Пехота - Брест Мартин (книги регистрация онлайн бесплатно .txt) 📗
— Аггга. В них — «ббброня», — пытается острить Ярик, щелкая зубами.
— Так, а шо это вы так мало воды в чайник налили? — из темноты появляется Мастер и плюхается на ящик с ОГ-9.
— Не спится? — я протягиваю сигареты и ему, но он принципиально курит красные, поэтому отмахивается.
— Поспишь тут с вами. — Мастер выдыхает струю дыма в начинающую появляться из чайника струйку пара. — Так. Пойду я, Талисман, Лунгрен, Ваханыч, и два этих юных стрелка-олимпийца с брони. Будем считать, что мы уже выспались.
— С брони нельзя. Кто стрелять будет?
— Можно. Видел я, как они стреляют, можно безбоязненно в наряд ставить, на боєздатність підрозділу не повлияет. Танцор, если что, сядет за стрелка, и кого-то из разведки привлечем, нехай оправдывают высокое звание самих злых негодяев сектора «Мэ».
— А я?
— А ты тут ебл… руководи. Командир нехай войной командует, а ты — всем остальным.
Я смотрю на спящих пацанов. Вот просыпается Лунгрен, получивший свой позывной в день приезда, потому что белобрысый и молчит, и рост у него — метр шестьдесят пять, и весу — килограмм шестьдесят, вместе с автоматом. Ваханыч бурчит, вытаскивая из грязи ботинок. Талисман подползает к Ярику.
— Я за тебе не піду. Ти мене хуєсосив учора, я обідився.
— Я не хуєсосив, а вказував на помічені недоліки, як младший сержант — младшому сержанту, — тут же откликается Ярик.
— Столько сержантов развелось — на хер некого послать, — бормочу я. — О, закипел.
Кипяток льется в немытые кружки с растворимой бурдой, разбрызгивая обжигающие капли на пальцы, щедрая рука Талисмана сыплет ужасающее количество сахара. Минут через пять они уйдут, я захочу пройтись по дороге, но вовремя передумаю, еще хлопнут свои же… Заползу обратно в спальник, мне еще целый час сна, невиданное богатство, которое нужно ценить.
Спустя час.
Снилась мне минометка. Выход, свист мины, бабах — и меня нет. Просыпаюсь от жужжания будильника на телефоне, разлепляю глаза. Бля, кажись, еще холоднее стало. Смотрю на нахохлившегося Доки, обнимающего АКМС.
— Докииии, — зову я, — а поставь чайник.
— Вы так всю воду выпьете, — бурчит Доки, но чайник ставит.
— И огонек подпали, — терплеливо произношу я и зарываюсь в спальник в поисках перчаток. О, вот они. Ни хрена не подсохли, но хоть теплые. Оооох, как все хрустит-болит, старый я уже для всего этого.
— Старый я для всего этого дерьма, — говорит Доки и обводит рукой скрытый темнотой окружающий мир. — Домой пора, на заслуженный отдых.
— Чем это ты его заслужил? Воюй, солдатег, не зайобуй дедушку, — я окончательно выпрямляюсь и тут же наклоняюсь к спящему рядом Танцору. — Товарищ генерал-лейтенант, вставайте, блядей привезли!
— А? Шо? — вскидывается ротный и смотрит на меня тем самым взглядом между-явью-и-сном, часто моргая. Опять линзы забыл снять.
— Вставай, говорю, войну проспишь, — я достаю из кармана пачку влажных салфеток и протягиваю ему.
Эту процедуру я наблюдал каждое утро уже примерно миллион лет, то есть, шесть месяцев — Вася просыпался и вставлял в глаза линзы-однодневки. Вытереть лицо салфеткой, потом пальцы, достать упаковку, впихнуть в глаза эти маленькие и нежные штучки. Не, однажды они у него закончились, и он надел свои ужасающие очки — но тогда я поклялся всем богам, что пешком схожу в Мариуполь, но достану ему линзы, а то в очках он страшен, как демон смерти, болезней и неурожая. Подействовало.
— Кофе? — произносит ротный в пространство, ни к кому конкретно не обращаясь.
— Ща тебе орки сделают кофе. Латте с карамельным сиропом и п.здюлями. Вставайте, мон колонель, нас ждут великие дела и сепарская контратака.
— Если контратака — нам п.здец, — неожиданно бодрым голосом говорит Вася и вскакивает на ноги.
— Не-не, ты не перегибай. Повошкаемся еще.
— «Четыре-один», — говорит командир в «баофенг». Через полминуты от постов слышим «три-два», и последний комментарий от Мастера: «холодно, мля».
Передаю кружку с кофе, и мы, как-то автоматически подхватив палки-стрелялки, выбираемся на дорогу, на которой ветер с удвоенной силой бросается на еще в декабре купленную зимнюю форму и начинает терзать капюшоны. Из темноты появляется кто-то из разведки.
— Ну шо у вас, все в норме?
— В норме.
— А мы тут сепаров слушаем. Причем уже дня три как перехваты идут, — высокий разведчик кивает на наши «баофенги», — даже наш баофенг настроили. Они числовыми кодами говорят, кстати. Мы пока не раздуплились, но прикольно, что открытым эфиром п.здят.
— Например, так? — Командир опять берет радейку. — Четыре — один.
— Эээээ… — разведчик достает из кармана свой баофенг, из которого сыпятся «три-два».
— Нас вы слушали три дня, шпионы-перехватчики, епт, — я ржу неприкрыто, командир улыбается.
— Тю. Точно?
— Ну, из этого я делаю вывод, что числовые коды у нас нормальные, особенно если менять часто. Не вскрыли вы нас за три дня.
— А нормальные радейки где? — смущенный мужик кивает на свою «Hytera».
— Из авианосца забыл захватить. Жрачку на моих привезут?
— Должны.
— От и проверим. Все, давай, мы по постам. На связи, нашу частоту вы знаете, ги-ги.
И мы расстаемся.
Четыре часа спустя.
— Вот тут. Сюда заползаем, тут ВОП будет, — говорит Вася и ставит на желтую глину две улитки к АГС-у. Мы выше метров на десять от старой позиции. Когда она успела стать «старой»?
— Эээ… Николаич, я тебя, конечно, уважаю, и все такое… Только это не то место, которое нам определено.
— Ага. Но смотри сюда. По-перше, мы залезли на стратегическую высоту.
— Стратег, мля.
— Не гунди. По-друге, мы отсюда отлично видим и Докучаевск, и амонсклады, на которых, как ты прекрасно знаешь, находится прекрасно укрепленный сепарский опорник. Снизу мы их не видели.
— Это уже по делу. Но то такое. Все, что хочется, мы все равно не увидим ниоткуда.
— Ну и в-третьих. Тут берет и телефон, и интернет.
— Все, продано, — соглашаюсь я и опускаю цинк с вогами на землю. — Остаемся здесь.
— Я знал, как тебя убедить. Но вот дорога…
Мы зашли по укатанной грунтовке из смеси крупного щебня и глины на террикон. Ну, честно говоря, до высокого звания террикона этот отвал не дотягивал, но так уж мы привыкли. Проблема была, небольшая, и в тот момент мы не придали ей особого значения. Дорога. Дорога была широкой, проездной в любое время года и прямой, как стрела. Пятьсот метров укатанной щебенки, это же шоссе. Хай-вэй, мля. Алэ — эта дорога поднималась на наш террикон четко с востока на запад. Поднималась на полтора десятка метров по вертикали, и сепары великолепно видели и прекрасно простреливали каждый метр из этих пятисот. Вариантов у нас было немного, и теперь для того, чтобы покинуть нашу позицию, нужно было проехать полкилометра четко в сторону сепаров, свернуть на ту дорогу, где мы ночевали, проехать по ней триста метров, опять свернуть налево и уже ехать точно на запад. Мы, точнее наша техника, были в ловушке, просто мы не воспринимали ее как ловушку. Зато мышей было мало.
Еще четыре часа спустя.
Нужно было ехать на старый ВОП, везти шмотки и все остальное. Там были наших три машины — два бортовых «Урала» и ЗИЛ-131 с кунгом. И куча барахла, плюс геники, плюс дрова, плюс палатки, плюс, плюс, плюс… И бэка. Без бэка это все теряло всякий смысл.
— Все, я погнал, — я навешиваю АКС на шею и машу Васе рукой.
— Как поедешь?
— Мастер, на «Волыньке». Обратно — уже на грузовиках.
— Ладно. Набери меня оттуда. Столько дел… Голова пухнет. — Вася чешет затылок и заразительно зевает.
— Зато смысл появился.
— Какой?
— Наш. Нашей жизни тут, — я киваю на окружающий мир. — Понимаешь… Мы просидели там, под Новотроицким, четыре с половиной месяца. И с каждым долбаным днем мне все труднее было объяснять самому себе, что я там делал. А то, что я не могу объяснить себе, я и другим тоже не могу.
