Хребет Скалистый - Гуров Игорь (читаем полную версию книг бесплатно TXT) 📗
Наконец спуск был окончен. Вытерев со лба выступивший пот, Ольга притормозила и оглянулась назад.
Жмуркин летел по коварным извилинам полным ходом. Он оказался более опытным водителем, чем Ракитина.
Миновав зеленую долину, засаженную виноградниками, машины въехали в город.
— Смотрите, смотрите, море!!! — донесся восторженный крик Васьки.
Высунувшись из машины, Лелюх показал рукой туда, где в просвете между пригорками виднелась исчерна-синяя водная гладь. Васька не мог оторвать от нее взгляда. Шура и Алла, хотя уже бывали на море, тоже прильнули к окнам.
Вот и пляж. Могучий, многокилометровый разлив мелкого песка, нежного и бархатистого.
Вперегонки все устремились к воде и долго плескались в ласковых теплых волнах. Купание возбудило аппетит. Васька на этот раз готов был забыть о завтраке, лишь бы купаться подольше. Но он помнил о своем "высоком назначении" и безропотно принялся за приготовление пищи. Все взялись ему помогать.
— А я помогу по-другому, — сказал Жмуркин.
Он сел за руль и уехал. Вернулся Жмуркин как раз тогда, когда все рассаживались вокруг "стола".
— Анапские виноградники не менее знамениты, чем пляж, — весело возвестил он, и, раздвинув колбасу и сыр, положил между ними тяжелые гроздья винограда.
После еды все снова купались и жарились на солнышке, растянувшись на золотистом песке.
Но вот Проценко отдал распоряжение садиться в машины, и экспедиция снова отправилась в свой путь.
Кубанские джунгли
Пыльная, хорошо накатанная дорога проходила по высокой дамбе. Справа и слева, насколько хватал глаз, колыхались и шумели камыши. В эти необъятные зеленые просторы лишь кое-где были вкраплены темно-синими пятнами небольшие озера, темнели коричневые островки суши.
— Кубанские джунгли, — задумчиво произнес Жмуркин.
— Да, — согласился Проценко, — непроходимые чащобы, пропасть зверья. Так же, как в джунглях, человеку здесь приходится отвоевывать у природы каждый клочок земли.
Он попытался представить себе, как прятались в этих дебрях партизаны. Где-то на островках размещал свои базы Гудков.
— Давайте сегодня же разобьемся по двое, по трое и пойдем на острова, предложил Жмуркин.
Оказывается, это невозможно. Тот, кто плохо знает коварный нрав кубанских плавней и решится проникнуть в глубь камышовых зарослей, может найти в них свою смерть. Его засосут топи. Он может провалиться в замаскированные зеленой тиной глубокие омуты. Он может встретиться со свирепым кабаном или ловким, отчаянным камышовым котом — хаусом.
Даже выросший в этих местах Проценко заявил, что не решится идти в плавни без хорошего проводника.
Обогнув Витязьский лиман, один из крупнейших лиманов в устье Кубани, машины въехали в стоящую на пригорке станицу. Это была родная станица Проценко и Решетняка.
Навстречу попались двое парней. Оба в ярких рубахах с бесконечным числом пуговиц, подпоясанные узенькими поясками, украшенными серебряными с чернью пластинками. На головах у парней, несмотря на жару, — каракулевые казачьи шапки — кубанки.
Два седобородых деда сидели на завалинке. На одном — выцветшая коричневая черкеска с костяными газырями, другой — в темно-синем пиджаке, из-под которого виднелась рубаха, украшенная множеством мелких пуговок.
— Вот она, сердечная, Тамань — земля Тмутараканская, — растроганно произнес Проценко. — Давай, Олюша, вон к тому домику с флагом над крыльцом. Заедем в станичный совет, а тогда уже определимся по домам.
Алка выскочила из машины почти на ходу. В этой станице она родилась. Здесь она проводила два предыдущих лета, и ей не терпелось поздороваться со своими станичными друзьями.
— Тетя Лукерья! — крикнула она пожилой казачке, подошедшей к плетню посмотреть, кто приехал на таких больших и шикарных машинах. — Тетя Лукерья, здравствуйте! Петяшка где?
— Ах, та же боже ж мий! — всплеснула руками дородная Лукерья и заторопилась к машине. — Здоровенька була, девонька! Потянуло до дому? Здравствуй, Грицько! — кивнула она Проценко. — С товарищами приехал. Заходьте, заходьте.
Передав своих спутников тетке Лукерье, Проценко пошел в станичный совет. Оказалось, что сюда звонил Решетняк и председатель совета уже выделил экспедиции двух проводников. Проценко хорошо знал их обоих.
Это был Лаврентий Кулибаба, здоровенный плечистый казак с черной, чуть с проседью бородой, и щуплый вертлявый казачишка Христофор Ферапонтович Майборода, бывший партизан отряда Гудкова. Оба станичника — отменные охотники, знающие в плавнях каждую тропинку, каждый островок.
Они как раз собирались на охоту по заданию краеведческого музея; для пополнения коллекции чучел надо было добыть несколько птиц и зверей. С охотниками должен был идти и сын тетки Лукерьи — Петяшка.
Переночевав в станице, экспедиция ранним утром отправилась в плавни.
По плохо накатанной дороге, с самыми замысловатыми зигзагами, подъехали к сплошной стене камыша. Дальше пути не было.
— Машины можно оставить здесь, — распорядился молчаливый Кулибаба, — никто их не тронет. Петяшка, веди товарищей на Атаманский остров, а я пойду…
Ничего не объясняя, он скрылся в камышах.
— А куда ж тут идти? — с сомнением проговорил Лелюх. — Совершенно непроходимая трясина.
— Не бойсь, — успокоил Майборода, — Петяшка — он проведет. Я тож могу провести, но Петяшка лучше.
Петяшка уверенно шагнул вперед и скрылся в камышах.
Вытянувшись цепочкой, за ним пошли остальные члены экспедиции. Алла вела на поводке Сокола. Они не переставали удивляться тому, как их юный проводник находит дорогу в плавнях, в причудливом лабиринте болот, маленьких пресных и соленых озер.
Охоту начали с первых же шагов. Счет открыл Петяшка. Да какой счет: выстрелом, какому мог позавидовать любой снайпер, он сшиб изумительной красоты пурпурную цаплю. Через несколько минут дуплетом из обоих стволов выстрелил по стае уток Христофор Майборода. Две утки остались неподвижно лежать на воде. Третья, подранок, ударила несколько раз по водной глади крыльями и тоже затихла.
Грохнул выстрел где-то вдалеке.
— Лаврушка зверя подбил, — уверенно сказал Майборода. Он как выстрелит, так шкура есть. Вот я вам расскажу… Петяшка! Гляди! Гляди! Стреляй, милай!
Прямо у них над головой, лениво помахивая крыльями, летел большой, тяжелый пеликан. Мальчик выстрелил по пеликану в упор, прямо в его широкую белую грудь.
Больше под выстрел ничего не попадалось. Зато издалека, с той стороны, куда ушел Лаврентий Кулибаба, один за другим прогремели еще два выстрела.
Камыши становились гуще, и продираться сквозь них было все труднее.
Васька Лелюх совсем приуныл. Все брели по колено в воде.
Неожиданно камыши расступились, и участники экспедиции оказались на берегу большого чистого озера, в центре которого возвышался круглый островок, поросший большими ивами и кустарником.
— Вот и Атаманский, — объявил Петяшка. Он отыскал брод и провел своих спутников на остров.
Под одной из плакучих ив сидел Лаврентий Кули-баба. У его ног лежал небольшой кабан. Перегоняя друг друга, все бросились к нему: рассматривали свирепую морду, щупали жесткую, как проволока, щетину, удивлялись страшным клыкам.
— Вот это да! — воскликнула Ольга.
— Хорош кабанчик, — поддержал Жмуркин.
— Подсвинок-то? — довольно безразлично ответил Лаврентий. — Нет, худой. Вот к осени, тогда бы он жиру нагулял, а то сейчас бить зверя или птицу одно баловство. Подсвинок для стоящего охотника не добыча. У меня тут настоящая добыча есть.
Он поднял с земли тужурку. Под ней лежал пушистый, величиной с большую собаку, зверь. Его шерсть, чуть подпорченная кровью, шелковистая на ощупь, была серо-бурого цвета. На ногах и шее — темные полосы. Острые уши украшены пушистыми кисточками. Четыре черные полосы тянутся от лба к затылку. Черные кольца на хвосте.
— Болотная рысь!.. Это хаус!.. Камышовый кот!.. — Раздалось сразу несколько возгласов.
