господин профессор, вы не знаете — доктор Фетшер сейчас в Дрездене?
— Надо полагать, если не забрали на фронт. Впрочем, Райнера не заберут, об этом уже наверняка позаботились высокопоставленные пациенты. А что тебе от него надо?
— Посоветоваться, у меня что-то… вроде фурункула.
— Фурункул! — воскликнул Штольниц. — Это скверная штука, Людхен, очень скверная! Я помню, как меня донимали фурункулы в шестнадцатом году, в окопах… кажется, это так и называлось — «окопный фурункулез». Ты непременно покажись Райнеру, непременно. Я позвоню сегодня же, и утром можешь к нему сходить.
— Нет, утром я не пойду, я обещала фрау Ильзе вернуться утренним поездом, там много дела. А вот в среду или в четверг, если вы сможете договориться…
— Разумеется, я с ним договорюсь. Да, так вот — относительно Восточного фронта! Сейчас передавали статью одного английского корреспондента, который там побывал, под Курском. Фантастика, дочь моя, такого я даже не мог себе представить! То есть мы там так оскандалились с этим пресловутым летним наступлением, такой получился конфуз — просто неслыханно. Генерал-фельдмаршал Клюге на своем северном участке вообще ничего не смог сделать — целую неделю штурмовал русские позиции, положил не менее шести дивизий, но так и не сдвинулся с места. С юга на Курск наступали войска Манштейна — им удалось сперва потеснить русских километров на сорок, но потом выдохлись и они. К двенадцатому — а сражение, заметь, началось пятого — всего неделя прошла! — к двенадцатому июля мы уже совершенно обессилели. И тогда ударили русские, одновременно на юг и на север, причем сразу перешли от обороны к наступлению — а это, дочь моя, совсем не просто сделать, о нет! Я сам когда-то воевал и хорошо себе представляю, что это значит — поднять в наступление войска, которые до этого целую неделю отбивали атаку за атакой… Знакомы тебе те места?
— Какие места?
— Между Орлом и Белгородом, неужели трудно сообразить!
— Между Орлом и Белгородом… — Людмила задумалась. — Я однажды там проезжала, поездом из Москвы… Да, конечно, после Орла был Харьков.
— Какой там рельеф, не помнишь?
— Степь, но довольно холмистая. И еще… такие большие овраги. А лесов, кажется, нет…
Она, замолчала, припоминая, потом вдруг опустила голову и закрыла лицо ладонями. Профессор посмотрел на нее удивленно.
— Людхен, ты что… — он не договорил, встал и, пройдясь по комнате, остановился рядом и осторожно положил руку ей на голову.
— Ну, ну, не надо, — сказал он ворчливо. — Прости меня, старого осла. Успокойся, дочь моя, поплачь и успокойся. Теперь уже недолго… дотерпим как-нибудь…
Утром он проводил Людмилу на пригородный поезд и на вокзале услышал в сводке последних известий короткое сообщение из Рима: дуче Муссолини ушел в отставку по состоянию здоровья. Профессор пустился домой чуть ли не бегом и до обеда не отходил от приемника. Вести были самые противоречивые — Стокгольм сообщал об аресте диктатора, более осторожное швейцарское радио высказывало предположение, что он вынужден был подать в отставку из-за разногласий с Виктором-Эммануилом, Рим вообще не передавал ничего, кроме бельканто.
— Распелись, — заметил профессор, подмигнув бюсту Минервы на книжном шкафу.
Следовало бы, конечно, поработать, раз уж остался в городе, но Штольниц почувствовал вдруг полнейшее безразличие к проблеме влияния итальянских школ на Луку Кранаха Старшего. Интересно другое: если Италия заключит сепаратный мир, догадаются ли союзники высадить десант на северном побережье Адриатики? Оттуда ведь до австрийской Каринтии рукой подать! Но тогда уже и в Лигурии, чтобы встречным маневром отсечь Пьемонт и Ломбардию…
Снова засунув рукопись в ящик письменного стола, профессор достал большой атлас и раскрыл на карте Аппенинского полуострова. Да, разумеется, лучшего варианта и быть не может — одновременно удары по двум направлениям: здесь на Южную Австрию, а там через Савойю на Верхний Рейн. Оккупационные войска во Франции вряд ли смогут оказать серьезное сопротивление, юг Австрии не укреплен — из района Удине можно ударить прямо на Клагенфурт…
