Юнармия (Рисунки Н. Тырсы) - Мирошниченко Григорий Ильич (библиотека книг .txt) 📗
По ребру горы метель гнала густое сплошное волокно снега и песка. Мы так и захлебывались мелкой холодной крупой. Сквозь свист и жужжанье ветра до нас еле донесся голос Порфирия:
— Стойте… А где Васька?
Мы оглянулись и увидели, как снизу почти на четвереньках ползет на бугор весь облепленный снегом Васька.
Порфирий спустился к нему и за руки втащил его на верхушку горы.
— Гайку чуть не потерял, — сказал Васька, задыхаясь.
На семнадцатой версте Порфирий остановил нас. Мы огляделись. Железнодорожный путь в этом месте был стиснут с двух сторон крутыми, почти отвесными стенами суглинка. Когда то тут была сплошная гора; ее прорезали узким коридором и проложили рельсы.
Порфирий оказал Сеньке:
— Залезай, брат, вон на ту гору да посматривай кругом. Ежели кого заметишь, свисти.
Сенька попробовал было свистнуть, но губы у него окоченели.
— Свист отмерз, — сказал он и засмеялся.
— Ну, так рукой махни.
Сенька полез на гору, а мы взялись за работу.
Порфирий ковырнул ломом землю. Стукнул несколько раз и выругался.
— Проклятая, хуже железа.
Он ударил со всего размаху и вывернул кусок мерзлой земли.
— Стукни-ка, Андрей, кувалдой, а вы, Гришка с Васькой, отвинчивайте болты.
Мы налегли на ручку ключа. Болт не поддавался. Мы навалились еще сильнее. Ни с места. Наконец болт скрипнул тихонько и пошел.
Так мы отвинтили четыре болта, а больше сил не хватило. Не поддаются болты. Порфирий вместе с нами взялся за ключ. Мы нажали изо всех сил, но гайки сидели, как мертвые.
— Рубите зубилом!
Я наставил под головку болта котельное зубило. Андрей размахнулся и ударил по нему кувалдой.
Головка слетела прочь и запрыгала по шпалам. Одна, другая, третья… А на четвертой опять заело.
— Руби! — подгонял нас Порфирий, а сам что есть силы ворочал ломом подошву рельса.
Время шло быстро, а работа подвигалась медленно. Уже и солнце выползло из-за вершины, а рельс не поддавался.
Сенька совсем замерз на горе. Он дул на руки и прыгал с ноги на ногу, как заводной.
— Семнадцатая… Вот тебе и семнадцатая, — ворчал Порфирий, наваливаясь грудью на лом. — Нашли местечко. Камень на камне. А тут еще мороз чертов… И гайки крепкие попались.
— Стой, ребята! Дальше дело не пойдет,- сказал он после того, как у меня сломалось зубило, а у Андрея из ключа выскочила ручка. — Крой на станцию!
— Зачем на станцию? — спросили мы.
— Может, там чего придумаем.
Ветер рвал полы наших полушубков, свистел у нас в ушах. Целых два часа шли мы до ближайшей станции Киан.
Станция эта находилась в межфронтовой полосе и была брошена на произвол судьбы. Кругом станционной постройки валялись кучи соломы, разбитые лампы, ломаные столы, стулья.
— Броневик, наверное, уже вышел. Не успеем, — сказал Сенька.
— Что же делать? — спросил Васька.
Порфирий ничего не ответил и побежал к пакгаузу. Мы стояли на платформе, как примерзшие.
Наконец Порфирий вернулся.
— Нашел! — сказал он и махнул нам рукой.
Мы побежали за ним к пакгаузу.
Там на втором пути стояла платформа, груженная булыжником.
— Кати платформу! — крикнул Порфирий. — Переведем ее на главный путь, а оттуда — внизю Пускай раскатится и сковырнет броневик.
Мы все разом уперлись в платформу — кто грудью, кто плечом.
— Навались! Навались! — командовал Порфирий.
Но платформа стояла на месте.
— Вот, подлая, примерзла как! Ну-ка еще! Навались!… Навались… Пустите-ка меня в середину, ребята. Раз!…
Платформа даже не дрогнула.
— А броневик, верно, уже вовсю наворачивает, — сказал Васька уныло.
Мы только цыкнули на него и опять нажали изо всех сил.
— Ни черта не берет!
— Давай бревно, — сказал Порфирий. — Вставляй лом в колеса!
Андрей просунул между спицами лом, Сенька подложил под колесо бревно.
— Ну-ка еще… Раз, два, дружно!…
Мы перевели дух и опять налегли.
Колеса заскрипели.
— Ну-ка еще… Раз, два, дружно!…
Платформа пошла.
— Колеса бы ей подмазать! — закричал Васька. — Она бы тогда у нас экспрессом покатила!
— Пойдет и так, курьерским пойдет, — сказал Сенька, еле поспевая за платформой.
А платформа все прибавляла ходу, ровно постукивая на рельсах.
Мы уже бежали бегом, держась за буфера. Мороза будто бы и не было. Нам стало жарко.
— Переводи стрелку! — закричал Андрей, когда платформа миновала контрольный столбик.
Сенька оторвался от буфера и быстро перекинул баланс стрелки.
Платформа перешла на главный путь.
— Ну, ребята, поддай ей жару! — крикнул Порфирий.
Мы отпустили платформу, а потом с разбегу догнали ее и одним толчком пустили вперед, под уклон.
Катит платформа… Выстукивают колеса… Вот уже ее не видно, только снизу доносится до нас глухой шум. Колеса идут с подсвистом, как будто где-то ножовкой режут сталь.
— Ну, товарищ красноармеец, — протягивая Сеньке руку, сказал Порфирий, — может, теперь доконаем «Победу»?
— Доконаем, товарищ командир! — весело ответил Семен. — Ей с нашим булыжным экспрессом не разойтись — путь один.
Мы долго стояли и слушали гул убегающей платформы.
— А не остановится она по дороге? — тревожно спросил Васька.
— Нет, уже теперь ее никакими силами не удержишь. Пока на «Победу» не наскочит, до тех пор не остановится.
— А мы отсюда услышим, как они грохнутся? — опять спросил Васька.
— А мы и слушать не будем, — сказал Порфирий. — Мы домой пойдем, да еще самой окольной дорогой, чтобы нас дозоры не зацапали.
— Эх, жалко! — покачал головой Васька. — Хоть бы одни раз посмотреть, как платформа с броневиком сшибается.
Темнело, когда мы подходили к поселку. В крайних избах зажигали огни. У тупика Порфирий кивнул нам головой и исчез в воротах.
А мы побежали на вокзал разузнать, что слышно.
На перроне суетились казаки, взад и вперед бегали дроздовцы, толпились мастеровые.
— Видно, удалось, — прошептал Васька.
— Да уж не зря народу так много. Ясно, что удалось.
Мы затесались в самую гущу толпы. Какой-то молодой парень из иногородних сказал над самым моим ухом:
— Понимаешь, в щепки! Молодцы большевики!
Андрей глянул на меня. Мы перемигнулись.
Парень заметил это и оборвал разговор:
— Ты что?
— А ничего.
— То-то, ничего, — сказал парень.
Мы с Андреем юркнули в подъезд. Там на ступеньках сидели железнодорожники. Один из них, стрелочник рассказывал:
— Только-только «Победа» проскочила стрелку, а издали грохот. «Победа» полным ходом назад за стрелку. Командир высунулся и кричит: «Делай стрелку, а не то пулю в лоб!». Ну, сделали стрелку. Пошла платформа с булыжником на запасный путь, а там стоит состав, товарняк… Ну, и наломала же она дров! Булыжник по всему пути валяется, а от платформы одни щепочки. Ох и досталось бы «Победе», кабы она на две минуты раньше вышла. Валялась бы теперь где-нибудь под откосом, как ведро дырявое… Ай да ловкачи! Ай да молодцы большевики.
Три дня простояла «Победа» у нас на станции. Боялась, видно, на фронт идти, ждала подкрепления. И только когда пришли новые силы — пехота и кавалерия, броневик снова двинулся на фронт.
Вперед он выслал усиленный дозор — слева конный взвод и справа конный взвод.
Нагнал на него страху наш булыжный экспресс…
Глава XXI
У РЯБОГО АТАМАНА
Больше месяца крутила вьюга, а потом как-то сразу началась у нас весна. Снег почернел и опал, от земли пошел густой сизый пар. В Кубань поползли целые реки талого снега, извиваясь и нащупывая дорогу, как слепые котята. Мы уже полушубки поскидали и в марте месяце бегали по улице в одних рубашках.
Но настоящая весна пришла только с первым дождем. Над Кубанью спустились широкие и темные, как пыль, дождевые рукава. Забулькали лужи. Стало темно. Так темно, что еле-еле виднелись дома через дорогу.