«Зарево» на высочине (Документальная повесть) - Мечетный Борис Трифонович (читать книги без регистрации полные .txt) 📗
А над елью стояла печальная, бездонная тишина.
На рассвете вышли к Ораве — быстрой, капризной реке. Рядом тянулось шоссе, а в двухстах метрах дальше белело железнодорожное полотно.
Зволен, Банска-Быстрица, Блатинская долина — все это теперь осталось позади. Там были друзья, словацкие партизаны. И хотя там шли упорные бои с гитлеровцами, они чувствовали себя в тех местах спокойнее. Теперь же впереди лежала земля, занятая врагом. Впереди поднимались крутые склоны Малой Татры. А дальше находились города Жилина и Чадца, к которым нужно дойти.
Отряд свернул с дороги и, пройдя с километр, остановился в небольшой пади, рядом с селом Хлебники.
Как полагал Фаустов, недалеко отсюда должен быть мост, которым командир и решил воспользоваться. Он направил вперед начальника штаба отряда Владимира Кадлеца с бойцами, чтобы подыскать наиболее удобное место для переправы.
Удивительный парень, этот Владимир Кадлец! Красивый, статный, с большой темной шевелюрой и аккуратно подстриженной бородкой, он выделялся среди остальных ребят отряда. Чех по отцу и русский по матери, Владимир прекрасно владел чешским и немецким языками. Поэтому Фаустов и направил к Ораве начальника штаба с тремя бойцами, зная, что Кадлец проведет разведку быстро и хорошо.
Прошло более часа. Кадлец не возвращался. Фаустов уже начал посматривать на часы, а бойцы глаз не сводили с извилистой каменистой дороги, на которой должны были появиться разведчики.
Вдруг где-то послышалось рычанье мотора. Оно то затихало, то становилось ближе, и вскоре стало ясно, что со стороны шоссе к Хлебникам по этой извилистой дороге идет машина.
Бойцы приникли к камням, прилаживая к стрельбе автоматы. Конечно, ввязываться в бой сейчас, перед переправой через реку, не следует, но на всякий случай нужно быть готовым к разным неожиданностям.
Из-за гребня на дорогу выкатилась легковая машина. Подъем был довольно крут, и мотор на каждом ухабе завывал от большого напряжения. Вот машина ближе, ближе. Уже видны фуражки офицеров, смутно белеют лица за простреленными окнами — видно, по ветровому стеклу кто-то очень удачно ударил из автомата. Интересно, где в такой переплет попали гитлеровцы?
Машина остановилась. Из нее не торопясь вышли двое, потом выбрался третий офицер. Они о чем-то начали совещаться, потом повернули в сторону, где залегли партизаны, и спокойно зашагали по камням.
— Сволочи, идут будто к себе домой, — процедил кто-то сквозь зубы, оттягивая затвор автомата назад. И тут же закричал:
— Хлопцы, это же Володька!
Немцы уже подошли близко. Все увидели под офицерской фуражкой черные брови в широком разлете и бородку начальника штаба Кадлеца, который держал под мышкой какую-то папку. Бойцы выбежали навстречу товарищам, бросились тормошить, рассматривать их в новом одеянии.
— Хорошие фрицы из вас получились, ребята! Ну прямо так и хочется из автомата пощупать…
— Я тебе пощупаю… Посмотри, что несет Володька (так в отряде называли Ладислава Самека).
От машины вприпрыжку поднимался молодой словак, единственный из разведчиков, который остался в короткой зеленой шинели и словацкой пилотке. Он нес несколько бутылок.
Перед Фаустовым остановился Кадлец. (Теперь это был высокий длинноногий гитлеровский офицер.)
— Докладываю: гауптштурмфюрер Петер Рейбель. Жаль только, что фамилия не дворянская.
Фаустов улыбнулся. Но только на секунду. В следующий момент он сухо проговорил:
— Потом доложишь! Немедленно увести машину с дороги.
Через четверть часа Кадлец рассказал командиру обо всем происшедшем. Когда разведчики, разыскав удобное место для переправы, уже возвращались назад, они увидели открытую легковую машину, идущую со стороны Дольни — Кубика.
— Разумеется, если бы она мчалась во весь опор, — рассказывал Кадлец, — то мы, конечно, не решились бы на такое. А тут видим — не торопятся, прохлаждаются фрицы. О чем-то громко говорят, хохочут во всю глотку. Нас, конечно, и взяло за живое. Быстро спустились и подползли к самому кювету, из-за кустов прицелились. Когда машина поравнялась, дали несколько очередей. Один сразу свалился, второй тоже остался возле машины, а третий чуть не ушел — только возле кустов упал. Обыскали машину — бумаги нашлись. Мы решили к тому же переодеться, как раньше договорились, товарищ командир.
— Форма фрицев нам сейчас очень кстати, — сказал Фаустов. — Да и машину сразу бросать не будем: ты на ней, Володя, вперед поедешь, да с собой своих «эсэсовцев» прихватишь.
Командир разбирал захваченные бумаги, затем передавал Владимиру. Наблюдая за Кадлецом, который внимательно просматривал каждый листок, Фаустов думал: повезло группе, что начальник штаба прекрасно владеет и немецким, и чешским языком. Бумаги оказались очень интересными. Особенно привлекли внимание рапорты коменданта Горной Оравы, в которых он сообщал братиславскому начальству об активизации партизан и просил подослать карательные подразделения.
Подошел подрывник Жижко. Хитро поглядывая то на командира, то на Кадлеца, он заговорщицким тоном проговорил:
— Командир, там, в машине, нашли полдюжины бутылок. Может, рискнуть, попробовать?
— Что за бутылки?
— Да кто его знает! Наш комиссар — грамотей, читал этикетку. Будто что-то французское…
— Не стоит. Лучше разбить. Вдруг какой сюрприз…
— Что вы, товарищ капитан! Я готов добровольно рискнуть.
— Ну да ладно, — улыбнулся Фаустов. — Валяйте по полстаканчику. Только от и до!
В этот день Юрий — да и не только он — впервые отведали французского шампанского. Пили, похваливали приятный трофей, а рядом — героями расхаживали четверо в эсэсовской форме. Офицер иногда поправлял на левом боку сползающую тяжелую кобуру с пистолетом и приговаривал:
— Еще не привык. По-нашему, справа проще носить.
Это было начало «маскировки отряда», которая впоследствии сыграла немаловажную роль. Пройдет немного времени, и после нескольких подобных встреч с гитлеровцами или жандармами отряд полностью перейдет на первоклассное довольствие противника.
Машину пришлось через два дня бросить. После того как кончилось горючее, ее столкнули в глубокую обрывистую лощину близ Зазривы. Теперь отряд двигался к Чадце, надеясь западнее этого города перейти границу, в ту часть страны, которая называлась протекторатом Чехией и Моравией. По пути несколько раз пришлось сталкиваться с местными жандармами и гардистами, но Фаустов очень удачно отрывался от преследователей.
В районе Чадца стало ясно — прорваться в Чехию здесь вряд ли удастся. Встревоженные частыми перестрелками с партизанами, гитлеровцы начали постепенно сжимать кольцо вокруг предполагаемой «партизанской зоны». Тогда Фаустов замыслил совершенно неожиданное.
— Пускай фрицы охраняют получше здесь границу. Мы войдем в Чехию там, откуда они не ожидают. Выступаем на север, в Польшу!
С огромным трудом, без продовольствия, уставшие от стычек с врагом, фаустовцы с помощью одного словацкого крестьянина прорвались на север и ушли на территорию так называемого Польского генерал-губернаторства.
А через несколько дней отряд Фаустова оказался у Яблунковского перевала. Впереди станция Мосты, а дальше Чешско-Моравская высочина…
В ПОЛНОЧЬ
К полуночи тронулись в путь. Вызвездило. Пушистый, очень рано выпавший в этом году снег мохнатыми белыми шапками лежал на ветвях деревьев. Морозило. Бесшумными тенями люди с тяжелым грузом за плечами скользили по лесу, сжимая в руках автоматы.
Юрий вдобавок ко всему нес еще и рацию, но идти было нетрудно: тропинка спускалась под гору. Час назад, когда бойцы, пересекшие границу между так называемыми Польским генерал-губернаторством и протекторатом Чехией и Моравией, грелись в доме лесника, невдалеке прошло несколько гитлеровских солдат. Они направлялись к границе, откуда только что пришел отряд. Это встревожило командира. Немцы, конечно, могли заметить свежие следы на снегу и броситься вдогонку. Нужно было к рассвету пройти долину, преодолеть небольшую быструю речушку. Тогда немцы потеряют их след, и разведчики смогут подойти к городу Мосты.